- Источник:
- SLAVA TSESAR
Вы поставили пьесу с Лолитой Милявской. У большинства людей она не вызывает ассоциаций с театром и пьесами Чехова. Почему вы пригласили ее и как вам с ней работалось?
Именно потому я ее и пригласил, что она не вызывает прямых ассоциаций. Как только вызывают прямые ассоциации человек и театр, как правило, это уже бронза и в современном театре не работает. Работалось с ней замечательно, потому что я дружу с ней тридцать лет. Я всегда знал, а после репетиций и премьеры «Женитьбы» в театре «Модерн» убедился, что она прекрасная драматическая актриса.
Вы говорили в интервью «Нашему радио», что Лолита будет играть на тех же условиях, что и все остальные актеры. У нее не будет отдельной гримерки или специального гонорара. Так вот, вопрос: как вам удалось ее уговорить? Актерские гонорары довольно скромные или мы ошибаемся?
Актерские гонорары скромные. В этом, наверное, и преимущество, и недостаток театра. Преимущество в том, что в театр попадают люди по любви, и действительно есть такое понятие — «служить театру». Люди служат, поэтому российский театр, в отличие от русского кинематографа, сохранился до сих пор. Он живет скромно, но очень достойно. Лолита получает гонорар как актриса театра «Модерн» и имеет гримерку на двоих.
«У современного зрителя есть некая усталость от классики» — это ваши слова. Что с этим делать театрам? Какие классические спектакли вы бы точно не взялись ставить?
Любой автор всегда современен, как бы он себя ни называл. Кто-то говорит, мы — классический театр; кто-то говорит, мы — современный. Это все ерунда: все современные — здесь и сейчас.
Классическая литература очень актуальна. У нас идет спектакль «Война и мир», это 1812 год, это тот самый Лев Николаевич Толстой. И смотрится это очень современно — разговор о превращении Пьера Безухова из Пьера в Петра Кирилловича, из западника в русского патриота.
Также и «На дне» Горького, который у нас идет. Я никогда не меняю авторский текст, это табу, но меняю ракурс. Вот герои Горького — это бомжи, клошары, это низ общества. Я, не меняя текста, перенес сюжет на Рублевку, где герои — очень богатые люди. Почему я это сделал? Потому что Горький писал о духовном падении, а никак не о финансовом. И горьковский сюжет повторяется сегодня и, к сожалению, будет повторяться еще много и много раз. В классических произведениях присутствует главное — живой человек. А это тема, которая всегда будет актуальной.
Зачем люди сейчас ходят в театры?
Люди ходят в театры, потому что они хотят знаний о себе. В театре можно получить знания о себе, а в кино сегодня такого нет. Кино сегодня — это все-таки какое-то маркетинговое и довольно скучное действие. Тем более что оно все больше перемещается в Интернет, большой стиль исчезает.
А театр — это древнейшее искусство, в котором здесь и сейчас живые люди в зале и на сцене. В наш интернет-век это вообще уникальное явление, и люди идут посмотреть на себе подобных. Поэтому атмосфера, жизнь театра — она будет вечной. Театр, в отличие от кино, от музыки, невозможно тиражировать. И зритель — соучастник этого.
Как театры пережили пандемию? Говорят, мир после пандемии не будет прежним. Вы согласны с этим или в театрах как было все, так и останется?
Когда разрешили только 25% зала, это было тяжело, потому что трудно было играть некоторые спектакли, например «Войну и мир» по Толстому вместе с Хором им. Свешникова. У нас на сцене было больше людей, чем в зале, но мы играли. Нам это было невыгодно, но театр должен быть постоянно в тонусе — и спектакли, и актеры, чтобы жизнь продолжалась в театре, чтобы эти спектакли не стагнировали.
Когда не так давно сделали 50%, то стало гораздо легче, зал совсем другой. Когда эти зрители аплодируют в конце спектакля, такое ощущение, что их 150%.
Будет ли мир прежним после пандемии? Не знаю. Я думаю, что если в ближайшие полгода это все закончится, то мы будем с улыбкой вспоминать, что происходило в предыдущие пару лет.
Вы уже привились нашей русской вакциной?
Да, я привился «Спутником V», чего и вам желаю. На моих глазах уходили великие люди, тяжело болели знакомые. Это защита, может быть, не стопроцентная, но какая-то защита. Я не понимаю упрямства людей, которые говорят: «Нам это не надо». Когда люди оказываются на больничной койке, они по-другому начинают думать.
У вас нет режиссерского образования, как и у многих других известных режиссеров. Тарантино в одном интервью рассказывал, что все время таскал с собой камеру еще будучи подростком и снимал все подряд. А у вас что-то такое было? Каким должен быть режиссер? Что самое важное, если образование, как мы понимаем, не играет ключевой роли? И с чего вообще начинается режиссерская карьера?
Те люди, которые пытаются выстраивать концепции относительно режиссуры, строят утопию. Нет никакой единой концепции. Человек должен искать свой язык, как это делали мои кумиры — режиссеры советского, итальянского, британского кино.
Я в детстве много рисовал, и это, конечно, помогало при освоении такой базовой вещи, как компоновка кадра. Живопись, фотография — это все близко к изобразительному искусству, к кино. Вообще, я исповедую и в театре, и в кино художественность и стараюсь любую бытовую ситуацию показать поэтично. Это главная черта всех моих проектов.
