Человек на протяжении всего своего существования пытался объяснить то, что его окружает. Нет чтобы жить спокойно и радоваться тому, что дает ему природа: солнцу, воде, фруктам, самолетам…
Нет же, нужно обязательно узнать, почему светит солнце; отчего вода в ручье бежит сверху вниз, а не наоборот; правильно ли мы моем в этих ручьях фрукты; наконец, что будет, если на симуляторе воспроизвести посадку самых больших самолетов в мире на самой короткой ВПП.
И один из вопросов, на который человек долго не мог получить правильный ответ, был такой: откуда берутся казарки?
Дело в том, что представители водоплавающего семейства утиных казарки относятся к перелетным птицам. Они гнездятся в одном месте, а зимовать прилетают в другое. И в этом другом месте местные удивлялись, откуда у них появились новые взрослые птицы.
Предположить в Средние века, что птицы преодолевают огромные расстояния ради зимовки, было невозможно (могли и на костре сжечь). Поэтому мыслители решили, что самое логичное объяснение — казарки растут на деревьях. О том, что никто никогда не видел растущую на дереве птицу, мыслители старались не думать. В конце концов, всегда можно нарисовать иллюстрации.
Вот, например, картинка из сочинения о природе Ирландии Topographia Hibernica пера Геральда Уэльского (начало XII века).
По другой версии, тоже ирландской, казарки росли в раковинах, как моллюски. И если до начала XIII века в Ирландии казарок можно было употреблять в пищу даже в пост, ведь они не являются тварями божьими, если растут на деревьях или в раковинах, то в 1215 году папа Иннокентий III запретил подобное чревоугодие.
Но если ты думаешь, что птицы, росшие на деревьях, - исключительно католическая фишка, спешим тебя разубедить. Иудеи тоже так думали.
Так, в XIII веке рабби Ицхак бен Иосиф из Корбея писал: «Птицы, которые растут на деревьях и прикрепляются к дереву клювами, — рабби Ицхак запретил их, причислив к летающим насекомым…»
В общем, как видишь, представления человека о мире были порой потрясающе наивны, если не сказать вопиюще смешны. И нет никаких гарантий, что через пару веков потомки не будут смеяться над тем, в чем мы сейчас уверены на все сто процентов.
