Сергей Филин: Тяжесть легковесности

Я всегда говорю, что не хотел в балет и оказался там в результате маминых уловок. Сам я мечтал стать пловцом, и могу сказать, что плаваю я тоже отлично. В детстве очень долго уговаривал отца научить меня, но он отнекивался. И вот как-то приехали семьей на реку, накачали лодку. Плывем с отцом, я опять прошу научить плавать. Думаю, все уже догадались, что было дальше. «Без проблем», — ответил папа и кинул меня за борт. Оставшись один на один, как я тогда думал, с водой, я как-то быстро осознал все и быстро поплыл к берегу. «Видишь, так долго просил и так быстро научился», — констатировал отец. Понятно, что в случае чего, он бы тут же нырнул меня спасать. К счастью, всё закончилось хорошо!

К своим восьми годам я знал примерно все о жизни мальчишки, проводящего сутки напролет во дворе. И практически ничего не знал о балете. По телевизору, может, видел пару раз: мужчины в колготках прыгают, женщины в юбочках танцуют. Думаю, на тот момент это был мой максимум. Никакой балетной культуры во мне не было, отсюда и страх. Поэтому в каком-то смысле я не столько не любил балет в детстве, сколько не знал его. А очаровываются им в основном девочки — все эти представления себя аккуратной, красивой балериной, понятный образ. Мальчикам сложнее видеть себя в колготках, особенно когда есть футбол или хоккей.

Но при всем этом, как вы думаете, высокой ли была конкуренция в хореографическое училище в 1980 году? Год Олимпиады, напомню. Логично предположить, что нет, невысокая. Однако на четыре места претендовало 128 мальчишек. Представьте себе только: 32 человека на место! Сегодня невозможно в это поверить. Мне кажется, если сейчас парень просто мимо хореографического училища пойдет, его схватят и спросят: «Хочешь к нам?» А тогда родители видели в этой профессии перспективы для детей. В первую очередь — перспективы увидеть мир, потому что популярный артист балета очень много гастролировал. А еще, конечно, достаток, положение в обществе, перспективы.

***

Балет, конечно, это даже не работа и не профессия. Это служба искусству танца, которой надо отдаваться целиком и полностью. А еще у нас так исторически сложилось, что на этой службе тебя не будут хвалить, зато ругать будут постоянно. Ребенок из балета критику слышит намного чаще, чем комплименты. И это, конечно, раздражает. К этому приходится привыкать, чтобы не переносить это никуда за пределы занятий. Ты все равно должен быть самодостаточен, образован. А эта критика, она просто заставляет тебя, возможно, чуть внимательнее относиться к профессиональным недостаткам, к работе над собой.

На уроках из вашего тела лепят другое, новое. Чтобы уши смотрелись иначе, чтобы голова поворачивалась изящнее. Пальцы, руки, ноги — все должно быть в гармонии с музыкой и оправдывать ожидания зрителя, приносить ему наслаждение.

Но в целом, если ты пришел в балетную школу не для того, чтобы тебя гладили по голове и хвалили, а ради того, чтобы получить знания, то стоит потерпеть. Потому что это действительно рано или поздно приносит результат. Мои великие наставники говорили, что в карьере обязательно наступит момент, когда ни бабушка, ни дедушка, ни родители, никто тебе не поможет. Будешь только ты посреди сцены. И либо ты сможешь что-то сказать, либо тебе придется просто уйти.

***

В самом начале карьеры мы начали практиковать дуэтные танцы. А там достаточно один раз неудачно поднять девочку, чтобы получить травму. У меня так и вышло: заработал сильнейшее защемление седалищного нерва. Не мог сам вставать с постели — родители каждое утро поднимали меня, ставили на ноги и одевали. Ноги еле двигались. Проблема серьезная, но мне повезло найти мануального терапевта, поставившего меня на ноги за десять сеансов. Но это ведь тоже элемент везения, что нашелся такой профессионал.

Что такое балет для балерины? Она вышла на свою главную партию, чтобы половину балета летать на руках партнера, а вторую половину танцевать сама. Что делает партнер? Правильно, он носит балерину половину балета, а остальное время танцует сам. И это продолжается три часа. Поэтому, конечно, организм артиста балета подвергается сильным нагрузкам, которые требуют подготовки. И я много времени проводил в бассейне, а также спортивном зале. Плюс такого образа жизни — все съеденное сгорает моментально. А много съесть просто не успеваешь — слишком плотный график репетиций, с полным желудком работать невозможно. Значит, единственная возможность очень много и хорошо поесть — это только на ночь. Так я и делал: много съедал, много пил жидкости и, счастливый, засыпал.

У меня была совершенно потрясающая наставница, выдающаяся балерина Марина Тимофеевна Семенова, которая ушла от нас в 102 года. Я спрашивал ее, как же правильно питаться. И она точно так же отвечала: с утра некогда, днем невозможно, только вечер и остается.

Но вот от алкоголя я отказался еще 30 лет назад, с 1993-го. Это были другие времена, в то время артисты пили много. Долгие гастроли, без семьи. Постоянно собирались компании и что-то отмечали. В 1993-м году я понял, что если буду продолжать в таком духе, то просто перестану справляться с работой. Бокал вина за ужином — прекрасно. Но не больше. С пивом из-за этого сложнее, потому что этот напиток хочется пить еще и еще. Поэтому даже одна рюмка коньяка предпочтительнее пива — проще на ней закончить.

Артисты балета могут есть что угодно и в любых количествах: все сгорает.

Боль — вообще спутник по жизни для артиста балета. Про нас говорят, что артист балета — молодой старичок. Боль, к сожалению, сопровождает в этой работе с самого первого дня. Например, может появиться спазм в шее, потому что она не выдержала вращений, поворотов, еще чего-то. Потом стопа, потом колени, потом тазобедренный сустав. Что угодно может быть. А еще и травмы с операциями.

Но и к этому привыкаешь. Просто понимаешь: если с утра ничего не болит, значит, ты еще не проснулся.

С физической болью мириться намного проще, чем с душевной. Она с определенного момента становится тяжелее и разрушительнее. В этой профессии от тебя буквально требуется быть зацикленным эгоистом. И это сжирает. Вот уже забываешь поздравить родных с днем рождения. Или в принципе с чем-то поздравить. Приехать на семейную встречу. Ты отдаляешься от семьи и друзей. Это очень больно осознавать. Однажды я дал большое интервью, в котором сказал, что ненавижу балет. Потому что тогда терял все вокруг себя. Мало оставалось времени на внимание к родителям, семье, ребенку. Вот с этой болью мириться куда сложнее, чем с очередным спазмом.

***

Балет — элитарный вид искусства, недоступный общим массам. Он не для всех.

Хотя бы из-за того, что не каждый человек может сегодня позволить себе заплатить 15 тысяч рублей за билет в Большой театр. И это только официальная цена!

***

Когда тебе аплодирует переполненный зал, это, конечно, момент счастья. Но это уже случается после выдоха, когда артист уже все сказал. И происходит обмен благодарностями: мы благодарим публику за то, что они провели все эти часы с нами, они благодарят нас за нашу работу.

Но есть другой момент, когда случается кульминация в истории. И вот наступает ощущение, что ты не дышишь и зал не дышит вместе с тобой. Или когда ты оживаешь, то тут же оживает зал. Это, наверное, один из самых интересных процессов в этом результате. Возможно, это высшая точка, на которую могут выйти отношения артиста и зрителя.

А на этапе аплодисментов эмоций уже нет. Я никогда не выходил на сцену ради поклонов, ради цветов, ради аплодисментов. И всегда сам определял, хорош или плох был сегодня мой спектакль. Мой педагог и наставник, выдающийся танцовщик и гениальный человек Николай Борисович Фадеечев говорил: «Забудь, это уже история. Давай подумаем о том, что будешь делать завтра».