От редакции. Федор Елютин долгое время делал в России новый театр. Погружение внутрь себя во время экспериментального действия — то, что выделяло его постановки. Сейчас театр все еще есть, но сам Елютин больше хочет рассказывать о новом хобби — стоянии на гвоздях. Точнее, все это только начиналось как разговор про гвозди. В конце мы все так же оказываемся внутри самих себя. Очередной трюк импресарио.
Этот материал — . Переходите на страницу и голосуйте за понравившиеся тексты.
В моей жизни все происходит, честно говоря, по воле случая. Например, сейчас я стал адептом телесных практик, конкретно — стояния на гвоздях и дыхания, совмещенного с лежанием во льду.
То, что было раньше, — мероприятия, тусовки — даже сложно комментировать и вспоминать. Тот период дал мне большую сноровку, прокачал организаторские скиллы. Но то, чем сейчас занимаюсь, наполняет меня энергией. Раньше я считал, что нахожусь где-то на пересечении миров искусства и развлечений. При этом сам верил и говорил, что занимаюсь искусством в первую очередь. И по этому поводу могло быть много споров. Мне намекали, что то, что я делаю, — это вообще не театр. Я отвечал просто: «Идите в жопу». Для меня это был театр. Я хотел перепридумать и пересмотреть его. Показать, что бывает и такое, и сякое. И на кладбище, и в фуре, и на рынке, и на улице. Все, что угодно, может быть театром.
Но сейчас передовой театр в России не делают. Кто-то уехал, кого-то уволили. Ну и все. Поэтому я начал новый путь — практик и ретритов, путь телесных переживаний. Я понял, что моя опора — это мое тело. Для кого-то семья, дети, работа — по-разному. У меня тело. Вот я проснулся утром, сходил в прохладный душ, вкусную кашу себе сделал, побрился. Потом майку классную надел, носки прикольные, вышел — и вижу солнышко. И мне сразу так хорошо, что я могу горы свернуть. Зато если мне не очень, то и все сразу получается не очень.
Моя жизнь всегда была построена интересным образом: я что-то пробовал — мне нравилось — я рассказывал об этом людям — им тоже нравилось! То есть бизнес получался из того, что вдохновляло. Теперь это гвозди. «Театр гвоздей».
У меня есть хорошая знакомая, прекрасная ведьма Маша. Когда-то она была моим первым учителем по йоге. Однажды у нее в соцсетях я увидел фото с текстом «Сегодня поставила на гвозди сотого человека». И просто спросил: могу ли я стать сто первым? Она приехала ко мне домой, мы выпили вкусного чая, зажгли свечи, она включила музыку прекрасную совершенно. И сорок минут мы разговаривали о том, как все устроено. Например, было такое правило: я решаю, когда мне встать на гвозди, но она решает, когда мне с них нужно слезть. И я простоял полтора часа с первой попытки. Это был абсолютно невероятный энергетический опыт, причем совместный! Она переживала все мои эмоции, дала мне поддержку и опору. Это был удивительный энергетический танец, можно сказать, даже секс. Тантрический, разумеется. Мы просто были рядом и давали друг другу огромную поддержку.
А потом пошли в ресторан неподалеку, и я съел, кажется, восемь порций суши. Никогда в жизни не ощущал себя таким голодным. На следующий день купил себе точно такие же гвозди, как у нее. Чтобы положить их на полку на полгода.
Весну 2022 года я провел у друзей в Сочи. Работы не было, клиенты отвалились. Почта пустая, телефон не звонит. Состояние шока привело к медитации. В горах классно медитировать, в тысячу раз легче, чем в Москве. Ты просто садишься, смотришь на гору и — бам! В какой-то момент вспомнил о гвоздях, встал на них, пыхтел. Что-то получаться стало. Это увидел мой друг и тоже захотел попробовать. Я поставил его, потом еще трех-четырех человек. И подумал, что у меня вроде это получается.
А дальше друг позвал на в Турцию на фестиваль Harvest. И билет туда стоил 4 тысячи евро. Еще раз: работы нет, проектов нет. Первая реакция была: «Что-о-о?!» Но потом даже не колокольчик в голове зазвенел, а целый колокол: надо ехать.
Приехали, я кинул на пляже свои дощечки с гвоздями. Подошла девушка с вопросом, для чего это нужно. Встала, закричала — собрала всех подруг. Потом пришли их друзья. Хозяин гостиницы пришел с семьей. Короче, через час вокруг меня стояла толпа в 50 человек. Каждый вставал на эти гвозди и визжал. Ко мне подошли организаторы фестиваля и попросили на следующее мероприятие приехать с гвоздями уже как участнику. Я тут же согласился, говорю: конечно, умею проводить групповые практики. А сам не умею ничего, ни одной группы не провел к тому моменту. Так что нашел мастера, он меня обучил, мы пару дней без отдыха вообще фигачили. В октябре 2022-го я провел свою первую группу стояния на гвоздях.
Часто на вечеринки приносил гвозди и ставил на них людей. Интуитивно просто чувствовал, кому это можно предложить. Это же как портал в немножко параллельный мир. Просто представьте: вы нашли место с офигенно вкусными помидорами. Не из магазина у дома, а чтобы запах был, вкус, не разваливались. Ты нашел и собираешь гостей, ждешь, пока они попробуют, понимая, что с ними будет.
И вот я нашел такую практику и хочу, чтобы люди повторяли. Ведь я же понимаю, что с ними происходит. Это вагон эмоций — от паники до радости, от шока до всепоглощающей любви. Сейчас я поставил на гвозди больше тысячи человек, продолжаю это делать и даже не знаю, тренд это сейчас или нет. Просто езжу и вижу, как это востребовано от Алтая и Красной Поляны до Лондона и Барселоны. Многое делаю впервые и по наитию. Но раньше у меня был план, например, на три года вперед: театр, фестивали, спектакли. И все это кончилось с пандемией.
Просто я спросил себя: а мне это зачем? И начал копаться, вопросики себе задавать. Окей, мне это нужно для того, чтобы… Деньги? Деньги — понятно. Их же можно по-другому заработать. Внимание людей? Отлично. Выяснил, что от недополученного в детстве внимания начал сублимировать лайками, аплодисментами. Но это не закрывало боль и одиночество.
Поэтому вместо попыток наполнить бездонную бочку я нырнул в нее, чтобы оглядеться там и понять, как все устроено. Узнать, зачем ты залезаешь на стульчик читать стишок, когда от тебя этого ждут. И в определенный момент ты не залезаешь на этот стул. Уже осознанно — чтобы понаблюдать, что же будет. И все оказывается нормально. Необязательно постоянно находиться на этом стуле и быть успешным. Можно быть собой. Никому не нужна твоя роль «постоянно ******** (отличный) парень». Что такое быть собой, впрочем, прекрасный вопрос. На него можно вообще всю жизнь выделить.
Я же просто понял, что при попытках привлечения внимания теряю себя. Прикольно, да? Мне это надо, но вообще-то мне это не надо. Как и то, что в ситуации, когда мне срочно хочется что-то сделать, мне лучше всего ничего не делать. Мое спасение — ничегонеделание. Только конкретно мне для этого недостаточно просто сесть. Мне нужны гвозди. Или ледяная ванная. И тогда через тело я начинаю понимать, что вот оно, замедление.
Почему никто особо не стремится встретиться с собой? Потому что чаще всего встреча с собой — процесс неприятный. Поэтому мы придумали всякую *****: сериалы смотрим, машины покупаем. Лишь бы не идти в эту сквозящую боль. Нет ни одного человека, который бы не был ранен. И нам все равно на других, мы просто хотим сохранить свою травму. Чтобы никто не увидел, не узнал, не залез, потому что нам очень больно. Но прикол в этой жизни в том, что все чудеса открываются только тогда, когда мы туда сходим, когда нам действительно по-настоящему будет больно.
В Москве невероятный культ ресторанов сейчас. Пожрать, чтобы забыться. Чтобы потом лечь спать быстрее, проснуться и снова пойти в ресторан. Слоняются от ресторана к ресторану. Нет, окей — рестораны клево и важно. Но в какой-то момент интересно посмотреть наверх. Или подумать, что внизу. Мы же ничего не знаем. Самая глубокая скважина не больше 13 км. А что дальше? Кто видел? Кто знает?
Но дело в том, что ты можешь «летать», ты можешь «видеть», насколько это всё сложно сконструировано, насколько это прекрасно. Да, нужно потрудиться. Например, хотя бы прийти ко мне на гвозди. Те, кто идет с мыслью, что это модно, обычно даже не становятся на доски. А есть люди, которые понимают, что им придется сейчас поработать, попотеть. Чтобы за эту дверку вышагнуть.
Через эту… не люблю слово «боль». Через эти яркие, интересные ощущения.
— Что, Федор, это будет больно? Мне будет больно, я боюсь боли.
— Ну, ***** (блин), иди в жопу. Все будет с тобой так, как должно произойти. Это будет ярко, это интересно. Не переживай. Я тоже волновался первый раз очень сильно. Я буду рядышком с тобой. Не переживай, все хорошо. Хочешь попробовать?
— Хочу.
— Все, залезай.
Эта практика просто меняет отношение к боли. Дает понять, что боль — это неотъемлемая часть игры. Всегда ли все идет по плану? Всегда все идет не по плану. Там вообще никакого плана нет. Огромный парень может сбежать с гвоздей через минуту, а хрупкая девочка — простоять чуть ли не на одной ноге. И мне нравится тренировать эту чувствительность в себе, чтобы понимать, как пойдет дальше.
Я беру на работу только тех, кого хочу обнять. Вот это мой фактор. Но это не всегда правильно, нужно же всякие тестовые задания дать человеку. И тут я сыплюсь — этим занимается моя команда. Я готов почувствовать человека, хочется ли мне его обнять. Но мне скучно придумывать задания.
История с гвоздями — это не бизнес. Вообще. У меня есть бизнес, мы создаем аудиоэкспириенсы для больших компаний. У нас есть большие и серьезные проекты. Но это нельзя все сопоставить с гвоздями. Гвозди — это просто вещь, которая сама в себе находится. Это моя страсть, и я просто назначил таксу за часы, которые провожу с гостями. Где-то 20% моего времени: с утра пять индивидуальных практик по два часа, и вечером одна групповая, где уже восемь человек.
Театр был фабрикой по привлечению внимания. Гвозди — это новый уровень. Я в этом плане маг. То есть человек, присутствие которого трансформирует людей рядом, хотят они этого или не хотят. Почему так? Я не знаю. Но так и есть.
Когда ты на гвоздях, у тебя нет возможности сделать что-то не так. Потому что ты ничего не можешь сделать вообще. В этом прикол — ничего делать не надо. Твоя задача — прийти и ничего не делать, стоять.
— А я правильно стою? Да, ты правильно стоишь, стой дальше.
— А если коленочки…
— Да как хочешь. Коленочки двигай, руки подними, обними себя. Просто стой. Твоя задача — стоять.
Человеку это очень сложно. Очень сложно, потому что хочется пописать, поесть, позвонить маме, папе, собаку выгулять, купить себе трусы. Ну много чего хочется. Хочу-хочу-хочу-хочу-хочу.
А чего на самом деле-то хочется? Мне мороженого хочется сейчас, но я воздержусь, потому что это лишний сахар. Подумать, как практику в Лондоне буду проводить, какие люди туда придут.
Я не пью полтора года уже и на все предложения сходить в барчик отказываюсь. Мне возражают, что там можно пить сок. Можно, но мне не нравится сам вайб этих мест сейчас. Там другая реальность, в которую люди уходят. И я уходил. Никого не собираюсь шеймить за бары, там классно: дизайн, атмосфера. Просто они уже мне не служат, моим целям не служат. Я хочу летать. Кто летает? Кто поменьше весит. Мясо старается жрать меньше, не бухает, не употребляет всякую дрянь.
***
А чего хочу сам-то? Чего мне надо? Вот ну реально, чего я хочу? Очень простой ответ. Но при этом очень непростой. Тут надо в детстве копаться.
Вспомните возраст, когда вам было 3, 4, 5, 6, 7, 8 лет. Когда вы точно знали, чего вы хотите. Вы были ребенком, но не знали сомнений. Яблоко или клубника. Велосипед или лыжи. У вас не было сомнений. Вы точно знали, чего вы хотите.
Я бы гулял сейчас на самом деле с Фёдором, которому восемь лет. На даче. Обожаю реку, воду пресную. Море не люблю. Солнце, и зелень, и деревья — я все это обожаю. Восьмилетний мальчик — это моя субличность, которых у меня немало. Но его я выгуливаю. Я так ему и говорю: «Ну ты хочешь гулять?» Он говорит: «хочу». И мы идем. А то, что нас там ждут… да это всё не важно, пойдем погуляем с тобой. Сейчас очень надо погулять. Беру его за руку и иду с ним гулять. И выгуливаю.
Вот это и есть тот самый момент, когда я спрашиваю: а чего ты хочешь на самом деле? Его надо оберегать, его надо защищать. Это, конечно, может звучать немножко дико, и странно, и необычно, но, по сути, это как бы невероятная опора.
