Илья Найшуллер: «В Америке все без иронии»

От клипов для группы «Ленинград» режиссер Илья Найшуллер вырос до полномасштабных голливудских проектов. Сейчас на экраны вышел его фильм «Никто».

Илья, твой «Никто» — полноценный голливудский блокбастер. Расскажи о нем. И вообще, ты гордишься собой?

Да, есть чем! Фильм состоялся и получился хорошим. Это боевик, экшен-триллер. Не масштаба Marvel, конечно, но с правильным бюджетом по стандартам жанра. В главной роли у нас Боб Оденкёрк, известный по сериалу «Во все тяжкие» и «Лучше звоните Солу». Для него это очень важный фильм, первый, где у него главная роль. Он должен играть крепкого киллера, и он начал в 55 лет ходить качаться в спортзал. Ставки были высоки для всех. Для меня это первый американский фильм, для оператора и художника-постановщика — первый студийный фильм. Обстановка была — сейчас взорвемся, но сделаем все, чтобы получилось хорошо!

Оденкёрк — сериальный актер. Объясни, пожалуйста, разницу. Можно быть большим сериальным актером, но не киношным?

После «Во все тяжкие и «Настоящего детектива» звезды стали комфортно переходить на телевидение. Время поменялось, индустрия поменялась. Бюджеты сериалов увеличились. Если раньше кинозвезда уходила в телепроект, значит, все, финал карьеры, но надо зарабатывать хоть какие-то деньги. Теперь это стало модным в хорошем смысле, потому что все взрослые сюжеты перекочевали из кино на стриминговые платформы, кабельное ТВ и так далее. А кинотеатры — это блокбастеры, такие шумные американские горки.

Я называю это «аудиовизуальный аттракцион». И мне кажется, что нельзя сравнивать фильмы про супергероев с кинематографом в его классическом понимании.

Помнишь самый первый фильм братьев Люмьер, где поезд приезжал на станцию? Люди убегали из кинотеатра. Чем это отличается от «Капитана Америка»? Это невозможно разделить. Успех Marvel держится за счет более молодой публики, которой пока еще неинтересны глубокие сюжеты, внутренние конфликты и так далее. Им хочется, чтобы была воронка в космосе, пришельцы и ставки огромные, глобальные, а не личные. И мы дошли до такого момента, когда это стало можно делать качественно.

А ты где на этой шкале?

Первый мой фильм — это была игрушка, аттракцион. Второй, «Хардкор», — более серьезный, с взрывами, экшеном, кровью, я снимал его для пятнадцатилетнего себя. «Никто» — более взрослая история. Несмотря на то что по трейлеру это довольно прямолинейный фильм, по тематике и сюжету он сильно отличается от ожидаемых фильмов в этом жанре. Люди, посмотревшие трейлер, говорят: «Это же „Джон Уик“». Я отвечаю: «Посмотрите фильм, тогда поговорим».

Ты тоже не молодеешь. Тебя уже тянет на что-то более медленное и глубокое, с меньшим количеством взрывов?

Самое правильное описание того, что я хочу делать, — это те фильмы, которые люди пойдут смотреть в пятницу, но будут помнить в понедельник.

Только в понедельник, не через десять лет?

Я очень хочу плевать в вечность, но загадывать бесполезно. Думаю, я уже хороший режиссер, а стану ли я отличным режиссером — это вопрос проектов.

Насколько реально для российского режиссера пробиться в Голливуде?

Дело не в национальности. Вопрос, можешь ли ты работать по их системе? Там специфический подход. Он заточен под результат, финансовый, конечно. Но, в отличие от русских продюсеров, они не думают, как заработать на процессе, до выхода, на гонорарах. Их результат — это кассовые сборы. И реакция критиков.

Ну, у нас вроде так же.

Потратить бюджет максимально круто, чтобы каждый доллар был на экране, — это не совсем русский подход. Во все проекты, которые я делал, я всегда вкладывал свои деньги. Любая реклама, любой клип, любой фильм. Мне казалось, что это тупой подход, но я пообщался с продюсером Дэвида Финчера, и он сказал, что абсолютно все всегда тратил, потому что — потом заработаем, а сейчас работаем на имя, работаем на искусство. Но все не так плохо, российское кино развивается.

А в плане организации процессов, дисциплины есть различия?

Да, все строже, более ответственно, меньше рисков. Это и хорошо, и плохо. Для сравнения: я снимал в Москве клип «Ленинграда» и готовил его три недели, почти месяц, а когда мы снимали «Никто» в Канаде, меня очень удивило, что было всего шесть недель, чтобы подготовить фильм, где в сценарии 110 страниц. Надо было пройти дистанционно весь кастинг, параллельно искать локации и переписывать сценарий. Надо было искать всех, у меня был только оператор и художник. В России я бы ничего не успел за такое время. Это научило меня, как правильно работать. Это плюсы.

Минусы в том, что очень много времени уходит на юридические вопросы. Мы не можем снимать экшен-сцену, заранее не проговорив полчаса с каждым человеком, что это будет. Я в какой-то момент стал приезжать позже, потому что, когда у тебя 13-часовая смена, тратить полчаса, чтобы рассказать буфетчице, что в километре от нее будет машина взрываться, — пустая трата времени.

В любом успехе есть три составляющие: талант, трудолюбие и везение. Какова пропорция в твоем случае?

Я думаю, везения меньше всего. Во мне достаточно таланта, чтобы трудиться чуть меньше, чем нужно. Но, когда я включаю трудолюбие на полную, получается еще лучше. Все хорошее, что происходило со мной, было результатом того, что я что-то делал правильно.

Ты же говорил, что ты лентяй и раздолбай!

Да. Мне очень сложно начинать. Вот тут три дня назад я придумывал клип. Слушаю песню и понимаю, что мне не хочется. Главное — столкнуть этот камень. Как только он полетел — сразу мысли, идеи пошли, все здорово. Я тяжелый на подъем. Но потом я не могу остановиться, мне становится хорошо. Я работаю лучше всего в этом маниакальном состоянии.

Мне кажется, ты уже имеешь моральное право сформулировать советы, как добиться успеха.

Можно попробовать. Если ты хочешь быть режиссером, надо снимать. Как Гагарин говорил: летчик должен летать, летать, летать. Так что снимать. Хоть на телефон. Так что снимать, биться головой о стенку, общаться с людьми — связи очень важны, в киноиндустрии это очень помогает. Если есть возможность пойти в киношколу, стоит пойти. Если нет, не стоит переживать, просто надо идти и снимать. Кем бы ты ни работал с понедельника по пятницу, у тебя есть выходные и вечера, чтобы заниматься творчеством.

Насколько велика роль женщины-музы в успехе мужчины? Мне кажется или у тебя дела пошли в гору после встречи с Дашей Чарушей?

После того как я увидел Дашу в вашем журнале! Это был 2007 год, и через две недели она пришла на кастинг. Я работал ассистентом режиссера и переводчиком в одном дурацком фильме. Я иду ее встречать и ожидаю девушку с обложки. Заходит Даша, и она одета! Мы снимали в Ярославле, и, будучи крайне неуверенным в себе молодым человеком, я все же набрался храбрости и сказал: «Может, тебя подвезти?» Так все началось.

В ее версии это звучало романтичнее: «Илья увидел меня на обложке и заочно влюбился».

Пусть она так считает, у меня плохо с романтикой. Нет, мне очень повезло с Дашей, у нас полное доверие, любовь и согласие, мы даем друг другу жить. Конечно, она очень на меня повлияла. Я вообще не понимаю, что она во мне тогда нашла, хотя она говорит: «Я сразу поняла, что ты большой молодец и все у тебя будет хорошо». Через полгода нашего знакомства, мы еще даже не встречались, я ее позвал сняться в клипе, который делал, и это была моя первая хорошая работа.

Мы иногда шутим, что, если будем разводиться, будут жесткие суды. Но я понимаю, что если вдруг такое случится, то не то что половину, мне можно смело все отдавать и начинать сначала, потому что без нее бы ничего не было, это факт.

Я заметил, что для билингва — у тебя же английский второй родной — ты используешь удивительно мало англицизмов. Специально?

Специально! Мне кажется, что такие понты отвратительны. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы русифицироваться. Но, когда я говорю на английском, мне, наоборот, нравится использовать русские слова и особенно идиомы. На съемочной площадке я люблю сказать специально с русским акцентом «Ин раша ви хэв сейинг…» и какую-нибудь поговорку — «Семь раз отмерь, один раз отрежь», например. Всем это нравилось, в итоге я начал придумывать несуществующие поговорки. Все это поняли и тоже стали придумывать какие-то дурацкие поговорки. Это теперь наша шутка.

В Голливуде есть уважаемые люди, которые плохо говорят по-английски?

Я работал подряд с двумя колористами — это те, кто красят фильм, — они сотрудничали с Полом Томасом Андерсом, Ноланом. Один из них грек, он в Лос-Анджелесе лет двадцать пять, такой цыганский барон с золотыми кольцами, я его вообще не мог понять. Я спросил его: «Почему?» Из тех звуков, которые он издал в ответ, я уловил только «I don’t give a shit». Второй — итальянец, и его тоже тяжело понять. Это нормально, главное, что ты умеешь хорошо делать то, что ты делаешь. Послушай, как разговаривает Дени Вильнёв, один из топовых режиссеров, — тоже не сразу поймешь.

У тебя есть музыкальная группа Biting Elbows. И пик твоей музыкальной карьеры — это выступление на разогревах у Guns N` Roses и Placebo?

Да, когда я говорю кому-то на Западе об этом, то слышу: «Вы очень успешны!» Я отвечаю: да, очень!

Брайан Молко из Placebo — единственный герой моих интервью, с которым я поругался в процессе. Он мне казался декадентом и романтиком самоуничтожения, и я его радостно спросил: «Твоей группе уже двадцать лет. Все еще секс, наркотики, рок-н-ролл»? Он жутко обиделся: мол, ты не знаешь, о чем говоришь, это страдания, зло, вы все хотите, чтобы мы сдохли. Завелся, в общем. Я говорю: ну нельзя же не страдать ради искусства. Короче, мы поспорили о роли страдания в творчестве. Что ты думаешь об этом? Должна быть боль, чтобы что-то получилось?

Я думаю, можно без нее обойтись, но с болью легче. Пример. Я однажды ехал из Питера, мне звонит мама и говорит, что собака наша умерла. Ей было пятнадцать лет, черный кокер-спаниель. Я приезжаю домой и спрашиваю, где Скуби. Мама говорит, что в морозилке. Я открываю морозилку, и она там лежит, завернутая в синий плед. У меня сразу слезы, потому что пятнадцать лет она член семьи. Я достаю ее, обнимаю этот холодный плед с собакой внутри, и мне очень тяжело. Я вспоминаю все эти пятнадцать лет и в то же время думаю: блин, какой офигенный кадр! Этим все сказано. Наша работа — из минусов делать плюсы. Поэтому, когда молодые музыканты голодные, они делают самую классную музыку, а потом — всё. И по-человечески я рад за их комфорт, но, как потребитель, я иногда думаю: может, у них хоть дом сгорит?

Скажи, что ты, как посланник Голливуда, думаешь про культуру отмены?

Как и с любым движением, например MeToo, нужно, чтобы это произошло. Это правильно. Если взять список всех, кто получил по голове за MeToo, большинство этого заслуживали. При этом, как сказал мой агент, при любой социальной революции будут невинные жертвы. У нас перед фильмом Universal проводил harassment training: собрали все двести человек и пытались с юмором объяснить, что можно, а что нельзя. В принципе, все это сводится к простому: не будь мудаком.

Но пара моментов меня дико смутила. Например, мы общаемся на личные темы, а кто-то за углом слышит это. Если ему некомфортно, он может пойти пожаловаться, и нас с тобой уволят. Это уже, мне кажется, бред. Потому что два человека могут говорить все, что хотят. Меня много чего задевает, мы все чувствительные. Никто не должен контролировать личное общение. А если кто-то услышал, это его проблемы. Я со всеми это обсуждал, и все согласились, сказали fuck that shit. И самое поразительное, что после этого все, вплоть до женщин-бухгалтерш, выкрутили максимум грязи, нарочно громко шутили самые сексистские шутки, все просто стали стебаться.

Нельзя такие вещи запрещать. Например, мат в кино. Как можно это запрещать? Кино про войну, тебе отстреливают руку, а ты что? Черт, фиаско!

А ты думаешь, насколько все эти проблемы актуальны для России?

Если в России поднимется такая волна, то очень много людей получат по голове за харассмент. Одна актриса мне недавно рассказывала, как ходила на кастинг на большой канал, и продюсер ей говорил: «Как вы готовы простимулировать мой интерес к вашей персоне?» Это ненормально, и не важно, тут мужчины или женщины. Представляю, я пришел на пробы, а мне говорят: снимай трусы!

Что дальше назревает в твоей карьере? «Марвел»? Спилберг уже обрывает телефон?

У меня сейчас лежат американские сценарии, по которым надо принимать решения. Весь Голливуд — это пять тысяч человек, и после того, как прошел слух, что мы сняли все хорошо и вовремя, что я надежная творческая единица, начали приходить сценарии совсем иного качества. И это уже не только экшен. Еще я купил права на книжку, которую мечтал экранизировать с двадцати лет — «Дневник киллера» Дэнни Кинга.

Ты счастлив?

Сейчас я на пике своего потенциального счастья. Сколько будет еще сверху, я не знаю.