В России сейчас примерно 45 тысяч сирот, ожидающих, когда за ними придут хоть какие-то родители. Это на 20 тысяч меньше, чем было десять лет назад, так как детей начали неожиданно разбирать. Страна, которая всегда с настороженностью относилась к усыновлению чужих детей, похоже, решила в этом плане измениться.
И это не может не радовать. Если ты тоже периодически подумываешь о том, чтобы помочь детдому, а то и забрать к себе домой какую-нибудь мелочь и вырастить ее достойным человеком, то, возможно, нижеследующая информация тебя заинтересует.
Кто может и кто не может взять на воспитание ребенка
Чтобы стать приемным родителем, не надо практически ничего. Можно не иметь жены, одинокому мужчине тоже выдадут ребенка без проблем. Не нужно иметь седой бороды, усыновителем или опекуном вполне можно стать с 18 лет. Не нужны златые горы, достаточно справки о получении скромной зарплаты, да и ту не всегда требуют. Не нужна даже обширная жилплощадь, достаточно небольшой комнаты в коммуналке, например.
Важнее то, чего у тебя не должно быть:
✖ некоторых заболеваний — например, ВИЧ или открытой формы туберкулеза. (Кстати, борьбу за право людям с ВИЧ быть усыновителями сейчас вовсю ведут правозащитные организации, так как, если человек принимает терапию, он никого заразить не может, даже если будет заливать своей кровью все поверхности в доме);
✖ судимости за насильственные преступления;
✖ лишения родительских прав в отношении собственных детей;
✖ учета в псих- и наркодиспансерах;
✖ нетрадиционной сексуальной ориентации — геям, лесбиянкам и трансгендерам детей выдавать не положено;
✖ восьми детей — своих и приемных. Если у тебя уже есть восемь несовершеннолетних детей на воспитании, больше тебе не дадут.
Кроме того, нужно будет несколько месяцев посещать два раза в неделю ШПР — школу приемных родителей. Такие школы есть во всех регионах, и обучение там не так бессмысленно, как может показаться, поскольку в приемном родительстве есть масса подводных камней.
После обучения, получив направление из ШПР, уже можно идти в местные органы опеки или заходить в общероссийскую базу детей, ищущих родителей, и выбирать себе воспитанников.
Какие существуют формы «ребенковзятия»
Усыновление (удочерение)
Ребенок по всем законам становится твоим, и только ты отныне несешь за него полную ответственность — и финансовую, и социальную, и любую другую. Государство выдает тебе маленького человечка и практически самоустраняется, как будто ты сам этого ребенка родил. Если вдруг возникают биологические родители, они идут лесом. Ну или как ты сам решишь — это же твой собственный ребенок. Еще первые три года раз в год тебя будут навещать органы опеки — смотреть, не съел ли ты младенца ненароком. Если ты теперь надумаешь отказаться от ребенка, готовься платить государству алименты на его содержание до 18 лет.
Опека
Ты становишься законным представителем этого ребенка, участвуешь во всех решениях, с ним связанных, представляешь его интересы, выбираешь его место жительства (можно стать опекуном, даже не забирая ребенка из детдома, хотя обычно опекуны детей берут к себе). При этом государство выплачивает тебе деньги на содержание ребенка (сумма зависит от региона, состояния здоровья и потребностей ребенка). Кроме того, если у ребенка нет своего жилья, в 18 лет государство выделит ему какую-нибудь хибарку. Взамен органы опеки будут навещать тебя в первый год четыре раза, а потом пять лет по два раза в год, чтобы видеть, насколько ребенок грязен, голоден и несчастлив. А ты им будешь сдавать финансовую отчетность по расходам на дитя. И да, если вдруг биородители возьмутся за ум и захотят общаться с деточкой, ты обязан будешь им это право предоставить, согласовав режим посещений с чиновниками из опеки. Забрать у тебя ребенка по суду они тоже имеют шансы, если захотят.
Приемное родительство
Все то же самое, что и опека, только тебе еще за каждого воспитываемого ребенка зарплату платят. Ты подписываешь аналог трудового договора с органами опеки и считаешься как бы их условным служащим.
Какие бывают дети
Белокурую новорожденную девочку, дочку трагически погибших в авиакатастрофе профессора и балерины, в детском доме обнаружить практически нереально. Дети из благополучной среды, к счастью, сиротами становятся редко, а если такое и происходит, то их немедленно усыновляют бабушки, дедушки, тети, дяди и друзья семьи. Девочки-тинейджеры из хороших семей, забеременевшие от одноклассника (спортсмена и красавца), в нашей малорелигиозной стране практически в ста процентах случаев делают аборт, а если вдруг паче чаяния беременность сохраняют, то с младенцем будут возиться дедушки и бабушки с обеих сторон — ни о каких детских домах тут тоже речи не идет.
Большинство детей, которые оказываются в детдоме, были рождены вполне маргинальными родителями, потому что у нас не война и не зона стихийного бедствия. Поэтому ребенок в детском доме — это чаще всего дитя алкоголиков, уголовников, людей с тяжелыми социальными и ментальными проблемами и так далее. Здоровые, социально адаптированные матери, конечно, иногда тоже отказываются в роддомах от здоровых новорожденных — всякое в жизни бывает. Но это большая редкость, и на таких младенцев стоит очередь, которая может тянуться годами. Чаще всего здоровых новорожденных оставляют трудовые мигрантки из среднеазиатских республик, так как патриархальные нравы их родины не приветствуют, когда девушка возвращается с заработков с пищащим кульком. Младенцы с ярко выраженной азиатской внешностью тоже идут нарасхват, так как на новорожденных, особенно девочек, самый большой спрос. Мальчиков всех возрастов традиционно берут хуже. Большинство потенциальных усыновителей мечтают именно о дочках, так как с девочкой, если что-то пойдет не так и дитя унаследует социальную программу биологических родителей, меньше риска с точки зрения обывателя. Все-таки девочки реже гоняются за домочадцами с топором, и вообще девочки как-то приятнее и миловиднее, а еще им можно косички заплетать.
Итак, чаще всего в детдома попадают следующие дети:
1. Дети с тяжелыми заболеваниями, от которых родители отказались при рождении или сразу после обнаружения серьезной болезни (это ДЦП, муковисцидоз, аутизм, синдромы Дауна, бабочки, кошечьего крика и прочие генетические проблемы и пороки внутриутробного развития). Сейчас детей с тяжелыми патологиями рождается несколько меньше, чем лет пятнадцать назад, так как лучше стал мониторинг беременных и большинство женщин решают прервать беременность в случае серьезных болезней плода. И тем не менее дети-инвалиды чаще прочих оказываются сиротами на государственном попечении. Неродственное (то есть не кровными родственниками) усыновление детей — тяжелых инвалидов — большая редкость, а вот под опеку или в приемную семью больных детишек берут довольно часто, так как государство берет на себя расходы по лечению и уходу за этими детьми и выплачивает родителям относительно приличное пособие, помогающее им растить тяжелого ребенка. Так что нередко это становится своего рода благородной профессией: человек берет на воспитание двух-трех больных детей, получает на них пособие и может больше не работать, а тратить все время и силы на уход за ними. Не то чтобы такие приемные родители шиковали и питались черной икрой, но, по крайней мере, они могут реализовать себя в любви к детям, не сходя с ума от отсутствия денег на лекарства, еду и одежду. Все в выигрыше.
2. Дети с менее серьезными болезнями, которых тем не менее не жаждут разбирать из роддомов и домов малютки, так как большинство усыновителей все-таки предпочитают здоровых детей. Больные почки, заячья губа, ВИЧ, задержка психоречевого развития, диабет, заикание и тому подобное. У ребенка с такими диагнозами шанс оказаться в семье не слишком велик. Но часто усыновители, берущие тяжелого-претяжелого ребенка, через пару лет снимают большинство, а то и все его диагнозы. Дело в том, что в некоторых детдомах любят выбивать из врачей страшные диагнозы воспитанникам, поскольку чем болезненнее малютка, тем больше средств детдом получает от государства на его выращивание.
3. Дети, которые не подлежат передаче в семью, так как их родители не лишены родительских прав, а временно оставили детей в детдоме в связи с тяжелым социальным и материальным положением. Таких детей, по свидетельству Александра Гезалова, директора социального Центра святителя Тихона, в некоторых детдомах бывает до 70%. Сюда же можно отнести детей, у которых родители имеют смутный статус: сидящие в тюрьмах папы; мамы, которые оспаривают лишение родительских прав; бабушки, которые сдали внучка в детдом на полгодика, пока радикулит не пройдет, а так-то они кровиночку свою не бросят… может быть… Таких детей нельзя усыновлять, но можно брать под опеку или в приемную семью. Но многие приемные родители категорически не хотят иметь весьма вероятных контактов с биологическим семейством ребенка.
4. Дети, которых полностью признали сиротами, оформив все документы по лишению родительских прав. К сожалению, пока тянулась вся эта волокита, ребенку уже могло стукнуть больше десяти лет, а подростками усыновители интересуются мало.
5. Дети, у которых есть братья и сестры. Раньше такие семьи легко делили, сейчас же стараются все-таки не раздавать детей поодиночке. Но очень трудно найти желающих взять на воспитание помимо очаровательного двухлетнего малыша еще трех его сестричек и братиков в возрасте от тринадцати до семнадцати лет.
А вот потенциальные родители, которые готовы взять не новорожденного, а уже подращенного ребенка, чаще всего ищут девочку в возрасте от года до пяти лет, здоровую, развитую, хорошенькую, с европейской внешностью, без братьев, сестер и прочих родственников на горизонте.
Самые популярные и самые тяжелые проблемы, возникающие у приемных родителей
Со времен Оливера Твиста сироты сильно поменялись. (Впрочем, судя по реальным записям с судебных заседаний той поры, маленькие тихие забитые ангелы и в тогдашних работных домах были редкостью.) В школах приемных родителей подробно рассказывают, как тяжело идет привыкание друг к другу, если только речь не идет о совсем младенце. Детдомовский ребенок неизбежно страдает нарушением способности строить социальные связи. Да и где ему было развивать эту способность? Грубость, равнодушие, воровство, агрессия, педагогическая запущенность, категорический отказ от учебы и какой-либо осмысленной деятельности — характерные черты ребенка в первый год после детдома. Чудные крошки, мило лепечущие «Папочка и мамочка, какой счастье, что вы меня нашли!» после короткого «медового месяца» превращаются во вполне себе крокодилов, и открываются бездны, от которых седеют даже морально готовые ко многому родители.
Поэтому возврат детей из-под опеки или из приемной семьи обратно в детдом, увы, не редкое событие: в некоторых регионах возвращают до половины всех разобранных по семьям детей. Потому что, как ни рассказывают о правде жизни в ШПР, реальность часто превосходит самые смелые ожидания. Представители Благотворительного фонда содействия семейному устройству «Найди семью» (www.sirota.ru) приводят самые сложные случаи, с которыми им приходилось работать (фонд оказывает помощь приемным родителям, имеющим сложности с адаптацией детей — содействует в решении психологических, медицинских и юридических проблем).
Внезапная тяжелая болезнь ребенка
Как уже говорилось выше, детдомовские дети часто имеют серьезные проблемы со здоровьем. Но некоторые болезни могут не проявляться до какого-то времени и манифестируют, когда ребенок уже находится в семье. И родители нередко оказываются не готовы бороться с болезнью — ни физически, ни материально (от тяжелобольных детей нередко и родные мать с отцом отказываются). В этом случае фонд стремится изыскать средства на лечение ребенка, ищет пути госпитализации, врачей, дает рекомендации и т.д., чтобы поддержать приемного родителя, который все же решится вступить на этот крестный путь.
Агрессия
Жестокость, злоба, сломанные вещи, избитые животные, синяки на братьях и сестрах — не редкость при адаптации сироты. И многие родители в ужасе понимают, что они взяли в дом монстра и убийцу. Хотя именно агрессивность проходит безвозвратно, когда с помощью психологов и кураторов до ребенка доносят идею о том, что свой гнев можно выражать и более приемлемыми в обществе способами.
Равнодушие и лень
А вот с нежеланием учиться, читать, самостоятельно заправлять постель и убирать игрушки приходится сражаться годами, так как навыки самообслуживания и самодисциплины в детдомах не прививаются вообще. Равно и привычку говорить «спасибо» и «пожалуйста», вежливость и дружелюбность обычно приходится выращивать с нуля, долго и кропотливо.
Побеги
То, что очень часто приводит к возвращению ребенка в детдом. Потому что побег из приемной семьи — это сегодня еще и юридические проблемы у родителей, вплоть до наступления уголовной ответственности за ненадлежащее исполнение обязанностей по надзору за несовершеннолетними. Дети, которые убегают из дома потому, что их попросили переодеть промокшую обувь, или потому, что захотелось на поезде покататься, возвращаются в детдома с надежностью бумерангов.
Сексуальное поведение
То, с чем не готовы мириться практически все приемные родители. Ребенок, который говорит о сексе, предлагает свое тело старшим или покушается на своих сверстников — тут отступают даже самые закаленные ветераны опекунского дела. Это поведение опасно в том числе для самих родителей и для других детей, потому что, не приведи господь, ребеночек что-то такое вякнет при враче или в школе — и все, можно сушить сухари и искать лучшего адвоката, защитника педофилов. Да, ребенок не виноват, что набрался этих взрослых премудростей в родной когда-то семье или в детдоме со старшими воспитанниками, но мало кто готов мириться с таким положением дел. Юристы и психологи фонда в этом случае проводят долгую и кропотливую работу и с родителями, и с ребенком, благо эту раннюю псевдосексуальность можно притушить и сделать поведение ребенка более приемлемым.
Почему детдома — не элитные пансионы
В современном мире детские дома признаны беспримесным злом, плодящим несчастных, не приспособленных к жизни людей, поэтому всюду происходит или уже произошла их практически полная ликвидация. Детей всеми правдами и неправдами оберегают от казенных учреждений и отправляют в семьи — временные (фостеровские) и постоянные.
При этом иногда возникает вопрос: а каким образом тогда функционировали (да и сейчас функционируют) все эти элитные закрытые пансионы, иезуитские колледжи и прочие республики ШКиД? Если ребенок может полноценно формироваться только в семье, то каким образом из бродяжек ранних советских годов в ШКиД воспитывали писателей и авиаконструкторов, как итонские школы в казарменной обстановке ухитрялись выдавать на-гора джентльменов и научных светил? И почему богатые люди до сих пор платят миллионы за то, что их отпрыск будет содержаться в отрыве от семьи, в условиях жесткой дисциплины, штурмуя латынь и древнегреческий в непротопленной классной?
Причины, почему детские дома не похожи на элитные школы:
1. Ребенок попадает в элитную школу из семьи, уже в возрасте 9–10 лет, а до этого его с рождения занеживают любящие матушки и наемные Мэри Поппинс, которые носят младенчика на ручках с утра до вечера, объясняя ему, что вот у нас зе стол, а вот зе кот, а вот наш зе наследственный замок, принадлежащий семье нашего зе папеньки со времен зе цезаря. То есть у ребенка уже развита речь, оформлена личность, есть зачатки мировоззрения, есть социальные связи, ум обогащен регулярным чтением, самые важные годы он провел в семье и не теряет с ней связи даже во время долгих учебных семестров. Он всегда знает, кто он и что его ждет за стенами школы.
2. В элитной школе он общается с детьми, выросшими, прямо скажем, не на помойке.
3. В английских школах для джентльменов или в той же ШКиД преподавателями были вовсе не троечницы из провинциальных педвузов, а люди с отличным университетским образованием и желательно научными степенями. И учебные успехи каждого девятилетки были для этих преподавателей чрезвычайно важны, так как только благодаря этим успехам они и получали свою престижную высокооплачиваемую работу.
В детских же домах все обстоит совершенно иначе.
Почему ребенку лучше быть в семье
Ребенок в детском доме, во всяком случае в современном его состоянии, — это объект на передержке. В большинстве мест жуткие казармы советского периода канули в прошлое: современный детдом — вполне чистое, хотя и явно казенное заведение, в котором детей, как правило, не бьют, не морят голодом и уж точно не изнуряют трудом — их моют, причесывают, укладывают спать, отправляют на уроки в общеобразовательные школы по соседству, выдают им регулярно чистые штаны и носки, кормят, моют за ними посуду и в целом ничего от них не требуют, если они не очень шумят и не дерутся. Непослушных отправляют в психбольницы, их там таблетками и уколами лечат от непослушания. Возвращаются послушными. При этом степень нравственного и умственного одичания детей в большинстве даже хороших детдомов не поддается описанию, так как воспитанники по большей части предоставлены обществу друг друга и телевизора. Работающие посменно воспитатели и нянечки регулярно увольняются, заменяются новыми, значимых взрослых у детей нет, взрослые редко к ним прикасаются, еще реже разговаривают, особенно один на один. Детдомовец с первых недель жизни начинает отставать от домашних сверстников: его редко носят на руках, с ним мало лепечут, он лежит в кроватке один, ожидая, когда придет его очередь на общение с нянюшкой. Он позже начинает говорить, улыбаться, ползать. Чтобы пообщаться с взрослым, ему нужно конкурировать с толпой сверстников. В три года его забирают из привычного дома малютки и переводят в детдом для старших детей — в новый коллектив, новый дом, часто в другой город. Там заточение и отставание продолжается: в город детей не выпускают, своего имущества и места дети не имеют, они практически лишены возможности уединения, их толком не воспитывают и особо ничему не учат, они варятся в собственном бульоне из усвоенных в родных семьях житейских правил, которые могли бы потрясти опытного зэка. Иногда приезжают волонтеры, задаривают конфетами, игрушками и телефонами — все это быстро съедается и ломается. Но в целом жизнь ребенка в приличном детдоме сегодня трудно назвать несчастной. До восемнадцати лет он вполне может ощущать себя принцем в странном закрытом королевстве, принцем, которому все должны просто по факту его существования: его жалеют, хвалят за любой чих, дают ему вкусные вещи. А потом уходят.
Но вот принцу исполняется восемнадцать лет, и он превращается в тыкву. Последнее, что ему выделяют, — плохонькую комнатку или однокомнатное помещение в общежитии семейного типа — сирот наше государство снабжает жильем. И он остается один в новой клетке. Крайняя скудость личного опыта вкупе с определенной избалованностью и бесконечной праздностью приносит свои плоды: бывший детдомовец обычно совершенно не готов к самостоятельной жизни. Он не знает, как разбить яйца, как кипятить воду, как платить за свет и пользоваться общественным транспортом. Он не приучен к труду, не умеет обращаться с деньгами. У него нет ни родных, ни близких, ни круга общения (кроме тех двух замечательных господ, с которыми он познакомился вчера на вокзале и которые пока поживут у него, если он будет бегать за водкой). Неудивительно, что к тридцати годам трое из четырех выпускников детдомов либо спиваются, либо торчат, либо сидят, либо уже покинули наш мир, предварительно населив свой бывший детдом парой собственных отпрысков…
Поэтому люди, которые вырывают детей из этого колеса безнадеги, делают очень правильную и достойную вещь. Очень похожую на смысл жизни, как бы мы ни старались избегать всякой патетики.
Частые вопросы
Если я живу в деревне Гадюкино или, например, в Москве, мне дадут ребенка только москвича или гадюкинца?
Нет, детей можно выбрать в любом детском доме в любом регионе.
А в детдомах вообще рады, когда забирают детей?
Когда как. Некоторые детдома делают все, чтобы дети попадали в семьи. А в депрессивных нищих регионах детей иногда стараются удерживать, так как на них идут отчисления из федерального бюджета, а страх потерять работу при сокращении фондов превышает заботу сотрудников о сиротах.
Чем еще можно помочь сиротам, если не готов взять и усыновить ребенка?
Елена Цеплик, президент благотворительного фонда содействия семейному устройству «Найди семью», просила тебе передать следующее: «Только не надо везти в детдома игрушки, сладости, одежду и телефоны! Там достаточно всего этого. Тем более что у детей там нет даже личных вещей, так что эти курточки и платья попадут в общий котел при первой же стирке. Телефон могут отнять и разбить другие дети. А сладостями наедятся до тошноты и больных зубов. Хорошим вариантом было бы взять шефство над кем-то из детей. Особенно над подростком. Чтобы раз или два в месяц ребенок мог провести с тобой время, поговорить о своих проблемах, пожить вне казенного заведения, научиться варить макароны хотя бы… Подростки почти не имеют шансов найти семью, а тут у них появится опыт наблюдения за нормальной жизнью вне стен детдома».
Фото: Getty Images
