Если верить основоположнику аналитической психологии Карлу Густаву Юнгу, то один из древнейших архетипов коллективного бессознательного всего человечества — это персонифицированные враждебные силы. То есть образ злого могущественного гада под ближайшим кустом чрезвычайно близок нам с колыбели.
Но если наплевать на старину Карла Густава и зарыться в древнюю и античную мифологию, мы с интересом выясним, что силы зла как-то очень демонстративно в ней отсутствуют. В совсем первобытных сказаниях нам встречаются натуры куда более примитивные: звери, духи и боги, которые хотят съесть героя, обмануть, стянуть у него лепешку или снять с него кожу, но делают они это не со зла, а потому, что кушать очень хочется или им просто скучно, вот и развлекаются как умеют. В более развитых мифологиях мы видим образы более сложные и многогранные: гневных богов, мстительных духов и коварных царей. Но вот чтобы зло разгуливало там само по себе, в чистом виде, просто ради удовольствия существовать на белом свете — нет, такой архетип практически незнаком древним мифам.
Чистое зло возникает в мифе лишь в одном случае. Когда одна религия вытесняет другую, она сплошь и рядом превращает прежних идолов в безукоризненных монстров, чтобы поклоняться им стало делом неприличным, опасным и караемым. Культ вполне добропорядочного, хотя и вздорного бога Сета в Египте проиграл культу Гора, и Сет превратился в бесконечного злого бога пустыни и хаоса. Греческий синтезированный миф отправил в царство Аида половину пантеона матриархального культа Крито-Микен, назначив богиню плодородия Гекату царицей мрака и зла и сделав ее мудрых помощниц ослоногими страхолюдинами, пожирающими путников на пустынных дорогах. Христианство предложило идею Сатаны как противника Бога (чего в еврейской Торе нет), после чего стало рассматривать всех языческих богов — солнечных Аполлонов, девственных Артемид и добродетельных Афин — как отвратительных бесов сатанинской свиты. И так далее и тому подобное.
По-человечески это понятно. Если ты проповедник единственного всемогущего бога Буки, ты не можешь объяснять тем, кто верит в бога Бяку, что никакого Бяки нет, это суеверие и вымысел. Такая атеистическая дискредитация высших сил может ненароком ударить и по твоему Буке, сам понимаешь. Проще всего объявить Бяку бякой, гадким, злым чертом, который просто жалкая тряпка по сравнению с Букой. Но Бука во благости своей позволяет Бяке жить, чтобы он искушал людей и проверял их верность Буке.
Так и пополнялся пантеон нечисти веками и тысячелетиями, и наполнился до того, что благочестивым монахам, составлявшим списки бесов, не хватало пергамента для перечисления легиона их имен. А в коллективное бессознательное действительно вошел архетип силы могущественной и злой по природе своей. В европейской культуре он сложился окончательно примерно в средние века, и тогда же начался обратный процесс — гуманизация и отчасти героизация злых сил.
И один из самых мощных первых камней в это здание заложил Джон Мильтон, который в своем «Потерянном рае» свел воедино тогдашние представления о павшем ангеле как об искалеченном, но все еще прекрасном первенце Творения, который взревновал к Богу и преисполнился гордости, которого терзают тысячи мук, вызывая к нему даже определенное сочувствие.
Этот образ интриговал и заставлял в него всматриваться. Это вам не уродливое трехголовое чудище Данте, меланхолично набивавшее пасть Брутом и Иудой; это была волнующая и привлекательная трагедия духа — гордого, сильного и прекрасного, но растоптавшего самого себя. Впервые зло стало на самом деле соблазнительным.
И примерно с конца XVIII века по нашей культуре начинается шествие романтических злодеев — как земных, так и мистических, страдающих байронических типов, прекрасных, но порочных созданий. Они куда интереснее правильных героев, тех, что всегда поступают хорошо и предсказуемо и уже навязли в зубах со своими скучными добродетелями.
Герои не двигают сюжет, сюжет создают их антагонисты — злодеи живые, красочные и будоражащие воображение. Хороший злодей делает кассу. Герой без злодея способен максимум штрафовать старушек за неправильный переход улицы, но при идеальном мерзавце в противниках он обретает запредельную мощь и величие. Злодеи покорили комиксы, блокбастеры и рекламу (вспомним, например, недавнюю кампанию Jaguar Good to be Bad, посвященную неотразимому обаянию британских злодеев). Злым койотам и серым волкам сочувствуют даже дети, которые лучше узнают себя в них, чем в тупых страусах и зайках, поливающих ромашки из леечки.
1. Мефистофель
Черный пудель, зашедший навестить ученого и обернувшийся школяром — ироничным скептиком и верным спутником во всевозможных увеселениях. Конечно, Мефистофель — одна из личин дьявола и находится рядом с Фаустом, предполагая утащить его душу в ад, но это будет когда-нибудь потом, а пока он дарит свою жертву молодостью, полезными научными фактами, любовью прекрасной девушки и остроумными высказываниями.
Он практически всеведущ, ему подвластны время и пространство, он одним движением руки способен топить корабли — трудно придумать лучшего второго пилота. И уж, конечно, он куда интереснее и симпатичнее, чем вечно всем недовольный, ноющий и рефлексирующий Фауст. Гете взял сюжет про Фауста и черта из народных сказок, но ухитрился превратить банального злобного беса в сложнейший образ, над пониманием которого до сих пор бьются лучшие умы от филологии.
В конце концов Мефистофель, как и положено злодею, сокрушительно проигрывает, потеряв душу Фауста, которою он честно выиграл на пари у Бога. Но дело в том, что Бог любит жухать.
2. Демон
Лермонтов позаимствовал свой образ Демона напрямую у Мильтона. Этот печальный и прекрасный дух изгнанья является не кем иным, как самим Сатаной, Люцифером поверженным. Когда-то он восстал против Бога, потому что не пожелал быть вторым после Христа. И вообще он яростный противник насилия, даже божественного, и не готов смиряться, подчиняться ему. Теперь ему положено отчаянно творить зло, но даже этого он не делает.
Во-первых, из того же чувства протеста, а во-вторых, не желая заниматься бессмысленным трудом: зло и так является частью природы людей, они прекрасно справляются с обязанностями дьявола сами. Демон, изнывая от бессмысленности бытия и общей невостребованности, пытается научиться любить, для чего соблазняет прекрасную грузинку, но и тут остается с носом. Всюду один сплошной облом. А все из-за гордости и здравомыслия, в общем.
3. Чудовище Франкенштейна
Еще один бунтарь, поднявшийся против своего создателя. Но так как создавал его не профессиональный демиург, а всего-навсего швейцарский самоучка Витя Франкенштейн, то и создание получилось соответствующее: уродливое, корявое и жутко несчастное. Чудовище Франкенштейна зло творит умеренно, в основном истребляет родных и близких ученого, а также тех, кто нападает на монстра или смеется над ним. В конце концов, отчаявшись найти на белом свете любовь и понимание, чудовище уходит на Северный полюс, чтобы там покончить с собой. Все мысленно желают ему успеха в этом деле и рыдают. Эта жестокая пародия на конфликт Бога и его созданий была поначалу крайне сурово воспринята всеми церквями, но потом в ней усмотрели положительные воспитательные моменты (жалей убогих и не пытайся никогда подражать Богу). Так что «Франкенштейн, или Современный Прометей» сейчас прекрасно ставят даже на сценах католических колледжей как вполне богоугодное произведение.
4. Дракула
Один из самых древних представителей сил зла — проголодавшийся кровосос с кое-какими волшебными способностями. Но в сознании цивилизованных людей мотив «очень кушать хочется» не годился как подоплека истинного злодейства, так что вампир Дракула, появившийся в романе Брэма Стокера, уже не выползает грязным чучелом из могилы, чтобы банально подкрепиться первым подвернувшимся бомжом — и опять баиньки.
Нет, он живет в роскошном, хотя и плохо прибранном замке. Носит шелковые плащи на багряной подкладке. У него целый выводок бледных невест, он предпочитает элегантно кусать утонченных барышень из высшего общества и делает это не столько от хорошего аппетита, сколько из смутно-эротических побуждений, исполняя свое проклятое предназначение. В общем, колоритен, загадочен, трагичен, а еще умеет превращаться в летучую мышь. Идеальный кассовый злодей.
5. Профессор Мориарти
Пожалуй, первый ставший всемирно известным глава преступного мира, объединенного и сплоченного многоумным лидером. Преступники и бандиты до этого позиционировались одиночками, в крайнем случае руководительствовали небольшой, но эффектной шайкой. А вот идея настоящего преступного синдиката с сущим демоном коварства и рациональности во главе впервые была так ярко воплощена именно Артуром Конан-Дойлем.
На самом деле в бульварной литературе XIX века этот образ встречался и до Мориарти, да и у Эжена Сю с Виктором Гюго есть намеки на похожие персонажи. Просто у Конан-Дойля получилось лучше, чем у всех, кто пытался раньше.
Наполеон преступного мира не служит злу как идее, но охотно использует его ради достижения своих целей — богатства и власти. Зато ему очень близка тема бунта: он испытывает искреннюю ненависть к закону, морали и упорядоченному бытию, если этот порядок создан и установлен не самим профессором.
6. Воланд
Очередной раз дьявол является на землю и привычно глядит, как люди творят тут зло без какого-либо бесовского вмешательства. Импозантный разноглазый господин с тростью в виде головы пуделя и развеселая дьявольская свита даже пытаются намекнуть москвичам сталинской эпохи, что на свете есть, кхм… как бы некая нравственность и что некоторые вещи вытворять уж совсем не комильфо.
Впрочем, образ Сатаны как трагичного, но в целом благородного существа, находящегося в уважительном партнерстве с Христом, — это лишь один из способов прочтения «Мастера и Маргариты». По мнению, например, известного богослова дьяка Кураева, Булгаков, будучи сыном профессора теологии, прекрасно разбирался в христианской догматике и написал вовсе не авантюрный волшебный роман, а страшную вещь, повествование о евангелии от Сатаны, которое все до единого слова есть ложь.
С помощью лжи Воланд заманивает в свои сети растерянных грешников, а Мастер и Маргарита отправляются в конце концов в адскую могилу, куда и положено идти прелюбодеям, лжецам и трусам, отступившимся от Бога. К счастью, большинство читателей великого романа — не дьяки Кураевы, поэтому не видят всех этих ужасов, а видят лишь веселых котов, иностранных консультантов и хорошеньких ведьм в передничках.
7. Джокер
Весь в фиолетовом бархате и впечатляюще зеленовласый, он поливает публику ядом из бутоньерки и жонглирует бомбами. Когда-то Джокер был простым гангстером, но по милости одной противной летучей мыши Джокеру пришлось искупаться в кислоте, и с тех пор на покрытом гримом лице у него навеки застыл жуткий оскал, заляпанный плохо положенной помадой. Вместе с ожогами он приобрел могучий интеллект и приличные познания в области химии: любимый способ убийства у него — отравление.
Самое извращенное во вселенной чувство юмора он, видимо, тоже раздобыл в чане с кислотой: отныне его девиз — «Смерть — это весело!» Свои убийственные преступления он обустраивает как цирковые шоу, пользуется клоунским реквизитом и безумен ровно настолько, насколько хватает мрачной фантазии режиссеров и сценаристов (если вспомнить, что над образом Джокера трудились такие монстры, как Тим Бёртон, мы вынуждены признать, что безумие Джокера безгранично). Как и положено истинному злодею, больше всего на свете он хочет уничтожить своего создателя, Бэтмена, отомстив за свою кислотную колыбель.
8. Дарт Вейдер
Еще один ребенок-гений, сын рабыни, рожденный при помощи непорочного зачатия. Или порочного — вопрос дискуссионный, так как, безусловно, отцом его была Сила, но неизвестно, какой частью — Темной или Светлой — она его зачинала. Джедаи выиграли мальчика у жадного хозяина, после чего парню просто фатально не везло: его предавали все, кто мог, его мать никто не почесался защитить от смерти в лапах диких кочевников (потому что джедая не должны волновать подобные пустяки), ему нельзя быть с любимой женщиной, граф Дуку отрезал ему одну руку, любимый учитель отрезал все оставшиеся конечности, а потом еще Дарт Вейдер сварился в лаве и лишился способности дышать.
Все это не улучшает его настроения, и он переходит на Темную сторону Силы. Он ходит в эффектном шлеме и говорит смешным голосом, уничтожает планеты и, безногий и безрукий, фехтует своим красным мечом как бог. Умирает Дарт, спасая своего сына, и в момент смерти опять переходит на Светлую сторону. Но уже поздно: в пантеоне «Звездных войн» он прочно занял место самого главного темного злодея, потеснив с этого поста коварного императора Палпатина.
9. Альтрон
Так как у всех героев комиксов очень много альтернативных жизней, остановимся на той, которая была нам представлена в фильме «Мстители. Эра Альтрона». Альтрон — искусственный интеллект, созданный изобретателем Тони Старком для управления армией роботов. Армия нужна для защиты от злобных гадов из космоса и других измерений. Тут же ошиваются скандинавские боги, герои Второй мировой войны — в общем, привычный салат от Marvel. Неудивительно, что от этого кавардака плавятся и наилучшие электронные мозги.
Насмотревшись кинохроник, Альтрон понял, что люди, в общем, неприятные существа, недобрые и глупые, и надо бы их всех пустить на компост. Альтрон заставляет даму-биолога вырастить ему красивое мускулистое тело и колоритно злодействует, поигрывая мышцами и рассуждая о порочности человеческой природы, пока боги, герои и ученые, объединившись, не вырывают у него сердце. (Потому что надо было не плотью обрастать, а тихо сидеть в компьютере и мешать грузиться «виндоусу» — тут скандинавские асы и русские вдовы были бы бессильны.)
10. Рамси Болтон
Нелюбимый бастард, зачатый в жестоком мире «Игры престолов» жестоким отцом прямо на трупе бывшего мужа матушки Рамси. Так как в данном популярном сериале злодеями так или иначе являются все герои, даже случайно залетевшие в кадр птички, Рамси нужно очень стараться, чтобы сверкать на этом фоне бриллиантом чистого злодейства. И он старается. И у него получается. Получается настолько хорошо, что в самых задушевных эпизодах даже опытных зрителей тошнит попкорном.
Зато у Рамси очаровательная застенчивая улыбка и выразительные голубые глаза, из-за чего в опросах на женских сайтах он то и дело попадает в первую тройку самых сексуальных героев сериала — в компании с Джоном Сноу и Джейме Ланнистером. А мужчины, случайно забредшие на сайт, потом с изумлением обсуждают друг с другом: неужели женщин возбуждают кастрация, людоедство и сдирание кожи с пленников?
Злодеи для самых маленьких
Любить плохих парней (и не парней) нас приучают с ясельного возраста.
Бармалей
У него смешные усы и настоящая тельняшка. И он ест маленьких детей! И он смешной. А потом он пообещал, что будет теперь хорошим!
Волк из «Ну, погоди!»
Когда-то мы до последнего надеялись, что этот крутой тип в клешах и с папиросой все-таки сожрет прилизанного зайку-ябеду. А еще его озвучивал Папанов!
Мистер Бёрнс
Самый слабосильный злодей на свете, этого древнего миллионера может сбить с ног даже чиханье. Но за все 27 лет сериала «Симпсоны» мы так и не увидели другого героя с таким размахом, такой фантазией и такой бесшабашностью. А на каких шикарных ретроавтомобилях он ездит! А как его все боятся!
Старуха Шапокляк
«Кто людям помогает, тот тратит время зря. Хорошими делами прославиться нельзя!» Ну что еще добавить?
Капитан Крюк
За ним по пятам ходит крокодил с будильником внутри. А вместо руки у него крюк. Бедный! Кстати, во многих постановках сцену смерти Крюка — когда он прыгает за борт и крокодил его съедает — убирали из спектакля, а то дети слишком громко плакали. Им было жалко пирата.
