Золотой стандарт души
Глобальное заблуждение человечества — вера в то, что мир устроен разумно. Даже идеально. И если тут что-то портится, то, вероятнее всего, из-за нас: это мы, обезьяны грешные, все поломали. На этом стоит мировая философия (по крайней мере, европейская), большинство религий используют данный взгляд на жизнь: раньше был золотой век, райский сад, а сейчас мы пьем горькую чашу последствий своего греха. И птички, бабочки и березки тоже из-за нас страдают. Известно ведь, что Ева сорвала яблоко и запустила Смерть, и кошка прыгнула на мышь, и лев вкусил крови агнца, и хищные бациллы впились в своих собратьев. Антропогенное воздействие на природу, словом.
Сейчас, конечно, дискурс немного поменялся. Вместо греховных смертных яблок мы предпочитаем ГМО, глобальное потепление, токсичных родителей и империалистическую закулису, но принцип все тот же: в своем начале всякая вещь идеальна, а если она неидеальна, значит, ее кто-то испоганил.
И точно так же мы рассматриваем человека, который задуман и сотворен Богом, эволюцией или инопланетянами счастливым и безупречным, а потом жизнь его поломала.
Это при том, что мы болеем тысячами болезней, живем всего несколько десятков лет, передаем от поколения к поколению летальные гены, обладаем хрупкими костями, слабыми мышцами, безнадежными зубами, наше размножение не выдерживает никакой критики и т.д. То есть, если бы нас реально кто-то осмысленно создавал, за такой проект его нужно было бы гнать из профессии.
А вот если понимать, что наши тела нам достались в результате нерегулируемой цепочки всевозможных случайностей, то все вопросы снимаются. Петя родился с тремя ногами и без мозга, потому что, как написано в учебнике по генетике, «мутации служат топливом для эволюции живой материи и естественного отбора». Петя молодец. А вдруг при определенных условиях только трехногие и безмозглые Пети смогли бы продолжить наш род? Как это уже было миллиарды раз.
На этой планете выживает то, что может выжить, поэтому формы жизни тут так разнообразны, а вариативность даже в пределах одного вида огромна. И думать, что это не касается нашей психики, наивно.
Уильям Штерн, пионер в области дифференциальной психологии и психологии личности, так и писал: «Мы не имеем права из установленной аномальности того или иного свойства делать заключение об анормальности самого индивида как носителя этого свойства… Нужно помнить, что нормы — это не застывшее явление, они постоянно видоизменяются согласно требованиям социума».
То есть, когда современный среднестатистический психолог говорит о здоровых отношениях, зрелой личности или, скажем, расстройствах и травмах, это практически всегда спекуляция. Потому что стандарта души просто не существует. И неудивительно, если вспомнить, сколь изменчив наш социум и каких третьих ног он регулярно и настойчиво требует.
Из историй болезней
Самое ужасное то, что нет такого извращения, такого кошмарного, преступного и нечеловеческого поведения, которое не было бы для нас в ту или иную эпоху нормой. И любые странности и дикости менее преступного характера тоже не берутся из воздуха.
Сергей Ш., 43 года
«По его словам, всегда испытывал влечение к детям. Первый эпизод вовлечения несовершеннолетнего в действия сексуального характера, однако, был совершен им лишь в возрасте 30 лет. Ш. познакомился с женщиной, имевшей семилетнюю дочь…»
Да, сейчас педофилия — аморальнейшее из преступлений, жестоко караемое в любом обществе (правда, с сильно колеблющимся порогом возраста согласия: от 9 лет (Йемен) до 18 лет (Мальта, Гватемала, Египет и др.). Нам трудно представить себе ситуацию, при которой педофилия могла бы приносить человечеству пользу. С нашей точки зрения, это чистейшее, беспримесное зло. Тогда возникает вопрос: почему это зло так распространено? По мнению, например, завкафедрой сексологии Государственной медицинской академии последипломного образования д.м.н. Б. Алексеева, «в пограничном с педофилией состоянии находятся до 20% людей».
Понять это легко, если взглянуть на быт примитивных племен и — с помощью археологов и палеонтологов — на существование наших очень древних предков. Увы, но в голодные годы лучше выживают дети, которые умеют привлечь к своей защите не только мать, но и сильных охотников, а племя, в котором сильные охотники действительно… кхм… любят маленьких детей и готовы за них сражаться и кормить их, отдавая свою добычу, — такое племя выживает лучше, чем племя, незнакомое с педофилией.
Сейчас же педофилия считается болезнью, тяжелым расстройством психики, и любой человек, увидевший преступный сон с участием малюток, понимает, что жизнь его кончена: он ненормальный, больной извращенец. Хотя ненормальный, больной извращенец (по стандартам современного социума) — это тот, кто попытается воплотить сон в действительность. А отвечать за сны, насылаемые диким духом наших прапрадедушек, никто не обязан.
Николай Д., 28 лет
«Познакомившись с женщиной, он убил ее сразу после полового акта, после чего срезал мясо с ягодиц и превратил в фарш. Ночью отнес тело к мусорным контейнерам, а днем познакомился с другой женщиной и пригласил к себе на ужин. Гостье он предложил вместе налепить пельменей из того самого фарша…»
Каннибализм — норма для нашего вида. Как и для большинства всеядных собирателей, не гнушающихся падалью. Мы сожрали неандертальцев, мы всю дорогу питались мясом наших врагов, палеолитические стоянки усеяны старательно обглоданными и высосанными человеческими костями, а живые и функционирующие общины каннибалов встречали жителей Старого Света на всех свежеоткрытых островах и континентах, вызывая в мореплавателях такой страх и отвращение, как будто эти мореплаватели сами в 1315–1317 годах не возрождали повальное человекоедение в Европе после семи неурожайных лет кряду. И если педофилом рискует стать максимум один из пяти человек, то каннибализм в критических условиях, вероятно, станет приемлем для не меньшего числа людей.
Хотя для большинства из нас социальное табу на него все же будет сильнее голодных мук. И это тот факт, который о человечестве желательно помнить. На всякий случай. Если нас вдруг станет слишком печалить падение современных нравов.
Илья Р., 19 лет
«Они решили кого-нибудь убить с целью испытать острые ощущения, для чего взяли молоток, пилу и два ножа, спрятали их в спортивную сумку и пошли к городской свалке, где, как им было известно, часто находились лица без определенного места жительства…»
Запрет на убийство никогда по-настоящему так и не прижился ни в одной культуре. Даже в странах, где права человека и неприкосновенность его тела являются священнейшей из коров, есть люди, профессия которых заключается в том, чтобы убивать себе подобных. Стрелять в них из минометов или, скажем, следить за крепостью ремней, пока врач вводит шприц со смертельной инъекцией. И это в наше травоядное время! А ведь всю историю мальчиков учили убивать, убивать и убивать — людей, зверей, птиц и рыб. И мальчик, который убивал плохо, считался негодным, гадким мальчиком, которому нужно много-много шпицрутенов. Уж какого табу у нас нет до сих пор, так это табу на убийство.
По оценкам социопсихологов, до 10% людей рождаются с ярко выраженной способностью к истреблению себе подобных. Любое общество, которое решит и каким-то образом сможет избавить своих членов от способности к убийству, до сих пор рискует исчезнуть, так как правило «голубей и ястребов» никто не отменял. (Если кто забыл, то это математический пример, показывающий, что чем больше в популяции агрессоров, тем больше выигрывают миролюбцы, и наоборот.)
Как при всем этом мы ухитряемся считать убийц больными и ненормальными — загадка. (Потому что нам нужно много убийц хороших и разных, кроме тех, кто убивает сам, а не по заказу нашего социума.)
Можно рассмотреть примеры и менее кошмарных «ненормальностей»
Эльдар Р., 32 года
«Мечтает о путешествиях, но испытывает панический страх во время поездок, который может притушить с помощью алкоголя, но не полностью и ненадолго. Находясь в другом городе, продолжает испытывать беспокойство, депрессию, возникают суицидальные настроения».
Эльдар Р. считает, что у него расстройство психики. Это же считает и его психотерапевт. Потому что и Эльдар, и психотерапевт живут в XXI веке. А это значит, что если у тебя в «Инстаграме» (запрещенная в России экстремистская организация) уже месяц нет ни одной фотки с пальмой и Эйфелевой башней, то ты жалкий лузер, никчемный домосед, радости жизни проходят мимо тебя.
А между тем оба они принадлежат к культуре, в которой тысячелетиями считалось, что бродяжничество — грех, что далеко уходить от своей стоянки опасно, потому что пещеру займут неандертальцы и саблезубые кроты, и что любого странника на всякий случай лучше убить и закопать на гороховом поле. Средний англичанин XVIII века за всю жизнь не отдалялся от места, где родился, дальше чем на 30 миль. Англичанин! Что уж про всех остальных говорить…
Туристическому бизнесу понадобилось очень много сил и средств, чтобы объяснить людям, зачем им колесить по миру, тратя деньги и силы, вместо того чтобы сидеть в любимом родном доме и пить чай. Люди наконец в это поверили. Но не все. Эльдар, например, нет, хоть и сражается со своим подсознанием как может.
Мария Б., 26 лет
«Испытывает дискомфорт от того, что не может удержать слез при любом некомфортном для нее разговоре, быстро приходит в волнение, стесняется незнакомых людей, больших компаний, предпочитает находиться у себя дома в одиночестве».
Дикая прапрабабушка Марии за всю свою жизнь в каменном веке видела примерно сорок человек, и все они были ее родственниками. Чуть менее дикая прапрабабушка могла общаться с несколькими сотнями, если, конечно, из ее села можно было раз в год выбираться на ярмарку. Мария, живущая в 10-миллионном городе на восьмом этаже многоэтажки, унаследовав кое-какие элементы психики своих бабушек, еще чрезвычайно достойно выступает: всего лишь волнуется и стесняется. И плачет, так как открытая демонстрация своей слабости и безобидности перед возможным врагом — один из прекрасных методов защиты для многих видов, в том числе и нашего.
Сейчас Мария с помощью психотерапевта учится публичным выступлениям, это сделает ее более социально адаптированной. И так как психолог Марии имеет право на назначение лекарственных препаратов, то девушка исправно принимает лекарства по предложенной схеме и действительно меньше боится, когда на нее смотрит много незнакомых глаз. Внимание, вопрос: в каком состоянии Марию можно считать более нормальной?
Александр Г., 20 лет
«Моет руки до тридцати раз в день, боится прикасаться к поверхностям в общественных местах, носит перчатки даже летом, на рабочем месте постоянно пользуется средством для дезинфекции клавиатуры и пр. Половых контактов не имел, испытывает возбуждение при общении с девушками, но не может преодолеть брезгливость».
В Индии, теплой и влажной стране, где сущий рай для микроорганизмов, некоторые касты сумели выжить только потому, что не боялись грязи и с младенчества приучали детей копошиться в помоях. Кто не выжил — сам виноват. Остальные передавали потомкам железный иммунитет. Но были касты, которые очень хорошо поняли бы Александра. Потому что грязь в этих обществах приравнивалась к пороку, а мыться по нескольку раз в день и никогда не прикасаться к бякам — это был основной способ выживания.
И уж, конечно, секс только с нецелованной девственницей в законном браке, даже вдовы уже были «нечисты». Иммунитет у ребят был хилый, но зато заразу они убивали еще на подступах. Александру повезло родиться с брахманскими предпочтениями посреди уральских сугробов, поэтому он сам осознает свое поведение ненормальным и был бы не прочь его изменить, чтобы перестать быть объектом насмешек.
И что со всем этим делать?
Думая о человеческой природе, нужно понимать, что она невероятно и бесконечно разнообразна, что во вселенной пока не найдено более адаптивного, изменчивого и приспосабливающегося вида, чем homo sapiens. Именно приспособляемость — одна из основных причин нашего господства на планете (и уже немножко вокруг нее). Поэтому в богатой палитре наших эволюционных поведенческих программ найдется буквально все — от замашек червя до обыкновений ангелов.
И каждому из нас достается свой пестрый кусочек этой мозаики, а уж как он будет совпадать с эпохой, законами и принятыми нормами, тут гарантий нет. Благо то, что академик Вернадский назвал «ноосферой»: общее сознание человечества большинству из нас сумеет донести что такое «хорошо» и что такое действительно «плохо» на нынешний момент, что можно, а что совершенно, ни капельки нельзя. Ну а остальным придется до поры до времени посидеть в цепях и клетках, а также на сеансах групповой психотерапии, что поделаешь.
Тем не менее строить программы этой терапии, вести тренинги и писать брошюры, имея в виду некую идеальную норму человеческой души и считая любые отклонения от нее дефектами, вызванными, например, воспитанием, — вовсе не стоит.
И как сейчас наконец-то стали потихоньку признавать, что нет идеально здоровой еды для всех, а есть диеты, которые подходят уникальному генокоду конкретного человека с его неповторимым метаболизмом, так и в иных областях, возможно, перестанут оперировать этими самыми «нормами».
Помогая человеку завязать с целованием гусей, нужно шерстить не детские его переживания, а брать результаты его ДНК-теста и долго чесать репу, выясняя, что там было с гусями у денисовцев, луговых марийцев и гаплогруппы GаGаGа и насколько важно именно для его конкретного счастья перейти с гусей хотя бы на кроликов. Что социум думает о кроликах? Насколько они фатально незаконны?
В приведенных выше шести примерах ненормальностей при данном подходе решение выглядело бы так.
Прирожденным убийцам, педофилам и каннибалам, жаждущим непременно реализовать свои таланты, придется жить в своих закрытых заведениях по-прежнему. Не ваше время, ребята. Если убийцы еще могут легально удовлетворять свои стремления в горячих точках (хотя профессиональные военные стараются избегать таких сослуживцев), то двум остальным типам сейчас никто и нигде зеленого света не даст, только если они научатся сублимировать и удовлетворяться хентаем и свиными отбивными.
Эльдар с его желанием побороть страх поездок стал бы гораздо нормальнее по своим, эльдаровским, меркам, если бы перестал сражаться со страхом чужбины и признался себе, что он не любит путешествовать, потому что он не любит путешествия. Как и множество других людей. И бог с ним, с «Инстаграмом» (запрещенная в России экстремистская организация).
Марии, вместо того чтобы химически кастрировать свою личность, стоило бы менять не себя, а то, что вокруг нее. Переехать, например, в очень маленький город и выйти замуж за человека, который всегда будет вооружен большим носовым платком и готовностью защитить жену от любых некомфортных ей встреч и разговоров. Да, так она покажет, что она не сильная и вовсе не самостоятельная женщина, какой сейчас принято быть. Зато будет самой собой.
Что касается Александра, то с непониманием окружающих ему будет справиться куда проще, чем приучиться пить компот из плохо вымытого стакана. И несчастным его делает не чистая посуда, а осознание того, что с ним что-то не в порядке. Хотя с ним все в порядке — по стандартам Александра. Брахманы его бы на руках носили.
«Проблема обычно не в том, что человек хочет апельсин. Апельсин достать не так трудно, — писал немецкий социопсихолог Хольгер Крамер. — Проблема в том, что он хочет стать человеком, который хочет апельсин. А это всегда мучительно и часто невозможно».
