Группа «Заточка» вот уже пять лет рассказывает стране истории, которые сложно не считать шальной выдумкой. В их мире герои то убивают друг друга с особой жестокостью, то, наоборот, принимают с любыми недостатками. И все это под ритмичный банджо. Как сочинить вселенную, в которой можно быть любым, рассказал автор текстов группы Юрий Симонов.
Этот материал — . Переходите на страницу и голосуйте за понравившиеся тексты.
Слушаю ваши песни, и меня не покидает ощущение, что их герои обитают в одной вселенной. Например, Магомет, несущий огнемет, точно оттуда же, что и батя, который бьет маму. А этот батя точно знаком с тем батей, про которого песня «Этажи». Это так? Перефразирую вопрос: все ваше творчество — это одна большая история или каждая песня существует отдельно?
Конечно, все это одна вселенная и одна реальность, безусловно.
А вы, получается, демиурги…
Не-ет, не получается! Мы ее не создаем, мы просто про нее рассказываем. Понимаешь, в основе наших историй всегда находится реальное зерно. Я просто преклоняюсь перед людьми, которые могут от начала до конца придумать всю историю — с героями, с классными поворотами. Мне обязательно нужно, чтобы под этим была какая-то реальность, иначе я не смогу про это нормально рассказать.
А вы сами есть в этой вселенной, которую вы создали?
Лирический герой, от имени которого большинство историй рассказано, он, конечно, я в каком-то смысле. Из параллельной вселенной, где все пошло сильно не так.
К вам часто подходят люди после концертов и говорят: «Блин, вообще, мужики, вы сейчас точно про меня спели, про мою ситуацию»?
Да. Но они не крутые вещи чаще всего упоминают. А, например, «Мои пацаны про меня говорят, что меня никто никогда не видел с девчонками». Вот такие вещи, очень личные. А я такой: «Ну… классно».
Вы как-то говорили что у вас средний возраст подписчиков группы в «Контакте» от 33 до 44 лет. То есть получается, что как раз те, чье детство пришлось на 90-е.
Ну да, плюс-минус наши ровесники. Но на самом деле молодежь тоже есть на концертах. Вот что их привлекает — для меня пока загадка. Но я не теряю надежды в этом разобраться.
Вы хотите вообще как-то на молодежь развернуться?
Специально с ними заигрывать не хочется. Что мне им рассказать, чтобы получить их побольше? Так что я не преследую таких целей. Я им рад, безусловно, и дяденькам 60-летним, седым, с бородами, тоже очень рад.
А такие есть?
Да! Огромное количество ко мне приходит, да. Это, я думаю, «Наше радио» сделало эту работенку для нас.
А если самые юные, то это какой возраст?
Самые юные всегда меня пугают, потому что мне пишут какие-нибудь дядьки или нашему менеджеру, еще кому-то, что «вот у меня сын, ему 13 лет, он ваш фанат». Я думаю: «Что он тут нашел, интересно?» Или прям жуткое: «Распишись для моей дочки, ей девять, она слушает вашу музыку». Я думаю: «А зачем она слушает нашу музыку? Неужели она понимает, о чем там речь?» Не то чтобы я против, просто это странновато, по-моему.
Вот эти, скажем так, молодые фанаты, они больше из Москвы или из регионов? Мне кажется, что в регионах время как-то медленнее идет и кое-где 90-е особо и не заканчивались.
Ну да, это больше региональная тема. Но и у нас, кстати, большинство историй, про которые я рассказываю, — это, к сожалению, даже не 90-е, это, типа, начало двухтысячных. Потому что там, откуда мы, тоже чуть-чуть сместилось время и всё зацепило, и 2000-е тоже.
Вы в своем творчестве регулярно поднимаете проблему отцов и детей…
Не-не, мы никаких проблем не поднимаем. Мы просто рассказываем какие-то истории. И очень классно, если они получаются какими-то притчевыми, как в песне про Сашу Белого. То есть мы не расписываем на доске: «Так, мы будем поднимать на этом альбоме вот такие темы».
Часто, когда слушаешь ваши песни, вспоминается фраза: «Мем смешной, а ситуация страшная».
Так такой и был план — рассказывать такие истории весело. Потому что, если посмотреть в корень истории или если она произойдет завтра с тобой, тебе будет невесело. Но до тех пор, пока это просто как баечка существует, ее можно преподнести позитивно.
После выхода вашей песни «Батя бьет маму» на вас очень сильно ополчились феминистки…
Да все на тормозах спустили, я думаю. Ну, это настолько «не туда», что даже и не обидно. На нас ополчились феминистки еще за песню «Моя роза». Это я точно знаю, потому что мне много писали: «Вы свиньи, это вообще дискриминация по возрасту» и так далее. Но это же все шуточки.
У вас много поклонниц среди девушек?
Так вот в этом и парадокс, что, например, песня «Моя роза», по ощущениям, на концертах принесла нам сильно больше слушательниц, притом что она кого-то умудрилась еще и оскорбить. То есть это обоюдоострая какая-то штука, которая и всех оскорбила, и привлекла новую аудиторию, хотя не было идеи никого оскорблять. Была идея просто рассказать смешную историю. Вот под ней, кстати, в отличие от многих других, даже ничего нет. Это просто баечка.
А говорите, не можете сочинять на пустом месте!
Тут было несложно. Это же такая не сюжетная история, а просто про отношения. Мои друзья мне постоянно рассказывают про свои свидания, эта девушка оказалась чересчур взрослой, а та, наоборот, чересчур маленькой. На основе таких историй мы и сочинили эту песню, которая кого-то обидела. Если она обидела вас, то я приношу свои извинения. Но мы продолжим ее играть.
То есть друзья приходят, рассказывают истории про свои свидания. А вы: «О, сделаю из этого песенку!» А потом не получается так, что друг пришел на концерт и: «Что происходит?»
У всех есть такой друг, которого никто никогда не видел в компании девушек, но это же просто какой-то архетип. Никто к этому другу не подходил и не спрашивал: «Слушай, я собираюсь над этим очень сильно посмеяться. Ты вообще как? Тебе норм?» Ну нет, конечно.
Это понятно. А если друг говорит: «Я сходил с ней на свидание, у нее оказалась деревянная нога». А потом приходит на ваш концерт, а там песня «Девушка с деревянной ногой».
Я изменю все имена и спрашивать ничего не буду. Когда ты рассказывал, я же ничего не подписывал. Понятное дело, если история очень личная и болезненная, я на нее покушаться не стану.
Но было такое? Или просто допускаете такую возможность?
Я не помню, чтобы такое было, но я допускаю такую возможность. Во всяком случае роялти пока никто не требовал с меня.
После выхода интервью они хотя бы будут предупреждены об этом.
Угу.
Насколько вы считаете свое творчество ироничным?
Сильно ироничным. Настолько ироничным, что когда мы написали «Этажи», у нас была дискуссия на тему «Может ли песня „Этажи“ существовать в рамках этой вселенной?». То есть ты слушаешь альбом, вот какие-то смехуечки разные, и тут — бах! Это как в комнате с кривыми зеркалами тебе попадается обычное зеркало, и это кажется странным.
Я даже спрашивал совета у людей: «Это вообще как? Это может быть в трек-листе?» И когда люди тебе говорят: «Да-да, обязательно надо», это прибавляет уверенности. И ты такой: «Да, значит, получилось».
А в роли продюсера не хотите себя попробовать?
Не-не-не-не-не. Я там ничего не понимаю. То, что мы делаем, мы долго нащупывали, это не было планом на доске, это было методом проб и ошибок. Конечно, есть люди, которые могут на листочке бумаги все рассчитать, сделать и попасть в точку, но мы не из таких.
Ну, ты это либо делаешь из любви к искусству, либо чтобы денег заработать…
Но ты же не ходишь, у всех не спрашиваешь: «Старик, ты ради денег или из любви к искусству?» Тебе просто нравится. Может, человек там сидит, считает купюры в этот момент.
Конечно, приятно, когда тебе платят деньги за то, что ты делаешь, тебе нравится, но…
Одно другому не мешает! Наоборот, я понял, что деньги, которые ты заработал, занимаясь тем, что тебе нравится, можно умножать на три по уровню приятности по сравнению, например, с деньгами, которые заработал, когда вагон разгрузил.
