Принято думать, что в СССР все подчинялось государственному регулированию. На самом деле — не все.
Одной из основ социалистического общества было коллективное владение средствами производства. В теории. На практике же предприятия принадлежали государству (то есть как бы народу), а трудящиеся были просто наемными сотрудниками. Другое дело — производственные артели.
В идее артели не было ничего необычного для советского строя. По сути те же колхозы, только нацеленные на предоставление услуг, создание товаров и добычу сырья. Все члены артели — собственники активов и имеют право на прибыль. Никто никого не эксплуатирует, все вместе трудятся. Идиллия! Хотя не совсем.
Почему артель — не фирма
Артель не была подобием частной фирмы. Ее невозможно было продать, даже если все участники предприятия были только «за». И в условиях планового хозяйства добывать сырье для производства получалось не во всех областях. Например, артелям по производству мебели было попроще: древесиной наша страна богата. А кузнечным артелям — посложнее. Тем не менее были и артели, производившие станки, стиральные машины, холодильники, телевизоры и радиоприемники. Существовали созданные на артельных началах конструкторские бюро, лаборатории и даже научно-исследовательские институты.
Увы, в 1956 году Хрущев взялся за искоренение артелей. Большинство из них просто перевели в государственную собственность, не выплатив артельщикам никаких компенсаций за изъятые активы… Пощадили только мелкие артели и те, которые занимались добычей леса и полезных ископаемых.
Артель Туманова
Самой известной золотодобывающей старательской артелью стала «Семилетка» (впоследствии «Прогресс»). Ее организовали в 1957 году в Сусуманском районе, на прииске имени Фрунзе, бывшие заключенные — бригада Вадима Туманова. То есть как раз тогда, когда остальные артели одну за другой национализировали.
По свидетельству Туманова, участки для золотодобычи им отводили самые бедные, неудобные для отработки либо удаленные, а намытый металл государство принимало по минимальным расценкам. Тем не менее мотивация у бывших зэков была столь высокой, что дела у артельщиков пошли на лад очень быстро. И дело было не только в желании заработать, хотя и оно играло немалую роль. Кстати, доходы артельщиков были прозрачными и напрямую зависели от выработки и выполняемой роли. Соотношение выходило такое: если председатель артели получал три тысячи в месяц, то начальник участка — две, а простой рабочий — полторы.
Все решения артель принимала с помощью голосования на общем собрании. Авторитет Туманова был высок, но последнее слово оставалось за коллективом. Плюс подход к организации труда. Если что-то можно было делать эффективнее, процесс быстро реорганизовывали, благо согласовывать это надо было только со своими же товарищами.
Советское руководство все это настораживало: на фоне артели государственные предприятия выглядели неэффективными. Но золото стране было нужно всегда, так что отказаться от дополнительных его поступлений чиновники не могли. Тем более что этот металл шел, как уже было сказано, с неперспективных, а то и вовсе отработанных участков. Так что, несмотря на недоброжелательное отношение государства к старательским артелям, число их множилось. Они не только пережили и Хрущева, и СССР, но и существуют до сих пор.
Кооперативное движение
Строго говоря, весь сегодняшний российский бизнес вышел из кооперативов позднего СССР. В конце 1980-х и в самом начале 1990-х слово «кооператор» было синонимом слова «предприниматель». Правда, со слегка негативным оттенком. На фоне того, что страна в целом жила все хуже и хуже, кооператоры чувствовали себя неприлично хорошо. Официально власть разрешила кооперативное движение еще в 1987-м, в порядке эксперимента, а в 1988-м уже был принят закон о кооперативах.
По концепции они не сильно отличались от артелей: сотрудники предприятия были одновременно и его владельцами. Патент на открытие предприятия стоил пять рублей, налоги составляли три процента с выручки. Но это для самого кооператива. А частные доходы кооператоров обложили прогрессивным налогом: 30% — в диапазоне от 500 до 700 рублей в месяц, 70% — от 1000 до 1500 рублей, 90% — на все свыше полутора тысяч рублей.
Это, впрочем, не помешало предприимчивым гражданам стремительно богатеть на законной основе. Например, основатель кооператива «Техника» и член КПСС Артем Тарасов заплатил в 1989 году 90 тысяч рублей партвзносов с дохода в три миллиона.
Некоторые кооперативы имели впечатляющий размах. Упомянутый выше Вадим Туманов организовал кооператив «Строитель» и успешно строил дороги в Карелии.
Были и прекрасные по дерзости схемы. Например, бывший сотрудник КГБ Владимир Ряшенцев организовал кооператив «АНТ» и поставлял за границу списанные танки (в частности, Т-72) в обмен на компьютеры. Формально все оставалось в рамках закона.
Часть кооператоров до принятия закона была «цеховиками», нелегальными предпринимателями. Они организовывали и подпольные цеха по производству товаров народного потребления (джинсов, например), и торговые сети. Закон о кооперации в СССР просто вывел их деятельность из тени. И это было неплохо. Потому что, хотя в СССР и были законы, которые граждане массово нарушали, за предпринимательство ч. 2 ст. 153 УК РСФСР предусматривала до 5 лет лишения свободы с конфискацией имущества.
В то же время руководители госпредприятий начали создавать при заводах и фабриках свои кооперативы, обеспечивая их дефицитным сырьем, а также бесплатными энергией и водой. Это была своего рода тренировка перед приватизацией.
Власти к расцвету кооперации были не готовы. Кооператоров, у которых не было покровителей наверху, зажимали как могли. Их вынуждали покупать у госпредприятий сырье и оборудование по завышенным в разы ценам, им ограничивали возможности по реализации продукции. Но кооперативы все открывались и открывались — вплоть до 1991 года, когда все перешло на совершенно иные рельсы.
