- Источник:
- Getty Images
Эта загадочная история началась 21 декабря 1908 года. В городе Глазго, Шотландия, в собственном доме была найдена убитой Марион Гилкрист, зажиточная дама 82 лет отроду. Окровавленное тело обнаружили горничная и жилец-арендатор, причем при весьма странных обстоятельствах.
Это была предыстория. Теперь сама история.
Довольно внушительное состояние Марион Гилкрист получила в наследство от отца. Заплатить за это ей пришлось недешево: она полжизни ухаживала за папенькой, замуж так не вышла. Кстати, щедро оделив Марион, мистер Гилкрист таким образом обделил и обидел других наследников. Сей факт сыграет свою роль в этом деле, мы к нему еще вернемся.
Характера мисс Гилкрист была непростого, да и прихварывала порядком, так что жила затворницей, из дому почти не выходила. Компанию ей составляла только юная, немного за двадцать, горничная Хелен Ламби. Девушка поступила на службу незадолго до случившегося, запомним и эту подробность.
Единственной страстью одинокой старой дамы были драгоценности. Их у нее было порядком: дома хранилось аж на 3000 фунтов, что по тем временам было суммой весьма внушительной.
Обитала Марион Гилкрист, как уже было сказано, в собственном доме, который стоял в добропорядочном и недешевом районе. Сама она занимала второй этаж, а первый и третий сдавала. Еще одна значительная деталь: на всех трех этажах были отдельные входы.
И вот что еще надо отметить: к тому времени, когда стряслось то, что стряслось, на третьем этаже никто не жил: прошлые арендаторы выехали, а новый еще не вселился. То бишь на момент убийства в доме могли находиться только арендаторы первого этажа — семейка Адамсов, и Марион Гилкрист, жившая на этаже номер два.
В роковой вечер 21 декабря старая дама дала горничной два поручения — сходить за вечерней газетой и купить кое-какие продукты в лавочке. Ассигновано было 3 пенни на прессу и полсоверена на съестное. Отчего-то девица Ламби решила выполнить наказ не сразу, а в два захода. Сперва взяла три пенни и отправилась за газетой. А деньги на лавку оставила на столике в комнате хозяйки.
Вернувшись примерно через четверть часа с газетой, она увидела стоящего в дверях одного из Адамсов, по профессии музыканта. И тот сообщил ей, что несколько минут назад услышал наверху странный шум и три удара об пол. И все это ему очень не нравится! Оказывается, хозяйка дома договорилась с ним, что, если ей когда-нибудь будет нужна помощь, она стукнет три раза. Услышав троекратный стук, он пошел узнать, что стряслось.
Они поднялись на второй этаж и увидели, что дверь в квартиру мисс Гилкрист распахнута. Весьма странно, поскольку хозяйка всегда держала дверь закрытой. У нее даже было специальное приспособление — проволочный рычаг, чтобы закрывать или открывать дверь из своей комнаты. Адамс и горничная вошли, а навстречу им из спальни пожилой дамы вышел довольно молодой человек, одетый как джентльмен. До них он дошел совершенно спокойно, миновал их, не выказав волнения, и только очутившись на лестнице, пустился бежать.
Марион Гилкрист они нашли в спальне на полу, женщина была мертва. Верхняя часть тела — голова и грудь — были довольно сильно повреждены и залиты кровью. Адамс бросился за полицией.
После обыска выяснилось, что и полсоверена, лежавшие на видном месте, и безделушки, стоявшие в поле зрения, и та самая коллекция драгоценностей на три тысячи фунтов — все на месте. Единственная пропажа — бриллиантовая брошь ценой 50 фунтов. Гилкрист частенько ее носила, поэтому украшение всегда лежало под рукой. И еще одна подозрительная странность: шкатулка с письмами и деловыми бумагами была разорена. Создавалось впечатление, что их читали, в них что-то выискивали.
Полиция засучила рукава и принялась за поиски преступника. Опрошенные соседи вспомнили, что незадолго до убийства замечали на улице хорошо одетого молодого человека, который подолгу наблюдал за домом жертвы и при этом старался не светить свое лицо.
Долго ли, коротко ли, но в поле зрения полиции попал некий Оскар Джозеф Слейтер. По всему подозрительный тип! Эмигрант, уроженец Германии, выходец из небогатой еврейской семьи, он покинул родину и поскитался по свету: Англия, Франция, Соединенные Штаты. Образ жизни Слейтер вел весьма сомнительный, на пропитание зарабатывал занятиями непочтенными: во-первых, был профессиональным игроком во все, что шевелится, — от костей до бильярда; во-вторых, мог промышлять сутенерством. Как бы то ни было, денежки у него водились, и мужчина вел образ жизни буржуа средней руки.
В день гибели Марион Гилкрист Слейтер вознамерился дать деру в Штаты вместе с любовницей-француженкой. Дело в том, что он был женат, однако скрывался от своей дражайшей: та начала ехать умом на ниве алкоголизма и преследовать его. Слейтер в очередной раз прослышал, что вторая половина вышла на тропу розысков, и решил убраться подальше. По причине отъезда он стал обращать свое имущество в деньги. И аккурат за три недели до убийства заложил в ломбарде брошь с бриллиантами. Это и вызвало острейший интерес к нему полиции. Слейтер пытался продать ломбардную квитанцию кому-то из знакомых: мол, ни времени, ни денег выкупать дорогую безделушку нет, а ты внакладе не останешься! Знакомый оказался полицейским информатором и донес куда следует.
А полиция уже сама прознала про человека, который сбывал закладную на бриллиантовую брошку, и потирала руки, радуясь выпавшему ей флеш-роялю: история с брошкой, да эмигрант, да сомнительная личность, известная в мире криминала, да два привода за мелкие нарушения!..
Но вот незадача: никаких доказательств, что Слейтер и убиенная старушка были знакомы, не было. Из улик же имелась только косвенная: по словам свидетелей, подозреваемый незадолго до преступления купил набор инструментов, в котором был молоток. А судя по характеру травм, пожилая женщина могла быть забита именно молотком. Извини за кровавые подробности.
В США были снаряжены полицейские чиновники и свидетельницы. Одна опознала в Слейтере человека, наблюдавшего за домом, другая — а это была та самая горничная! — сообщила: это тот самый джентльмен, который вышел к ней с Адамсом из спальни. Слейтер был арестован и доставлен в Шотландию.
А дальше расследовательское лыко у полиции решительно не вязалось. Она установила, что брошь, которую заложил Слейтер, — совсем другая брошь, не та, что пропала у покойницы. Во-первых, свою цацку подозреваемый отнес с ломбард за три недели до убийства, а во-вторых, он владел ею долгое время.
Кроме того, сыщикам дали противоречивые описания человека, следившего за домом, и Слейтер в них, мягко сказать, не особо вписывался. Однако расследователи продолжали гнуть одну версию — с Оскаром Джозефом. Причем пускались в откровенный беспредел. Например, хорошенько обрабатывали свидетелей. Официальное опознание выглядело так: ставили в ряд 15 человек — 14 полицейских и трех дорожных рабочих, все — классические рыжеволосые шотландцы с розовой кожей и почти бесцветными бровями, и рядом, пятнадцатым, — Слейтера, черноволосого, черноусого, с носом горбинкой.
Суд состоялся 3 мая 1909 года. То бишь всего через полгода после убийства. Общество в немалой части было настроено против него, а еще ему не повезло с адвокатом. С одной стороны, тот замечал нестыковки в деле — например, что подозреваемый якобы избавился от одежды, той, в которой следил за домом, и той, в которой убивал, однако молоток, вероятное орудие убийства, почему-то не выкинул. Но дожать свидетелей и прокурора защитник не смог, не сумел донести и до присяжных то, как много белых ниток в этом деле.
В итоге девять из них сказали «виновен», пятеро — «не доказано», один — «невиновен». А это означает — смертная казнь за умышленное убийство.
Однако далеко не все считали Слейтера убийцей, в адвокатских и журналистских кругах нашлись люди, которые понимали, что творят полиция и суд. Началась общественная кампания в защиту осужденного. Одному из участников, адвокату Спирсу, за два дня до смертной казни удалось добиться ее замены на пожизненное заключение в Питерхедской каторжной тюрьме.
Хотя точней было бы сказать — в аду. Слейтера поместили в одиночную камеру полтора на два с половиной метра, из обстановки — гамак, откидной столик и… и всё. Шесть дней в неделю его выгоняли на работу, причем тяжелейшую, — в каменоломнях. Киркой (или чем там) он был вынужден махать в кандалах. Словом, ад, как и было сказано. Слейтер такого не вынес и потихоньку начал сходить с ума (и, судя по позднейшим свидетельствам, чуточку в этом преуспел, увы).
Между тем избавивший его от казни адвокат умер, и дело по спасению рядового Слейтера подхватывает другой адвокат, куда более юный и живой. И — о удача! — он был знаком с Конан-Дойлом. И обратился к нему за помощью.
А надо сказать, что сэра Артура, как отца Шерлока Холмса, осыпали письмами и мольбами помочь и расследовать. Как правило, он оставлял их без внимания, однако нет-нет да и выступал в качестве детектива, причем ярко и успешно. Самый известный пример — вызволение из тюрьмы некоего Джорджа Эдалджи, простолюдина, обвиненного в массовой резне скота по садистским мотивам.
Дойл берется за дело Слейтера. Он сразу же своим острейшим умом узрел неувязки и твердо решил: осужденный невиновен!
Ниточка за ниточкой, он тянет-потянет и вытягивает на свет божий одну несусветицу за другой. К примеру, он раскопал вот что: врач, первым осмотревший тело убитой, предположил, что орудием мог быть стул, стоявший рядом, у которого на внутренней стороне сиденья были явственные пятна крови. Возможно, Марион Гилкрист забили ножкой этого стула, нанося удары сверху по лежавшей на полу женщине (еще раз извини за подробности, это мы не из кровожадности, а только во имя истины!). Диаметр ножки стула и диаметр ударной части небольшого молотка сопоставимы.
Однако этого врача не вызывали в суд, более того, его показания даже не приобщили к делу! А приняли во внимание выводы судебного медика, весьма известного в своей профессии. Он заключил, что травмы были причинены молотком из набора инструментов Слейтера.
Также Дойл установил, что полиция либо не допрашивала свидетелей, чьи показания не вписывались в версию со Слейтером, либо пренебрегала такими свидетельствами.
Через два года после суда писатель напечатал книгу «Дело Оскара Слейтера». В ней он тщательно, по косточкам, разобрал все нескладушки и несуразности. И — та-дам! — в полный рост выступил, как его литературный сын Шерлок Холмс.
Он выдвинул свою версию, кто настоящий убийца. Во-первых, Дойлу показалось странным поведение горничной в квартире перед обнаружением тела хозяйки. Когда из хозяйской спальни вышел тот самый молодой мужчина, незнакомый ей, она никак не среагировала. Не закричала, не попыталась задержать, не спросила, кто он и что здесь делает. Просто пропустила его. Позднее, напомним, она заявила, что это был Слейтер.
А во-вторых, вот деталь еще интереснее. Как выяснил Дойл, тотчас после убийства горничная примчалась к сестре погибшей и сказала ей: «Я видела! Я знаю, кто убил!» И третье: кража драгоценности как мотив показалась сэру Артуру более чем сомнительной. По его мнению, корни убийства следовало копать в семье убитой, убийца мог искать завещание, а брошь прихватить для отвода глаз.
Дойл разведал, что Марион Гилкрист в завещании распорядилась своим имуществом следующим образом: оставила большую сумму прежней горничной, которая долго и верно ей служила до юной Хелен Ламби, отписала деньги на церковь, благотворительность и прочие статьи, а вот родню обошла. Так вот, похоже, по-джентльменски одетый молодой человек, явившийся к ней и потом вышедший из спальни навстречу горничной и музыканту Адамсу, был очень дальним, даже не кровным племянником убитой! Звали его Фрэнсис. Он частенько захаживал к тетушке, и новая горничная, разумеется, отлично его знала, потому и не среагировала. Так что, получается, у него был мотив — завещание.
Еще лыко в строку: в Глазго еще ходили слухи, что на самом деле старушку убил некий настолько влиятельный человек, что полиция не захотела с ним связываться. Об этом поговаривали и в полицейских кругах. А тот самый племянничек сделал отменную карьеру по медицинской части и был одним из городских тузов. Так-то. Но все эти доказательства лишь косвенные.
Дойл все же смог добиться от горничной показаний. Она, к тому времени вышедшая замуж и переехавшая в США, дала интервью местной газете, которое сэр Артур перепечатал в Англии. В девичестве Ламби в нем говорит: «Ну, да, я узнала убийцу. Да, он мне был хорошо знаком», и хотя имени его не называет, но из ее слов ясно, что речь о том самом влиятельном племяннике Фрэнсисе. Впрочем, позднее она от заявления откажется.
В итоге сэр Артур боролся за Слейтера… 18 лет! Даже с половиной. Однажды ему удалось добиться пересмотра дела, но это ничего не дало. И все же он переборол систему! На волне общественной кампании был созван апелляционный суд, который в 1927 году пересмотрел дело Слейтера и постановил выпустить его на волю.
Сперва невинно осужденному наотрез отказали в компенсации, однако Оскар, не будь он Джозеф, выколотил-таки несколько тысяч фунтов.
И тут случилась такая штука. Сэр Артур, вложивший в кампанию по его освобождению несколько сотен фунтов, спросил: «Сударь, я, само собой, не жду награды, но не желаете ли вы вернуть мне то, что я на вас потратил?» Тот ответил обвинениями, что Дойл писал про него и на нем заработал. Сэр Артур был весьма разобижен.
В конце концов Слейтер таки заплатил ему некую сумму, но большой прекрасной дружбы у них почему-то не вышло. Дойл и Слейтер встретились лишь однажды, хотя вели оживленную переписку.
Что было с бывшим каторжником потом? Он женился вторично, поселился в Шотландии, пережил Вторую мировую. А дело Слейтера вошло в историю как одна из пяти самых больших судебных ошибок британского правосудия в XX веке.
