Ястреб ястребов, Дарт Вейдер, самая опасная личность Америки, глупец года, человек, который уничтожил Ирак… Как только не обзывали бывшего министра обороны и вице-президента США Дика Чейни, чье имя стало символом империализма, агрессии, расизма, патриархальности, коррупции и черта в ступе!
Адам Маккей — оскароносный режиссер, давно неравнодушный к жанру политической драматической комедии, — посвятил мистеру Чейни фильм «Власть» (Vice). В кадре — судьба практически простого работяги, вайомингской деревенщины Дика, который, стараясь произвести впечатление на собственную жену, становится крупнейшим политиком, предпринимателем и главным кукловодом мировой закулисы.
Захват непокорного Ирака, угрозы Сирии и Пакистану, тотальное охлаждение отношений с Европой, Россией, Юго-Восточной Азией, превращение США в мирового жандарма — и за всеми этими ужасами поблескивают золотом ободки очков Дика Чейни. Зритель может видеть, как в общем-то из доброго и простого парня власть постепенно, но неуклонно лепит чудовище, акулу империализма и военного преступника. Первые же кадры предупреждают: «Фильм основан на реальных событиях». В том числе на мемуарах Дика Чейни «В мое время», вышедших в 2011 году.
Но реальность, как мы знаем, леди с характером и крайне, крайне разносторонняя.
Юные годы
Невзирая на то что недоброжелатели любили подразнить Чейни «вайомингским фермером» (Вайоминг в американской традиции — это такая глухомань, где лопухами утираются и кукурузным виски завтракают), родился Дик все-таки в штате Небраска, в городе Линкольн. Произошло это важное событие в 1941 году, и лишь десять лет спустя семейство Чейни переехало в Вайоминг, в город Каспер.
Родители Дика принадлежали к вполне успешному среднему классу. Отец работал на департамент сельского хозяйства, занимался поставками удобрений; мать была спортсменкой и красавицей; трое детей в семье росли ухоженными, обеспеченными и воспитанными. Больше о ранних годах Дика Чейни мы не знаем ровным счетом ничего, так как Дик, невзирая на все свои мемуары, не очень-то любит распространяться о себе, своей семье и личной жизни. Даже когда мы видим в его текстах «я», то это всего лишь удобный окуляр для фиксации собеседников, событий и явлений, лишенный чувств и страстей безличностный объект.
Но то, что юноша поступил в Йель, элитнейший университет «большой тройки» лучших учебных заведений в стране, причем стал изучать там политику, уже ясно показывает, что ни о каких простых работягах-фермерах тут и речи не идет. В фильме Чейни пьет как лошадь и курит как паровоз — видимо, этот образ возник из двух найденных журналистами в архивах сообщений об арестах двадцатидвухлетнего Дика за вождение в нетрезвом виде. (Справедливости ради отметим, что в начале 60-х годов XX века пьяное вождение, мягко говоря, концом света не являлось, времена тогда были попроще.)
Будучи весьма скромного для американского юноши роста, 173 сантиметра, Дик не демонстрировал успехов в спорте. Судя по всему, не блистал он и в учебе, так как со второго курса в Йеле его таки выперли, доучивался парень уже во вполне захолустном Вайомингском университете.
Еще будучи студентом, Чейни женился на Линн Винсент, с которой дружил с четырнадцати лет. И живет с ней всю жизнь, похоже, в полном согласии и любви — самым дотошным репортерам не удалось нарыть на него никакого компромата по амурной части. Женитьба и рождение двух дочек спасли Дика от призыва. Он пять раз получал отсрочку, в армию так и не попал и, стало быть, в отличие от многих своих сверстников, оказался лишен удовольствия полюбоваться живописными видами Вьетнама. Когда в 1989 году интервьюер «Вашингтон пост» поинтересовался у Чейни — ястреба, милитариста и военного министра, — почему тот практически откосил от службы, Чейни ответил: «В шестидесятых у меня были иные приоритеты, армия мало меня интересовала».
После окончания университета и двух лет аспирантуры Чейни отправляется заниматься политикой, и начинает он с положения стажера при конгрессмене Уильяме Штайгере. Разумеется, республиканце — никакой иной системы мировоззрения для Чейни быть не могло.
Выбор республиканца
Любой, кто знаком с США, знает, что люди там в массе своей делятся на республиканцев и демократов. Но, живя вне культуры этой страны, мы часто не понимаем, насколько глубоко это деление и на какое огромное количество тем и вопросов оно влияет.
Вот таблица, которая примерно показывает расхождение этих групп в некоторых ключевых моментах.
При этом мысль о том, что демократы — это как бы передовые эльфы, а республиканцы — как бы замшелые тролли, будет в корне неверной. Можно, например, вспомнить, что именно демократы исторически были рабовладельцами и разделяли автобусы на места «для цветных» и «для белых», а северяне-республиканцы бились за отмену рабства и сегрегации (сейчас-то, конечно, Демократическая партия полностью пересмотрела свои взгляды на эту тему). Как и про то, что при демократах традиционно пышным цветом расцветает бюрократия, а при республиканцах идет сокращение госслужащих. И что если считать с Линкольна (республиканец), то республиканцы управляли страной в полтора раза дольше и чаще, чем демократы, и в целом, как видим, справились неплохо.
Отдельный гражданин может распрекрасно совмещать на своей мировоззренческой тарелочке салат из обеих систем (да, я за легализацию травы и за гранатометы для всех, йо-ххоу!), но для самих партий и их функционеров жизненно важно не путать аудитории и не изменять традиционным принципам.
Скажем, есть немало политиков-республиканцев, которые весьма терпимы к абортам, но держат свое мнение при себе. Да, очень соблазнительно было бы перекраситься в этом вопросе и привлечь к себе молодежь и женщин, но потери будут больше приобретений, так как растеряешь своих лояльных давних сторонников, весьма консервативных в этом вопросе. Поэтому чаще всего происходит аккуратное покачивание на двух стульях: «Я, конечно, против абортов, но вы бы знали, как трудно в обход уже принятых норм запретить их в тех штатах, где они давно разрешены. Впрочем, если на следующих выборах вы снова проголосуете за меня, то посмотрим, что можно сделать…»
Поэтому мы ничего не знаем о реальных взглядах самого Чейни. Он методист, выходец из бесконечно и беспредельно республиканского Вайоминга, республиканской семьи и республиканского окружения. То есть выбора, к кому примкнуть, у него фактически не было. Поэтому Чейни всю жизнь говорил и поддерживал то, что должен был говорить и поддерживать республиканский политик.
Но известно, например, что он чрезвычайно спокойно принял тот факт, что его младшая дочь Мэри оказалась лесбиянкой и женилась на девушке по имени Хизер По. Когда Чейни спросили, почему он не протестовал и примирился с выбором Мэри, Чейни ответил: «Свобода означает свободу для всех».
Однако его поступки и речи всегда были последовательно республиканскими, и именно республиканские ценности он поддерживал и словом и делом.
Слова и дела
А дел было много. Чейни показал себя умелым организатором и особенно хорош оказался в качестве руководителя предвыборных штабов. Уже в 1976 году он был одним из руководителей президентской кампании Джеральда Форда, а после его победы представлял Вайоминг в палате представителей. За десять лет представительства он становится одной из центральных фигур Республиканской партии и при Буше-старшем получает пост министра обороны США.
Поэтому именно Дику Чейни пришлось руководить операцией «Буря в пустыне» — выдворением Саддама Хусейна из захваченного Кувейта и последующей военной операцией в Ираке. Благодаря военным базам, которые Дик Чейни сумел развернуть в Саудовской Аравии, добившись уступок у здешней королевской семьи, война в Персидском заливе оказалась чрезвычайно быстрой и успешной — с минимумом потерь.
Кроме того, под руководством Чейни в 1989 году проводилась панамская операция «Правое дело», в результате которой был захвачен и вывезен в Штаты неформальный авторитарный лидер страны Мануэль Норьега, а Панама несколько лет находилась под контролем американцев. Сам Чейни очень высоко оценивает результаты панамской операции (чуть меньше — иракской), так как, с его точки зрения, это вторжение способствовало восстановлению в Панаме принципов демократии и законности. (А что заодно Штатам удалось заключить с Панамой новый прекрасный договор о пользовании Панамским каналом, то это просто дополнительный бонус.)
Впрочем, сегодня Панама действительно страна с высокоразвитой экономикой, медициной и образованием, со стабильной социальной и политической системой. А когда Норьегу в 2011 году вернули из американских и французских тюрем на родину, там он распрекрасно сел пожизненно за все его подвиги во славу Отечества. Но даже сами панамцы оценивают вторжение США скорее как агрессивное и оскорбительное, что уж говорить о прочем мире. Первую иракскую войну мир и то съел спокойнее: уж больно красивых кадров насмотрелись европейские левые во время вторжения Саддама в маленький Кувейт.
В любом случае после Панамы и Ирака Ричард Чейни однозначно был причислен мировым сообществом к лику реально плохих парней. В Штатах же его регулярно награждали медалями и общественным признанием. С точки зрения республиканцев, Чейни был одним из лучших послевоенных министров США. Развал Советского Союза и выход стран СЭВ из социалистического лагеря тоже был предметом неустанных забот Чейни. Впрочем, в «русском вопросе» Чейни с президентом Бушем не совпадал. Чейни последовательно выступал с сообщениями, что не надо верить ни другу Мише, ни другу Боре, что СССР и РФ — это не то, что можно быстро реформировать, что все еще наплачутся с тем, что вырастет на этом месте, что уже лет через десять они будут иметь те же уши, вид сбоку, поэтому в идеале стоило бы разнести весь этот замечательный русский мир по кочкам, пока есть возможность, помочь ему превратиться в хоровод отдельных маленьких княжеств и молиться, чтобы эти княжества взялись за ум и за дело.
Президент Буш, как и практически все мировые лидеры, эту позицию не разделял. Кошмаром всех политиков тогда было просто представить чехарду бесчисленных государств с неустоявшимися порядками, властями, экономикой и законами на одной шестой части суши, половина из которых еще и с ядерным оружием.
Поэтому РФ всеми силами оберегали от дальнейшего распада, а бывшие союзные республики заставляли вернуть ядерное оружие Москве — деньгами, бубнами и уговорами, не говоря уж о гарантиях территориальной неприкосновенности. Чейни, как мы помним, был против. Не верил. Был большим скептиком. Впрочем, доверия президента он не потерял и оставался министром обороны.
В конце 1992 года американцы, подуставшие от двенадцатилетней гегемонии республиканцев, выбрали президентом демократа Клинтона, и Чейни пришлось подыскать себе работу вне политики. Такой масштабной фигуре не пристало играть роль мелкой бюрократической сошки, а при демократах видные посты для республиканского ястреба были закрыты. Поэтому Дик ушел в бизнес — стал председателем совета директоров нефтепромысловой компании «Халлибуртон» и вполне успешно ею руководил.
А тем временем, пока Чейни торговал нефтью, а Клинтон играл на саксофоне, случилась Руанда, где за пару месяцев одна половина населения фактически вырезала другую. Так как США, ООН и любое другое НАТО приняли тогда решение не вмешиваться во внутренние дела самостоятельной страны, как этого уже давно требовали левые, на зеленые холмы Руанды красиво лег примерно миллион трупов, в том числе детей, стариков и женщин.
Американцы, конечно, снова оказались виноваты — теперь за то, что не вторглись и не прекратили. Раздались даже голоса, что при Чейни-то, небось, такого бы не случилось… Однако Билл Клинтон, пришедший к власти на обещаниях миролюбия и пацифизма, упрямо держался за саксофон. И только к концу второго срока, когда терять уже по большому счету было нечего, он разобрался с югославским вопросом, жестко прекратив там тихо тлевшую уже не первый год гражданскую и национальную войнушку и заодно ввязавшись в конфликт с окрепшей Россией, которая отнеслась к визиту американских бомбардировщиков в Белград далеко не положительно.
Неудивительно, что, когда в 1998 году республиканец Джордж Буш-младший решил штурмовать президентское кресло, его главным козырем стал Чейни, которому было обещано место вице-президента. В своей книге Чейни описал состоявшийся у них разговор, намекая, что Буш согласился сделать его теневым фактическим правителем, передав в его ведение практически всю внешнюю политику и армию.
Серый кардинал
С 2000 по 2009 год Дик Чейни был у руля, пусть и негласно. Именно он создавал систему безопасности после терактов 11 сентября и вынес вердикт: рубить надо под корень, надо окончательно решать с Саддамом.
Дику Чейни принадлежит так называемая «Доктрина одного процента», которая в сжатом виде звучит так: «Если у вас есть один процент риска, действуйте так, как будто этот процент равен ста». Он так и действовал. Общества мирного изучения Корана и прочие мусульманские организации трясли безостановочно, аресты шли за арестами. Исламским радикалам стало жарко и в Штатах, и за их пределами. В 2001 году американцы вошли в Афганистан — талибы без боя оставили Кабул. Ирак в 2003-м был захвачен за несколько недель — с 20 марта по 1 мая — и традиционно с минимумом жертв среди американцев, Саддам повешен, ужас на исламский мир наведен. Ненависть к США в исламском мире, да и за его пределами, достигла небывалых размеров: опросы населения безвариантно ставили США на место главного мирового агрессора.
Поползли слухи о страшной тюрьме Гуантанамо, где людей топят в тазиках с водой, где бессудно держат невинных узников.
Диким скандалом обернулись снимки из тюрьмы города Абу-Грейба, на которых веселые американские солдаты позируют на фоне совершенно голых, лежащих кучками и прикрывающих гениталии иракцев.
После того как пошли разговоры о необходимости принять поправки, запрещающие в ходе допросов любые пытки в любых обстоятельствах, даже за пределами США, Дик Чейни выступил с протестом. Он объяснил, что относительно мягкие, не приводящие к увечьям воздействия на заведомых преступников, если это может привести к спасению множества жизней, необходимо оставить в арсенале спецслужб для особых случаев*.
«Поправка о полном запрете пыток была принята сенатом только в 2009 году, уже при Обаме».
Возможно, это было честно. Кто из читающих эти строки своими руками не обмакнет в тазик гада, хранящего информацию, которая может помочь спасти нашего ребенка? Но звучало это в XXI веке все равно ужасно. Теперь-то уж копыта и рога Дика Чейни попирали землю и царапали небо. Его обвиняли в том, что Ирак он захватывал для того, чтобы предоставить концессии своим подельникам из «Халлибуртона» (компания действительно получила карт-бланш на работу с иракской нефтью и с армейскими поставками). Обвиняли в том, что он садист и военный преступник. В том, что у него больное сердце (к этому времени у Дика было уже четыре инфаркта, первым он обзавелся в 37 лет) и он будет стоять в очереди на пересадку, что для руководителя военных операций, мягко скажем, нежелательно. Ну и в том, что он в общем-то Сатана, чего уж там…
На Сатану Чейни с его белоснежными сединами, тихим голосом и очками доброго доктора, однако, не походил совершенно. Вот как его описывает один из сотрудничавших с ним министров обороны США Роберт Гейтс: «Внешне Дик производит впечатление человека спокойного, говорит тихо и рассудительно, и поэтому, думаю, многие категорически недооценивают, насколько он консервативен... Со временем он постепенно отдалялся от прочих высокопоставленных представителей администрации, но воспринимал эту самоизоляцию с юмором и с достоинством. Дошло даже до того, что практически каждое свое выступление он начинал словами: «Я знаю, что в этом споре проиграю» или «Я знаю, что в этом я одинок». Никогда не слышал, чтобы он в гневе срывался на крик, — наоборот, Дик предпочитал доносить свое мнение спокойно и негромко. Он задавал экспертам и сотрудникам разведки продуманные вопросы, оставался приверженным своим убеждениям и, несмотря на обманчиво спокойную манеру вести дела, не собирался жертвовать ни одним из своих принципов».
В конце концов он перессорился со всеми. Госсекретаря Колина Пауэлла он выжил с поста, обвинив его в нелояльности администрации Буша. Сменившую Пауэлла Кондолизу Райс Чейни называл «плаксой» и «наивной», высмеивая, например, ее веру в то, что можно о чем-то договориться с властями Северной Кореи. Директора ЦРУ Джорджа Тенета искренне считал трусом. В конце концов, у него ухудшились и отношения с Джорджем Бушем, который, впрочем, честно держал свое слово и не отправлял Чейни в отставку до конца своего президентства. Правда, Буш отказался в 2007 году проводить военную операцию против Сирии, на которой настаивал Чейни, указывая, что если не решить сирийскую проблему сейчас, то через десять лет она превратится в огромную головную боль. Зато Буш по рекомендации Чейни резко выступил против России в российско-грузинском конфликте 2008 года (и, судя по мемуарам вице-президента, это могло повлиять на решение российского руководства не штурмовать Тбилиси).
В 2006 году случился трагикомический эпизод, когда на охоте (разумеется, Чейни, как всякий уважающий себя республиканец из Вайоминга, был страстным охотником) Дик случайно подстрелил своего приятеля Уиттингтона. Ранение оказалось неопасным, но дало повод левой прессе бесконечно изощряться в остроумии. Дика даже выдвинули на премию «Самый глупый человек года», которую спонсировал комедийный фестиваль Just for Laughs. (Победил, правда, некий судья, пойманный на том, что он мастурбировал во время заседаний при помощи велосипедного насоса.) Как ни странно, но это, видимо, пошло на пользу Дику, потому что несколько развеяло над ним нимб адского пламени.
И хотя он не был избавлен от бесконечных судебных и журналистских расследований, изучающих его жизнь под лупой и вцепляющихся в любой хвостик возможной сенсации, но по крайней мере его соотечественники решили относиться к Дику терпимее: что, в конце концов, взять со слепого, тупого, бессердечного (в прямом смысле слова) старикашки? Так что Чейни спокойно дорулил Америкой до конца второго срока полномочий Буша, после чего удалился на покой — писать книги в соавторстве со старшей дочерью Элизабет. Книги, в которых не сказано куда больше, чем сказано.
Говорят, что фильм Маккея ему не понравился.
