Одна из легенд вокруг «наркомовских» 100 граммов водки заключается в том, что в 1942 году указ о выдаче водки в войсках был отменен. Якобы власть осознала ошибочность решения и раскаялась. На самом деле — нет.
Водку в Красной Армии на постоянной основе начали давать в Финскую войну, в январе 1940-го. Сто граммов водки и пятьдесят граммов сала — по инициативе наркома Ворошилова. Сталину он мотивировал это тем, что иначе в мороз солдатам не выжить.
Идея неоднозначная: ты же наверняка знаешь, что после водки сосуды расширяются, давая ощущение тепла, а потом быстро сужаются. Быстрее и резче, чем от любого другого крепкого напитка. Да и чувствительность кожи снижается, так что вероятность получить обморожение повышается на порядок. Однако никто не жаловался.
Только тем, кто в боях. Но…
Тем не менее в Великую Отечественную «наркомовские» 100 граммов вернули. Но не для всех. Приказ, подписанный заместителем наркома обороны Хрулевым 22 августа 1941 года, гарантировал ежедневные сто грамм тем, кто находится на линии боевого соприкосновения с противникам. К ним приравняли пилотов, совершавших боевые вылеты. Но выдавать водку бойцам начали еще раньше, в июле.
А вот дальше начинается интересное. 6 июня 1942-го вышел новый приказ, подписанный лично Сталиным, — прекратить «ежедневную массовую выдачу водки личному составу действующих войск». Выдавать сто граммов только бойцам первой линии, которые ведут наступательные операции, остальным — лишь по праздникам. То есть, несмотря на первый приказ — водка только бойцам первой линии, — массовая выдача продолжалась? Видимо, да.
Потом — новый приказ. С 12 ноября 1942 года по 100 граммов было положено всем, кто непосредственно ведет боевые действия. Остальным войскам, находящимся в резерве, и даже раненым в госпиталях, если врачи разрешают, — по 50 грамм. На Закавказском фронте разрешили заменить водку портвейном (200 граммов в день) или сухим вином (300 граммов в день).
А 3 мая 1943 года — следующий «водочный» приказ: массовую раздачу прекратить, сто граммов водки выдавать только тем военнослужащим, которые находятся на передовой и ведут наступательные операции. И так уже до мая 1945-го.
Так пили или нет?
То, что стоящих в резерве частях пили, — факт бесспорный. Выпивали и тыловики, и штабные. Даже когда водку не выдавали, спиртное выменивали у местного населения и покупали в «Военторге». Например, в книге «Отцы-командиры» А. З. Лебединцев вспоминает, что 23 февраля 1943 года в столовую «Военторга» завезли шампанского со складов Абрау-Дюрсо по довоенным расценкам. Продавали по две бутылки на брата.
Что касается тех, кто находился на первой линии, то там были и принципиально непьющие, и регулярно, с удовольствием употреблявшие. Первые были в меньшинстве, но их, похоже, насчитывалось немало. Объясняли они свой выбор просто: алкоголь на передовой — верная смерть.
Фляга армейская алюминиевая, СССР (с хранения)
Водку на фронт привозили в бутылках, но в какой-то момент ее стали заменять спиртом, который доставляли в бидонах. И вот тут фляжки стали незаменимыми.
Пьющие же соблюдали меру. В письме с фронта политрук Д. А. Абаев объяснял жене: «Надо понять, что здесь непьющих нет, но нет и пьянствующих, а если попадаются такие, то их разжалуют, сажают, судят и расстреливают беспощадно».
Обычно сто граммов наливали к обеду, но перед атакой желающим тоже выдавали водку. И таковых находилось немало. Ты скажешь: «Это безумие!» — и мы не станем спорить. Тем более что об этом же говорили и трезво относящиеся к выпивке фронтовики. Многие рассказывали, что пили перед боем неопытные и необстрелянные бойцы и они гибли в первую очередь.
Алкоголь ухудшает реакцию, снижает внимательность и критичность восприятия. После ста граммов точность стрельбы заметно ухудшается. Вряд ли это было секретом для бойцов Красной Армии. Но, видимо, именно возможность притупить остроту восприятия их и привлекала.
