Альфа-казак: Атаман Платов — самый отвязный казак России

Белый густой туман разливается в сумерках от реки по полю. Черными тенями бродят кони. Мальчишки из соседней казачьей станицы жмутся к костру. Разговор идет про коней и осеннюю ярмарку, на которой будут военные игры и скачки — главный праздник года. Для подростков тоже есть заезд, и отцы дают сыновьям своих лучших коней, чтобы те не ударили в грязь лицом.

Рыжий Иван и длинный Матвейка спорят, кто возьмет приз в этом году — Гнедой или Воронок. Вон они ходят по лугу, каждый со своей стороны, будто даже сейчас присматриваются друг к другу. Матвейкин Воронок с виду более грузный, но, как дойдет дело до скачки, нет ему равных, все об этом знают. «А вот и поглядим!» — не сдается Иван.

У Матвея Платова есть во всей этой истории особый интерес. Отец уже давно обивает пороги, чтобы смышленого мальчишку взяли на казачью службу — хоть писарем, хоть на посылки. Только мал он еще, всего тринадцать лет. Атаман сомневается. Не было еще такого у казаков, чтобы, как у дворян в государевой армии, с малолетства детей в полк записывать. Вот отец и говорит: если Матвейка покажет себя настоящим удальцом на скачках, атаман не устоит: будет мальчишке и служба, и боевой мундир.

Под утро, стреножив коней, ложатся ребята спать. А на рассвете приходит беда: Воронок, оступившись, падает в овраг и ломает хребет. Тихо стоят остальные мальчишки у края оврага, пока Матвей гладит и пытается поднять коня. Даже Иван молчит. Что тут скажешь?

Однако отец Матвея не готов так просто расстаться со своей мечтой. Две ночи он ходит из конца в конец избы мрачнее тучи. Матвей замирает на своей лавочке, думая, что вот-вот гроза разразится и ему достанется по полной. На третий день, так и не сказав ни слова, отец уезжает куда-то и возвращается с диким серым жеребцом поразительных статей. Да, он потратил все сбережения семьи, но конь — настоящий дьявол. На его спине Матвейка пронесется впереди всех на скачках, к первой в своей жизни безоглядной победе, одобрению атамана и назначению на службу в тринадцать лет, в 1766 году.

Отец не прогадал: этот триумф привил сыну вкус к честно заработанной славе, заставил поверить в свои силы и свою счастливую звезду, которая сделает Платова легендарным героем войны 1812 года, а всю Европу заставит сходить с ума по импозантным, свирепым и усатым русским казакам.

Проверка боем

У Матвея Платова есть во всей этой истории особый интерес. Отец уже давно обивает пороги, чтобы смышленого мальчишку взяли на казачью службу — хоть писарем, хоть на посылки. Только мал он еще, всего тринадцать лет. Атаман сомневается. Не было еще такого у казаков, чтобы, как у дворян в государевой армии, с малолетства детей в полк записывать. Вот отец и говорит: если Матвейка покажет себя настоящим удальцом на скачках, атаман не устоит: будет мальчишке и служба, и боевой мундир.

Под утро, стреножив коней, ложатся ребята спать. А на рассвете приходит беда: Воронок, оступившись, падает в овраг и ломает хребет. Тихо стоят остальные мальчишки у края оврага, пока Матвей гладит и пытается поднять коня. Даже Иван молчит. Что тут скажешь?

Однако отец Матвея не готов так просто расстаться со своей мечтой. Две ночи он ходит из конца в конец избы мрачнее тучи. Матвей замирает на своей лавочке, думая, что вот-вот гроза разразится и ему достанется по полной. На третий день, так и не сказав ни слова, отец уезжает куда-то и возвращается с диким серым жеребцом поразительных статей. Да, он потратил все сбережения семьи, но конь — настоящий дьявол. На его спине Матвейка пронесется впереди всех на скачках, к первой в своей жизни безоглядной победе, одобрению атамана и назначению на службу в тринадцать лет, в 1766 году.

Отец не прогадал: этот триумф привил сыну вкус к честно заработанной славе, заставил поверить в свои силы и свою счастливую звезду, которая сделает Платова легендарным героем войны 1812 года, а всю Европу заставит сходить с ума по импозантным, свирепым и усатым русским казакам.

Шел 1774  год. Молодой Платов, уже командовавший казачьей сотней, служил государыне императ­рице в  первой русско-турецкой войне. На исходе войны случился удивительный эпизод, после которого Матвей Платов был лично представлен Екатерине  II и  приглашен ко двору.

Дело это начиналось как ничем не примечательная тыловая миссия. Два казачьих полковника, Платов и Ларионов, были приставлены к большому обозу, который должен был доставить продовольствие и боеприпасы на Кубань. На обрывистом берегу речки Калалах сделали остановку на ночлег. Купание, о котором пропотевшие всадники мечтали весь день, было долгим и веселым. Потом пустили коней на луг, поставили лагерь, поужинали и легли.

Матвей долго ворочался с боку на бок в душном шатре и никак не мог заснуть. Он вышел в прохладу ночи, закурил и увидел старого казака Фрола Авдотьева. Пару лет назад Платова назначили командиром в обход старых боевых заслуг Фрола, но тот не обиделся. Да и Матвей всегда относился к нему с почтением.

— Тревожно что-то, Фролушка, — пожаловался Платов.
— Да и мне неспокойно! — согласился тот. — Что-то творится у нас тут неподалеку. Слышишь, как птицы кричат? Им бы ночью спать. Приложи-ка ухо к земле!

Матвей послушно встал на колени, наклонился и прислушался. Ничего. Хотя… будто бы есть какой-то гул.

— Гудит что-то вроде? — спросил он.
— То-то и оно! — поднял палец Фрол. — Кажется мне, совсем неподалеку большая конница собирается. Не одна сотня голов! Неужто готовят засаду турки? Может, поскакать, разведать?
— Поскачи, родной, если все равно не спится! — согласился Матвей.

Через час Фрол вернулся со страшными вестями: всего в нескольких километрах, прямо у дороги, по которой предстоит идти завтра, горят костры до горизонта! Тысяч десять, а то и двадцать человек там. Турки собрали остатки своей армии и явно готовят нападение. А у них всего две тысячи всадников на охране обоза!

Платов разбудил Ларионова, и они в спешном порядке стали держать совет. Бежать с неповоротливым обозом? Не успеют… Прорываться? Невозможно. Надо строить укрепления и обороняться, тем временем послав гонца на ближайшую заставу! Так считал Платов. Ларионов сказал, что снимает с себя командование, так как не верит, что они живыми выберутся из этой ловушки.

Осторожно подняли весь лагерь и до рассвета выстраивали телеги в оборонительное каре на крутом берегу реки. Двух гонцов послали за подмогой в ближайший гарнизон. Однако было понятно: даже если они поскачут самым быстрым галопом, подкрепление придет только к вечеру следующего дня. Надо рассчитывать только на себя. С зарей на гребне соседнего холма показались турки. Они с гиканьем спускались к укрепленному обозу, и Платов немедленно стал стрелять из единственной пушки. Так началась героическая осада на реке Калалах, которая продолжалась восемь часов и доказала, что донские казаки могут обороняться против врага, двадцатикратно превосходящего их числом!

Когда солнце клонилось к закату и Платов уже думал, что смертный час его близок, в рядах турков неожи­данно началось смешение. С запада их стали теснить свежие силы, прибывшие на подмогу из гарнизона, которые мгновенно рассеяли перепуганную армию противника.

Екатерина II пожелала собственноручно наградить героя, который с двумя полками смог разбить «целую армию». Матвей был представлен ко двору и произвел приятное впечатление. Императрица жеманно кивала простоватым шуткам юного усача и предложила ему останавливаться во дворце, если еще случится бывать в Петербурге.

Взлеты и опала

В 1775 году Платов участвовал в подавлении Пугачевского бунта. В 1780-м — усмирял чеченов и  лезгин на Кавказе. Затем наступил период небольшой передышки, когда прославленного героя успели женить на казачке из хорошей семьи и он приготовился было активно продолжать род Платовых… Однако тут началась вторая русско-турецкая война, в которой атаман снова отличился и был назначен командующим казачьим войском.

В 1896 году на престол вступает Павел I. Старые фавориты при новой власти оказываются в опале. Не подозревающий о дворцовых интригах Платов не­ожиданно обнаруживает себя «организатором заговора против императора». Его на четыре года ссылают в Кострому, а затем и вовсе бросают в застенки Петропавловской крепости. Возможно, именно там Матвей подхватил чахотку, от которой лечился всю вторую половину своей жизни. Однако унижения, иезуитские допросы, безысходность и сюрреалистичность событий не сломили героя. Он приобрел горькое знание о светской жизни, без которого невозможна настоящая военная карьера. Из простоватого и лихого вояки Платов за это время превратился в искушенного царедворца. И ему удалось вырваться на свободу! Однако довольно странным путем.

В 1801 году Платов был выпущен из Петропавловской крепости и немедленно командирован в Среднюю Азию для участия в легендарном Индийском походе, который некоторые военные историки до сих пор считают мистификацией. Документов об этом предприятии Павла почти не сохранилось, за исключением некоей «Памятной записки Лейбница с приложением проекта сухопутной экспедиции в Индию по договоренности между первым консулом и императором Павлом I». Франция подбивала Россию послать казаков в Среднюю Азию и начать сухопутное наступление на Индию, чтобы отвлечь в колонию силы Объединенного королевства, после чего Наполеон планировал атаковать Британскую империю из Европы. Несмотря на призрачные обещания «баснословных индийских богатств», для казаков эта экспедиция должна была закончиться неминуемым и полным разгромом. Однако такова была для Платова цена свободы.

Казачье ополчение было послушно собрано и отправлено к черту на кулички, но, к счастью, не успело достигнуть назначения. В марте 1801 года Павел I был задушен (существует мнение, что не без участия британской разведки, которая разузнала про коварный альянс). Александр I благоразумно отозвал казаков обратно, тем более что в Европе к тому времени уже задули злые ветры наполеоновских войн.

Платов и Наполеон

Стремительное наступление Франции на российских союзников, Австрию и Пруссию, заставило Александра I в 1805 году отправить подкрепление в Европу. Полноправной частью русской армии, «летучими войсками», стали казаки под предводительством атамана Платова. Быстрая и неудержимая казачья конница была идеальным инструментом для действий в тылу и преследования отступавшего врага, «летучие войска» использовали также для прикрытия собственного отхода. В Европе впервые увидели казаков — по-азиатски бешеных всадников в российских мундирах и с шашками наголо. Они пугали своим неожиданным появлением из какой-нибудь лесной засады, накатывали лавой, рубили без оглядки и так же неожиданно исчезали. Казаки стали секретным русским оружием, которого боялись за границей и которым гордились на родине. Державин сочинил даже подобающую случаю оду:

Плато́в! Европе уж известно,
Что сил Донских ты страшный вождь.
Врасплох, как бы колдун, всеместно
Падешь как снег ты с туч иль дождь.

Однако же в командовании союзными антинаполеоновскими войсками царила неразбериха, не было общего плана. Победы сменялись поражениями, русская армия была измотана, на чужой территории трудно было доставать продовольствие и фураж. В 1807 году был заключен Тильзитский мир с Наполеоном.

На дипломатических встречах в Тильзите помимо банкетов и деловых переговоров устроили показательные скачки. Тут уж казаки показали себя во всей красе: джигитовка, выездка, стрельба из лука прямо на скаку! Наполеон был особенно поражен тем, что Платов также участвовал в показательном выступлении. Он подошел к атаману с комплиментами и предложил ему в дар свою алмазную табакерку. Матвей, прищурившись, подарок принял, однако заявил, что на Дону принято подарки «отдаривать», после чего преподнес Наполеону свой лук со стрелами.

— Славное оружие! — восхитился француз. — Теперь я знаю, что меткие казаки могут из него подстрелить даже самую маленькую птичку!
— Не только маленькой, но и крупной птице надлежит нас бояться, — заметил атаман.

Переводчики тогда поспешили сгладить неловкость, однако дерзкое замечание Платова оказалось пророческим. Всего через несколько лет наполеоновские войска, нарушив перемирие, пошли в наступление на Россию.

Горчичная водка

Наступление французов совпало с очень непростым периодом в жизни Платова. Еще при Екатерине заметил он одну вещь: будь ты хоть самым отважным героем, но без какого-нибудь самого малого титула перед твоим именем ты останешься в петербургских гостиных всего лишь забавной зверушкой. Вот уже больше двадцати лет, лишь только попав в столицу, Матвей снова и снова убеждался в этой горькой условности светского общества. Изменилось его обращение, у него за плечами был страшный опыт Петропавловской крепости и солидные годы, от проблем с легкими он лечился у лучших питерских докторов, как и представители самых знаменитых фамилий…

В конце концов, он стал атаманом, официальным главнокомандующим всего Дона! На это возлагались немалые надежды. Но все равно все ордена, сабли и монаршие табакерки не давали атаману Платову права сидеть за столом впереди самого завалящего баронета, и этот самый баронет, демонстративно отвернувшись, ждал, когда Матвей Иванович первым подойдет к нему с приветствием в светской гостиной. Горько было Платову и обидно, и уже давно намекал он в высочайших кругах, что не орден и не очередная ленточка желанны ему, а достойный верного русского воина титул… Да все зря.

Что же было делать с этой несправедливостью? Только запивать ее горчичной водкой, да, махнув рукой, самому идти здороваться и представляться как ни в чем не бывало. Однако в молодые годы можно было выпивать много и оставаться на коне, с бесшабашной храбростью разя врага на поле боя или в светском салоне. Но чем старше становился атаман, тем тяжелее давались ему алкогольные подвиги. Именно так Платов попал в беду во время отступления русской армии в 1812 году. Тогда растерянность от поражений атаман глушил водкой и ругал фельдмаршала Барклая.

Тот давно затаил обиду на вспыльчивого казака, считал его вздорным пьяницей, который утопил в водке свои лучшие качества. Но формально придраться к атаману было не за что. И вот однажды случай представился: казаки пропустили наступление французов. Барклай немедленно написал государю рапорт, в котором говорил, что Платов «проспал» врага из-за беспробудного пьянства. Матвей Иванович был отстранен от командования передовыми отрядами и отправлен глубоко в тыл.

Реванш

Тяжело далась Матвею Ивановичу эта вторая опала. Спас его старый друг Кутузов. Лишь только многовластие Барклая, Багратиона и Тормасова закончилось и командование всеми русскими войсками перешло к Кутузову, Платов снова был возвращен на передовую.

Атаман оценил это: легкие войска, укрепленные дополнительным ополчением с Дона, подоспели на помощь как раз в критический момент Бородинской битвы. Именно казаки неожиданным появлением в тылу оттянули на себя атаку наполеоновских войск на бесценные два часа. Именно казаки не давали изможденным французам ни минуты покоя уже после битвы, появляясь из ночного сумрака и рубя расположившегося на отдых неприятеля. Именно казаки создавали общее тревожное впечатление, что, даже несмотря на уход из Москвы, Россия не сдалась — затаилась в темной лесной засаде и ждет своего часа, чтобы перейти в наступление.

Это наступление не заставило себя ждать. И тут уж Матвею Платову с его летучими берсерками не было равных. С громкими криками «ура!» они гнали врага обратно к границам Российской империи, захватывая бесконечные трофеи, наполеоновских генералов, артиллерийские орудия, не сбавляя темпа ни на секунду и не давая Наполеону перевести дух. Французский полководец, оценивая свое поражение в России, говорил Коленкуру: «Надо отдать справедливость казакам: именно им обязаны русские своими успехами в этой кампании. Это, бесспорно, лучшие легкие войска, какие только существуют». Уже в Польше, вытесненный за пределы Российской империи, Наполеон с  горечью восклицал: «Дайте мне одних лишь казаков — и я пройду всю Европу!» Однако казаков у него не было, и французы в панике бежали все дальше, оставляя Пруссию и  Австрию, а Наполеон был низвержен и сослан на остров Эльба.

Для атамана Платова настало время величайшего триумфа и осуществления всех сокровенных желаний. Еще в самом начале контрнаступления русской армии Кутузов выхлопотал для него долгожданный графский титул. В 1814 году Платов в составе делегации Александра I посетил союзную Великобританию. Эта поездка на пике славы экзотических «казакофф» в Европе обернулась для атамана самым существенным испытанием — «медными трубами».

Во время следования императорского кортежа в Лондон его постоянно останавливали местные жители, забрасывали цветами, подносили пироги, жали руки. Дамам особенно было любопытно посмотреть на «атаман Платофф», гарцевавшего на боевом коне. В какой-то момент англичанки вероломно подкрались сзади и отстригли прядь хвоста атаманского коня, которая немедленно была по волоску разобрана на сувениры. Оксфордский университет присвоил Платову звание почетного доктора, именем атамана был назван новый корабль английского военно-морского флота*.

Захватил знаменитый казак и кое-какой личный трофей. Из Англии Платов привез на Дон английскую барышню, про которую Денис Давыдов как-то пошутил: «Совершенно непонятно, каким образом Платов ухитрился „закампаньонить“ оную мисс, не зная ни слова по-английски». Впрочем, великолепному «атаман Платофф» в таком деле опять же не нужно было лишних слов. Его жена-казачка к тому времени уже много лет как умерла, оставив достойное количество наследников графского титула, и белолицая мисс удачно скрасила преклонные годы боевого атамана.

Эти годы Платов провел в окружении сыновей и внуков, разводя на Дону особую породу боевых лошадей и радея о казачьих делах. Однако же проблемы с легкими не дали заслуженному ветерану долго наслаждаться покоем. Он умер 3 января 1818 года и со всеми подобающими ему почестями был похоронен под стенами строившегося каменного Вознесенского собора в Новочеркасске.

Анекдоты про Платова

Любимым собутыльником Платова был прусский генерал Блюхер. Двое вояк просто сидели друг против друга и напивались, пока Блюхер не падал набок. Языка друг друга они не знали, и адъютанты все интересовались, какое удовольствие Платову от этого знакомства. А Матвей Иванович обижался: «Разве тут нужны слова? И так понятно, что он сердечный человек! Только вот одна беда: не выдерживает!»

По одной из версий слово «бистро», которым называют во Франции кафе быстрого обслуживания, родилось во время пребывания казаков Платова в Париже. Разгромив Наполеона, русская армия гуляла в столице Франции с московским размахом. Горячие усачи на лошадях подъезжали к ресторанчикам и, иногда даже не спешившись, требовали чего-нибудь закусить и — «быстро, быстро, быстро».

Государственный деятель, литератор и публицист граф Федор Васильевич Ростопчин как-то раз принимал у себя Платова. Подавали чай, и атаман обильно подливал в него ром. В это время к Федору Васильевичу пожаловал другой его друг, писатель Карамзин. Платов радостно поднялся навстречу новому гостю, протянул руку и со всей искренностью заметил: «Очень рад, очень рад знакомству! Я всегда любил сочинителей, потому что все они пьяницы!»

Фото: Shutterstock, Getty Images