Мысль о том, что быть добрым — это как-то глупо, в конце концов посещает каждого из нас. Не важно, наблюдаем ли мы в этот момент, как другие с удовольствием едят наши конфеты, или учимся делать почтительное лицо при встрече с сослуживцем, которому уступили когда-то важный проект, потому что плоскостопие его жены не помешало ей от него уйти.
Раньше или позже взрослый мир вырвет из твоих рук плюшевого Чебурашку и покажет суровую правду о том, что на самом деле происходит с добрыми и доверчивыми существами, приехавшими к нам в ящике с апельсинами. Это ведь закон джунглей, не так ли? Побеждает сильнейший?
А вот и нетушки, отвечает хор этологов и социологов. Законы джунглей — штука далеко не столь однозначная. Если бы самый сильный и злобный в самом деле непременно побеждал, то наша природа выглядела бы немножко иначе: любая малиновка обзавелась бы двухметровыми бивнями, десятитонные хомяки набивали бы защечные мешки трупами врагов, а в бабочек была бы вмонтирована система прицельного бомбометания.
Но принципы эволюционной механики работают не на борьбу всех против всех, а на равновесие.
Голуби и ястребы
Существует классическая модель расчета конкурентности животных в рамках одного вида. Она получила не совсем правильное название «Голуби и ястребы». Неправильность заключается в том, что голубь чрезвычайно плохо подходит на роль символа миролюбия: на самом деле это довольно злобное птицеобразное устройство, агрессии к представителям своего вида в нем больше, чем в том же ястребе.
В этой модели рассчитывается выигрышная стратегия при борьбе за пищу, самку или территорию — словом, за некий важный для выживания ресурс. Голубь в этой модели предпочитает не вступать в реальную драку, уклоняясь от схватки и улепетывая с поля боя при встрече с по-настоящему агрессивным противником.
Ястреб, напротив, кидается защищать свои права с азартом хищника и отступает, только получив серьезные раны, либо же погибает. (Распространенная идея, что только человек способен убивать себе подобных, была придумана гражданами, которые, кроме канарейки, ни одного животного в жизни не видели, но даже и за той не удосужились повнимательнее понаблюдать.)
Далее в модели проводится математический расчет того, как будет колебаться состав ястребов и голубей в популяции. Понятно, что один ястреб среди голубей будет чувствовать себя превосходно, но, как только ястребов становится чересчур много, тут происходит триумф голубя, который, избегая драк, успевает преславно размножиться, пока вокруг остывают тушки выяснявших между собой отношения ястребов.
Как ни странно, но в человеческом обществе, которое, казалось бы, устроено так сложно, что простыми схемами тут не отделаешься, принцип модели в целом сохранятся. Это подтверждает известный социологам эффект «овцы среди волков». Например, в компании с агрессивным стилем работы сплошь и рядом на высших позициях оказываются самые миролюбивые, самые неконфликтные граждане, потому что те, кто добывал себе право на место под солнцем зубами и когтями, нанесли друг другу слишком много репутационных ран и имиджевых ущербов в ходе борьбы.
Этим, кстати, объясняется и удивительный, казалось бы, «феномен слабых правителей». На протяжении всей истории не счесть случаев, когда на трон или в президентское кресло попадало совершенно пустоглазое ничто, единственным реальным достоинством которого было то, что оно более-менее устраивало все противоборствующие стороны и не несло в себе угрозы ни одному из воюющих кланов. Больше всего в этом плане отличились японцы, у которых тысячу лет императорами и сегунами были почти исключительно младенцы и совсем маленькие дети.
Так что, выбирая стратегию своего поведения, будь то карьерное, политическое или любое другое поприще, стоит взвесить все риски. Если предположить, что мы понятия не имеем, кого вокруг больше, добрых голубей или хищных ястребов, то мы имеем одинаковые шансы на успех вне зависимости от выбранной роли. Но при этом голубь заведомо не рискует лишиться перьев в хвосте.
Эффективность мягкости: первый пример
Да, агрессоры могут достичь немалых высот в обществе, но все-таки в целом устройство нашего социума и простая логика скорее способствуют успеху людей неконфликтных и добродушных. По крайней мере они чаще экономят свои силы, время и нервы и добиваются успехов меньшими затратами, чем те, кто каждый день идет в жизнь как в бой.
Чтобы не быть голословными, рассмотрим несколько условных примеров.
«Преграда на пути»
Сосед паркует машину так, что тебе приходится слегка отклоняться от маршрута, чтобы войти в подъезд.
Стратегия агрессии. Камнем по лобовому и расписать бока этого корыта аэрозольным баллончиком, чтобы в следующий раз, сволочь, о людях думал!
Позитивные результаты
Заслуженно карая злодея, ты выплескиваешь накопившуюся агрессию.
Машину больше не оставляют в неудобном для тебя месте.
Негативные результаты
Соседа ты возненавидишь еще больше, так как будешь подсознательно чувствовать свою вину перед ним.
Сосед будет разыскивать того, кто это сделал. А потом, возможно, бить.
Полиция будет разыскивать того, кто это сделал. А потом — суд.
Твой собственный автомобиль какие-то упыри оприходуют точно так же, потому что у вас во дворе это теперь принято.
Рентабельность агрессии. Минусовая.
Стратегия добродушия. Не обращать внимания. Это всего лишь пара дополнительных шагов, которые, кстати, никогда не помешают при нашем малоподвижном образе жизни. Если же транспорт стоит так, что на самом деле серьезно мешает проезду других машин или доставляет значительные неудобства пешеходам, лучше оставить под дворником дружелюбную записку с извинениями и просьбой парковаться в менее проблемном месте.
Позитивные результаты
Ты сохраняешь мирные отношения с соседями.
Негативные результаты
Ты делаешь несколько лишних шагов при входе в дом.
Рентабельность добродушия. Нулевая.
Эффективность мягкости: второй пример
«Плохой официант»
Меню тебе несли 24 минуты и вручили с таким видом, словно ты не поесть сюда пришел, а милостыньки попросить. После этого перепутали заказ и подали тазик жареных редисок вместо твоего законного бифштекса. Ну и для полноты картины позволим этому идиоту опрокинуть на тебя чайник.
Стратегия агрессии. Когда тебя настолько в грош не ставят и так измываются над твоими нервами за твои же деньги, ты имеешь полное право устроить скандал. Даже громкий! Даже с вызовом менеджера! Указать всем присутствующим на их незначительное место в жизни с помощью самых цветистых выражений!
Позитивные результаты
Ты как бы победил.
Может быть, тебе принесут штруделек за счет заведения.
Негативные результаты
Мокрая одежда.
Затраченная на все эти действия энергия.
Твое испорченное настроение.
Можешь вычеркнуть ресторан из списка посещаемых, потому что никогда не нужно ходить туда, где ты обижал официантов: всегда существует риск, что рецептура принесенных тебе блюд будет несколько отличаться от стандартной (кстати, к вырванному сейчас в бою бифштексу это тоже относится).
Эту сцену могли увидеть твои знакомые, которые тут же сделали вывод о твоей неуемной скандальности. Еще круче, если кто-то из посетителей решит потихоньку заснять все это и выложить на «Ютьюбе» с тегом «Псих в ресторане».
Не исключены также побочные эффекты в виде легких уколов совести, намекающей тебе, что не столь уж велика была вина официанта, чтобы устраивать ему вычеты из его скромной зарплаты.
Рентабельность агрессии. Минусовая.
Стратегия добродушия. Прося заменить блюдо, пожалеть вслух, что, увы, так и не сумел полюбить полезную, кишащую витаминами редиску. С веселой улыбкой стряхнуть с себя чай, сказав: «Ничего страшного, не волнуйтесь, пожалуйста».
Позитивные результаты
Неприятная сцена сразу превращается в забавную.
Точно так же могут принести штруделек.
Негативные результаты
Мокрая одежда.
Рентабельность добродушия. Нулевая, иногда плюсовая.
Эффективность мягкости: третий пример
«Кругом одни уроды»
Придя на вечер к знакомым, ты вскоре убедился, что компания собралась довольно неприятная. Эти малознакомые люди не испытывают к тебе ни интереса, ни симпатии, и ты, в свою очередь, скучаешь в их занудном обществе. К сожалению, по каким-то причинам ты не можешь сразу уехать, а вынужден провести тут несколько изнурительных часов.
Стратегия агрессии. Замкнуться в себе, стараясь ни с кем не общаться ни секунды сверх необходимого. На попытки завязать с тобой разговор отвечать колкостями и резкостями. Не забыть рассказать знакомым, что подобную тусовку могли собрать только коллекционеры кунсткамерных диковин.
Позитивные результаты
Никаких.
Негативные результаты
Ты проводишь самый отвратительный вечер в своей жизни.
Некоторые люди из бывших на этом вечере составили о тебе прескверное мнение, и вовсе не факт, что ты никогда больше с ними не встретишься.
Знакомые, которые тебя туда пригласили, тоже не в экстазе от того, как ты себя повел.
Рентабельность агрессии. Минусовая.
Стратегия добродушия. С готовностью перезнакомиться со всеми присутствующими, принимать участие в беседах, ни с кем серьезно не споря. При явном несовпадении твоих взглядов со взглядами собеседника меньше говорить и больше слушать, стараясь демонстрировать участливое внимание. И не стесняться приветливо улыбаться, какую бы ересь в этот момент ты ни вынужден был выслушивать.
Позитивные результаты
Это была прекрасная тренировка для человека, который учится быть снисходительным к окружающим.
При более тесном общении есть шанс выяснить, что не все тут такие уж идиоты.
Что бы мы там ни говорили о гордости и независимости, но мы любим нравиться. Даже совершенно посторонним скучным людям.
Негативные результаты
С непривычки это все реально тяжело.
Рентабельность добродушия: плюсовая.
Красота в глазах смотрящего
Человек, однако, не птичка, а существо куда более социально зависимое и эмоционально развитое. Слово «счастье» далеко не всегда является синонимом слов «богатство» и «успех» (хотя последние способны немало поспособствовать первому — что есть, то есть). И если успешность «добряков» и «злодеев» примерно одинакова, особенно на долгой дистанции, то в плане психологического комфорта, хорошего настроения и довольства жизнью добряки обставляют злодеев на много корпусов.
Родоначальница психологической прозы Джейн Остин в романе «Гордость и предубеждение» выводит двух персонажей: один испытывает горячую симпатию к окружающим и думает о людях куда лучше, чем они того заслуживают; другой же слишком умен для того, чтобы не замечать в своих близких недостатки, и слишком требователен, чтобы эти недостатки прощать. «Никогда не пойму, почему ты всегда и всем недоволен», — улыбаясь, говорит первый. «А я никогда не пойму, почему ты от всего приходишь в такой неописуемый восторг», — мрачно отвечает второй.
Результат закономерен: первого героя окружают любящие, заботливые и расчудесные люди, он влюбляется в лучшую девушку на свете, и солнце ласково гладит его своими лучиками. А вот второго искренне терпеть не могут все окружающие, он вынужден влачить свои дни в окружении тех, кого называет глупцами и подлецами, и даже женщина, которую он полюбил, очень долго держит его, в целом порядочного человека, за первейшего мерзавца и даже не считает нужным свое отношение скрывать.
Умение в упор не видеть пороков близких — это фактически гарантированное счастье. Особенно если оно дополнено талантом искренне радоваться за других — талантом, увы, редчайшим.
Что позволено быку, не позволено Юпитеру
Когда английский король Эдуард VIII завел серьезные романтические отношения с миссис Уоллис (этот роман, кстати, показан в собравшем все «Оскары» сезона фильме «Король говорит»), вся британская знать легла в глубокий обморок. Дважды разведенная американка без каких-либо аристократических предков, открыто имевшая любовников и симпатизировавшая германским нацистам, сама по себе, надо понимать, не была подарком небес, но особое негодование вызывало даже не это.
По гостиным ходили тихие разговоры о том, что миссис Уоллис настолько вульгарна, дурно воспитана и неблагородна, что позволяет себе «кричать на прислугу в самых… ну, вы понимаете… нелицеприятных выражениях». Оскорбление зависящего от тебя человека, находящегося ниже тебя на общественной лестнице, было совершенно недопустимо для хорошего общества.
Эдуард в конце концов должен был отречься от престола в пользу младшего брата, но его супруга все равно была нерукопожатной в Европе, так что Эдуард принял предложение уехать с ней на Багамские острова, где, впрочем, хамство герцогини тоже стало притчей во языцех.
Все дело в том, что люди, привыкшие к комфорту, обычно жаждут, чтобы этот комфорт распространялся также и на их душевное состояние. И в любом устойчивом обществе со сложившейся структурой, на какой бы параллели оно ни обитало, люди, которые многое себе могли позволить, вводили единообразные правила общения друг с другом. Любезность, уступчивость, такт, деликатность, приветливость всегда были маркерами представителей высших слоев общества. Там, где кухарка могла визжать, графиня имела право лишь слегка побледнеть; там, где конюх чертыхался и лез в драку, джентльмен просил прощения.
Детей из аристократических семей воспитывали в жесткой норме: ты должен быть благороден, ты должен быть добр, ты всегда должен вести себя так, чтобы другим в твоем обществе было легко и приятно. И жесткость, подлость, бесчестность если и не были истреблены совсем, то по крайней мере считались пороками, закрывавшими путь в приличные дома. (Сегодняшние режиссеры — уроженцы демократических стран — могут снимать сколь угодно много фильмов про лордов, швыряющих сапогами в дворецких, но отражают они при этом куда больше собственное этическое состояние, чем историческую реальность.)
Удовольствие от общения с добрым и любезным человеком всегда ценилось высоко, и естественным следствием этого было и есть то, что у такого человека больше друзей, соратников и защитников, чем у человека, искренне плюющего на мнения и желания окружающих.
Цена хорошей репутации
Однако готовность творить добро — далеко не такой примитивный социальный инструмент, чтобы им можно было пользоваться без оглядки на последствия.
Хотя автор клялся сам себе, что не будет перегружать данную статью научными терминами, но один он все-таки сюда притащит. Это термин «непрямая реципрокность», введенный биологом Ричардом Александером в его труде «Биология моральных систем». Термин означает поведенческую особенность, свойственную многим видам стайных существ, прежде всего птицам и людям.
Суть ее заключается в том, что у этих видов альтруистические поступки повышают репутацию особи внутри популяции. Грубо говоря, кто всех кормит, вылизывает и охраняет, тот и самый главный, все самки от него млеют и наперебой бегут на спаривание. В результате у видов с непрямой реципрокностью появилась прелестная особенность: самцы с высоким рангом ревниво следят за низкоранговыми самцами и приходят в ярость, когда те пытаются проявить альтруизм к их детенышам, самкам или, не дай бог, к ним самим. И попытка заботливо запихнуть кузнечика в клюв главному самцу может кончиться серьезной трепкой для самца молодого, потому что надо соображать, к кому соваться со своими добрыми делами.
Люди даже в самом расцивилизованном обществе тоже не свободны от законов непрямой реципрокности. Именно поэтому ответом на твой добрый поступок, пусть даже совершенный из самых лучших побуждений, может стать обида того, кого ты унизил облагодетельствовав. (Поэтому в мире так развита система непрямой благотворительности, совершаемой через различные фонды. Благотворитель, жертвуя туда средства, пользуется заслуженным уважением в обществе, но никого не унижает при этом адресно.)
Цена хорошей репутации
Добродушие и альтруизм не стоит, однако, путать с бесхребетностью, покорностью и компромиссностью. Чтобы твоя доброта чего-то стоила, важно, чтобы у тебя были принципы, ради которых ты готов пойти и на агрессию, и на риск.
Оправданность агрессии в случае угрозы жизни (своей, жизни потомства или жизни группы) объяснять нет смысла: это один из первичных инстинктов, впаянных в нас настолько глубоко, что действия такого плана мы часто совершаем почти в беспамятстве.
Куда интереснее агрессивные действия, совершаемые нами в тот момент, когда мы полностью контролируем свои эмоции. Этологи, например А. Захави и К. Лоренц, определили, что есть вид агрессии, который воспринимается как безусловно хороший поступок не только агрессором, но и большинством особей в популяции.
Это агрессия во имя справедливости, так называемое «дорогостоящее наказание», то есть требующее затрат энергии, часто небезопасное действие, направленное на то, чтобы покарать особь, преступившую существующие поведенческие нормы. Например, чайку, нашедшую пищу и принявшуюся есть ее молча, не подзывая криками своих товарок, накажут те, кто обнаружит ее за этим неподобающим занятием. Первое время стая будет не столько вырывать друг у друга корм, сколько гоняться за единоличницей, обучая ее хорошим манерам. (При этом похищение еды у одной из соседок не является поведением, опасным для всего сообщества, так что возникшая драка не заинтересует остальных участниц обеда.)
У человека, как существа сверхсоциального, инстинкт «дорогостоящего наказания» чрезвычайно силен. Один из первых этических принципов, усваиваемых маленькими детьми, — это противопоставления «честно — нечестно» и «справедливо — несправедливо». Этологи, например, крайне рекомендуют составителям школьных учебников чаще включать в них задачи, в которых требуется узнать не сколько воды вливается в бассейн, а сколько грибов украл ежик у белочки или кто из детей врет, а кто говорит правду. Такие задачи ученики решают не в пример правильнее и с большим интересом.
Сильный человек легко может простить поступок, нанесший ущерб ему лично, но поведение, имеющее общественную опасность, мы инстинктивно стремимся покарать. И самый миролюбивый человек, назвавший мерзавца мерзавцем или застреливший насильника, схватившего ребенка, воспринимается нами не как агрессор, а как безусловный носитель добра.
Другое дело, что общественных норм сейчас такое великое множество, что один и тот же поступок может расцениваться разными людьми и как подлость, и как благородство. Единой безусловной системы ценностей у нас нет и быть не может, даже если собрать все УК и моральные кодексы мира в один преизрядно увесистый том. Так что каждому из нас приходится обзаводиться собственным кодексом чести и сверять свои хорошие поступки по нему.
