Доктор Айхан, как давно вы занимаетесь трансплантацией волос?
Непосредственно пересадкой волос я занимаюсь уже более шестнадцати лет. До этого многие годы был практическим хирургом, несколько лет работал в приемном отделении скорой помощи и в реанимации. Когда в медицине появилось это направление — пересадка волос, я сразу заинтересовался, начал пробовать, увлекся... Со временем я полностью переключился на пересадку волос и теперь занимаюсь этим в собственной клинике.
Как далеко шагнула наука с тех пор?
Прогресс шел очень быстро, технологии совершенствовались прямо на глазах. Вначале все работали только с лоскутным методом FUT. Для такой пересадки брали фрагмент кожи с затылочной части головы, из него нарезали волосяные графты и пересаживали на области облысения. Потом появились технологии бесшовной пересадки: для экстракции донорских волос стали использовать специальные иглы, с помощью которых забирают только сам волос с корневым фолликулом и совсем небольшим фрагментом ткани. Инструменты для забора графтов становились все тоньше, а результаты — все лучше. Сегодня мы уже работаем инструментами 0,6—0,7 миллиметра в диаметре. Теперь это настоящая микрохирургия.
Каких прорывов стоит ждать на этом фронте?
На самом деле технология пересадки волос в том виде, какая она сейчас, достигла предела своего совершенства. Инструменты уже не могут быть тоньше, а приживаемость графтов стала максимально возможной. Теперь мы разве что можем несколько ускорить процесс самой пересадки. Должно появиться что-то принципиально новое. Самый ожидаемый шаг — это, конечно, клонирование волос. В принципе, выращивать однородную ткань с заданной ДНК мы уже умеем. Теперь ученые пытаются получить клетки, из которых можно выращивать новые фолликулы. Главная проблема в том, что волосяной фолликул — это не одна клетка, это мини-орган, комбинация разных видов клеток, работающих вместе как фабрика по производству волоса. Клонировать фолликул — очень сложная работа. Несколько очень известных ученых и две большие научные компании ведут разработки в этом направлении.
И когда ждать результата?
Я думаю, не раньше чем через 4—5 лет. И это, конечно, полностью изменит всю нашу индустрию. Я уже сделал более 10 тысяч операций, и примерно 75% из них были связаны с нехваткой донорского материала. Когда у меня в руках окажутся клонированные волосы, мне не нужно будет жертвовать одной частью головы ради другой, я буду иметь неограниченный запас материала для создания нужной густоты. Представляете, мы просто загоняем раствор с миллионом клонированных клеток в кожу где-нибудь на ноге, и там вырастают донорские волосы, которые мы пересаживаем.
А почему нельзя вкалывать клонированные клетки прямо в голову?
Ну, тогда на этом месте вырастет беспорядочный куст, и все волосы будут расти в разные стороны. Чтобы придать пересадке нормальный эстетический вид, все равно нужен доктор-трансплантолог, который будет вставлять каждый волосок с правильным углом и направлением роста.
Может быть, лет через пять этим будут заниматься роботы?
В трансплантации волос было много попыток автоматизировать процесс, и все они оказались неудачными. Чего только мы не пробовали! Руки и глаза пока работают надежнее. Есть один работающий робот, называется «Патас», он может кое-что пересадить, но это занимает у него часы. Я могу сделать то же самое за 30 минут, и мой результат будет гораздо лучше. Дело в том, что фолликул — очень чувствительная материя. Если что-нибудь до него дотрагивается, он сразу умирает. Я, например, для посадки графтов пользуюсь имплантером. Он похож на ручку, в которую встроена полая игла, наполненная жидкостью. С ее помощью мы забираем графт, и он плавает в жидкости, ничего не касаясь. Потом мы его имплантируем, то есть высаживаем в нужное место. Перезаряжать имплантер нужно очень быстро и очень осторожно, тут мне помогают ассистенты. Сейчас я пытаюсь слегка автоматизировать этот процесс. Если получится, операция будет длиться на час-два меньше.
Вы сами конструируете инструменты для пересадки?
Я работаю с инженерами. Рисую схему и объясняю, что мне нужно получить, а они конструируют прибор. Сейчас мы работаем над автозагрузкой, чтобы в имплантер можно было зарядить десять графтов сразу. Поток воды продвигает графт в иглу, я нажимаю кнопку, и давлением воздуха графт помещается на нужную глубину в подкожную ткань. Это происходит очень быстро, гораздо быстрее, чем если делать посадку с помощью пинцетов и скальпелей. Но главное — без всякого касания инструментами самого фолликула.
Вы это сами придумали?
Я бы сказал, что просто улучшил существующую модель имплантера и запатентовал это улучшение. Но если кому-то его продам, то китайцы тут же своруют его. Я получаю горы писем из Китая и Индии каждый день. Мне пытаются продать другие модели имплантеров, которые вообще-то принадлежат только одному производителю в Корее. Сейчас по рынку гуляет масса разных подделок ужасного качества, и они продаются в десять раз дешевле. И кто-то все-таки их покупает.
Волосы можно пересадить с любого места на любое?
Есть несколько мифов о пересадке волос. Во-первых, по стандартным нормам, есть некоторые возрастные ограничения для пересадки. Пациент должен быть не моложе 19—20 лет, то есть окончательно сформироваться в физиологическом смысле. А также не старше 60—65 лет, потому что с годами ткани теряют свою жизненную силу и процент успешно прижившихся графтов падает. Но здесь возможны исключения. У меня были пациенты за семьдесят с отличными результатами пересадки. Во-вторых, кандидат должен иметь правильное соотношение размеров облысения и донорского запаса. Если волос не хватает, то лучше и не пытаться. То есть можно, конечно, засеять две тысячи графтов там, где требуется шесть тысяч. Но это будет выглядеть очень грустно, результат никого не порадует. В-третьих, пересадка — это не механическое перекидывание волос с одного места на другое. Все волосы разные — по цвету, по толщине, по кривизне, не говоря уже о направлении и угле их роста. Поэтому пересадка волос — это искусство. У меня есть материал для работы, и я должен сделать из него нечто, что со стороны будет выглядеть как густые волосы. Пересадка не увеличит количество ваших волос, она только даст возможность перераспределить их эстетически правильно. Что касается мест, откуда мы берем волосы, то главный источник, конечно, затылочная область. Там волосы идентичны тем, что растут на верхней части головы. Может быть, чуть толще. Второй источник для пересадки у мужчин — это передняя часть шеи, то есть нижняя часть бороды. Если растительность там густая, то с шеи можно собрать хороший урожай. Да, они толще и не такие прямые, но ими хорошо разбавлять массу волос для создания густоты. Это для меня вторая по приоритету зона.
Только для вас или все так делают?
Мало кто умеет пересаживать с бороды на голову. В Турции так делают только трое. А в мире, может быть, 15—20 человек. Все боятся трогать область бороды. Но если знать кое-какие секреты, то борода становится незаменимой донорской зоной, с нее можно получить до нескольких тысяч графтов. При этом их отсутствия никто не заметит, волос останется достаточно, чтобы носить бороду или щетину. Вообще-то в жизни от волос, которые растут на шее, мало толку. Их трудно брить, там чаще всего случаются раздражения, так что использовать их для пересадки не жалко. Третий источник — грудь. Но с груди подходят не все волосы. Они должны быть длиннее двух сантиметров и с достаточно сильными корнями. Очень мало кто из докторов пользуется волосами рук и ног. Их трудно извлечь не повредив. Доктор Умар из Калифорнии придумал специальный экстрактор для этой цели, он может собрать около тысячи графтов со всего тела, что не так плохо. Это его ноу-хау, но он не делится своей технологией, и стоит такое удовольствие 20 тысяч долларов.
Тысяча графтов — это сколько? Какую площадь можно покрыть?
В среднем мы исходим из расчета 40—50 графтов на квадратный сантиметр. Естественная плотность — 60—100 луковиц. Это около 150—200 волос на квадратный сантиметр, потому что из одной луковицы часто растут два, а то и три волоса. В принципе, можно использовать лобковые и подмышечные волосы, но они лучше подходят для бровей, потому что растут медленнее и похожи на брови по структуре.
Есть ли разница между темными и светлыми волосами?
С точки зрения приживаемости — нет. Довольно трудно извлекать седые волосы: фолликулы плохо видно, приходится перед операцией использовать специальный краситель. Цвет для приживаемости не так важен — скорее, важна толщина. Вот, к примеру, пациенты из России — обладатели самых тонких волос.
Это почему так? Потому что север?
Это какие-то национально-региональные особенности, мне трудно сказать. У меня много пациентов из Скандинавии, с ними этих проблем почему-то нет. Хорошо, давайте скажем так: не у всех людей из России, в основном из Сибири и северных регионов.
Сейчас стало актуальным пересаживать волосы и наоборот — с головы на бороду, не так ли?
Да, мода на пересадку бороды существует уже лет пять. Раньше люди боялись трогать лицо, боялись шрамов. Но это напрасные страхи, с новыми технологиями никаких шрамов не остается.
Наверняка всем интересно, больно ли это — пересаживать волосы...
Никакой боли. Две минуты перед началом операции — когда делается укол анестезии, как в стоматологии. После операции на всякий случай мы выдаем болеутоляющие препараты, но чаще всего они и не требуются. Наша технология пересадки волос — это микрохирургия, все равно что кольнуть себя иголкой на глубину один миллиметр. Вы не будете помнить об этом через час. Разница только в том, что мы наносим шесть тысяч таких уколов, и следующие несколько дней вы все же будете помнить об этом.
А ресницы вы делаете?
Я пробовал много раз, но результат мне не понравился. Ведь это очень чувствительная область. На веках всегда возникает отек, поэтому пациент практически ничего не видит как минимум три дня. В самой пересадке ресниц слишком много рисков.
Можно ли пересадить волосы от ближайшего родственника?
Только от близнеца. В моей практике было два таких случая. Один из близнецов был знаменитостью, но начал лысеть, и второй отдал остатки своих волос, чтобы вернуть брату-звезде приличный вид. Во втором случае один близнец попал в аварию, обзавелся некрасивым шрамом, и брат помог его прикрыть. А от других родственников, как и от посторонних людей, пересадить волосы нельзя. Для приживления нужны будут сильные иммунодепрессанты, ведь фолликул — это, как мы уже говорили, мини-орган. А сильные иммунодепрессанты, в свою очередь, плохо влияют на сами волосяные фолликулы.
Вы когда-нибудь отказывались от операций?
Конечно. Во-первых, есть определенные медицинские противопоказания: плохая свертываемость крови или серьезные проблемы с сердцем. Во-вторых, есть неадекватные запросы от пациентов. В таких случаях я всегда стараюсь быть откровенным с пациентом. Если у человека не хватает донорского материала, то я честно предлагаю оставить саму мысль о пересадке. Но иногда пациенты начинают упрашивать — давайте пересадим хотя бы пятьсот графтов. Я понимаю, что визуально никакой разницы не будет, но и вреда не будет, зато человек станет счастливее. И я могу пойти ему навстречу.
Бывает, что пациенты возвращаются за продолжением?
Очень часто. Иногда я предлагаю разделить пересадку на два этапа. В большинстве случаев мы не пересаживаем больше четырех тысяч графтов за один раз. Хотя по отдельности каждый графт — это два миллиметровых прокола, все вместе даст суммарный прокол в 8 метров. Можете себе представить? Во время удаления аппендикса общая глубина всех разрезов 10 сантиметров. Во время операции на сердце — 20 сантиметров. А тут 8 метров! Это стресс для организма. Поэтому, когда донорского материала много, я могу предложить сделать вторую пересадку через полгода или год.
Турция — мировой лидер в области пересадки волос. Как это вышло?
Во-первых, турецкие доктора именно в пересадке волос оказались гораздо смелее и талантливее других. Во-вторых, у нас в Турции необъятная база для экспериментов и обучения, потому что более семидесяти процентов турецких мужчин страдают от облысения. Да и вообще, Турция — одна из самых развитых стран с точки зрения медицины. У нас процветает медицинский туризм. К нам на лечение приезжают пациенты со всего мира — от кардиологии до пересадки органов. А с волосами — это уже целая история. Пятнадцать лет назад пересадка волос вошла в моду во всем мире, и один турецкий доктор опубликовал подробную статью об этом. Министерство здравоохранения разослало всем хирургам эту статью. Все очень возбудились и захотели научиться, была запущена государственная обучающая программа для хирургов. В общем, это оказалось не такой уж трудной работой, и через пять лет у нас были уже тысячи успешных операций. Мы стали принимать пациентов из соседних стран. А еще через пять лет начался настоящий бум. В основном благодаря рыночному преимуществу: средняя пересадка волос обходится в Европе в 5–10 тысяч евро, в то время как у нас — в 2—3 тысячи, да еще и результат лучше. Сопутствующие траты — минимальные, перелет и отель — все это недорого. К тому же совсем другое отношение. В Европе вы пообщаетесь с врачом от силы десять минут, а я, например, провожу с пациентом целый день. Ну а дальше все пошло по нарастающей: больше пациентов — больше опыта — больше врачей — выше конкуренция. И пожалуйста: Турция сейчас мировой лидер по пересадке волос. Это индустрия национального масштаба. Банки даже предоставляют врачам льготные кредиты на развитие такого бизнеса.
Так сколько в Турции клиник по пересадке волос?
В сто раз больше, чем в любой другой стране мира. Я не шучу! Даже у нас в Анталье, которая всем известна как туристическое направление, есть немало предложений по пересадке волос. В Стамбуле около 15 тысяч клиник. Просто придите в аэропорт и понаблюдайте часок за пассажирами — вы увидите тысяч пять голов с повязками. В Анкаре — 2 тысячи клиник, в Измире — 5 тысяч. Это что-то невероятное, а главное, их количество растет каждый день! Но я бы посоветовал всем быть очень осторожными в выборе клиники. Вы понимаете, что при таком количестве не все из них обеспечивают должный уровень качества. Как и в любом другом деле, если цена на услуги совсем уж низкая, это должно насторожить.
Откуда к вам едут пациенты?
Со всего мира. Сингапур, Аляска, Бразилия, Австралия, Канада, не говоря уже о Европе и нашем Ближневосточном регионе.
А из России много?
Половина моих пациентов — русскоговорящие. Россия, Украина, Казахстан, Белоруссия... Есть даже русские из Европы и США. С каждым месяцем их все больше и больше. В прошлом году у меня был кабинет для консультаций в Москве, но сейчас просто физически нет возможности работать на два дома, проводить пересадку еще и в Москве.
Как у вас сложились отношения с русскими коллегами?
Я знаю, что в России есть несколько клиник по пересадке волос и даже видел результаты их работы. К коллегам я всегда отношусь с уважением, несмотря на то что мы конкуренты. Ко мне часто обращаются с просьбой что-то исправить после предыдущей пересадки, но я никогда не обсуждаю с пациентами других докторов или их работу. Я просто делаю свою.
Правда ли, что научные исследования, связанные с косметологией, получают самое большой финансирование?
Правда. Сейчас два самых востребованных направления в медицине — медицинские приборы и косметология. Это очень выгодно. Разрабатывать медицинское оборудование и продавать его относительно легко. На этом можно заработать миллиарды. Косметические препараты — тоже невероятный рынок: их рекламируют, ими пользуются все, на них охотно и постоянно тратят деньги. В медицине всегда в первую очередь развивается именно то, что может иметь массовый рынок сбыта. А вот те открытия, которые могут погубить его определенный сегмент, многие годы не доходят до людей. Представьте, например, компанию, которая занимается производством и продажей лекарств от диабета, — это многомиллиардная индустрия. Если они придумают препарат, который излечивает диабет, то это будет очень востребованный, но последний препарат, который они смогут продать. Это называется «проблема неперегорающей лампочки». Ее давно можно было бы сделать, но кому-то это совсем не нужно.
А вот если взглянуть с точки зрения эволюции — почему мужчины лысеют?
По-моему, это все только начало. С точки зрения эволюции волосы нам вообще больше не нужны, у нас есть одежда и головные уборы. Через миллион лет у нас не будет волос. А через два миллиона — ног: мы же все время сидим. Да и вообще живое тело нашему мозгу не очень нужно, с ним слишком много хлопот. Роботизированное тело с рецепторами намного практичнее.
