Жизнь на всем скаку: кем на самом деле был герой легендарного голливудского фильма Лоуренс Аравийский

Сверкающий до рези в глазах песок. Сухой, колючий ветер, превращающий трещины на обветренном лице в глубокие раны. Мерное покачивание седла верблюда, о которое трется твоя вечно потная кожа, так что уже не знаешь, как изменить позу, чтобы не было обжигающе больно…

Томас Лоуренс чувствовал, как в голове пульсирует застарелая лихорадка, его никак не отпускал жар, тело требовало хотя бы немного отдыха. Но в пустыне на это не обращают внимания. Бедуины могут совершать переходы длиной в неделю и спать урывками по нескольку часов — в самый жаркий полдень, устроив навес из куска ткани, и в самую холодную полночь, свернувшись калачиком на камнях и завернувшись в то же покрывало.

Лоуренс хотел стать одним из них. Его восторгало изящество, сила и выносливость бедуинов, они были похожи на чистокровных лошадей в своей точеной красоте. Но главное, в них были какой-то особый несгибаемый стержень, величественная простота и самодостаточность.

Это особенно ясно стало для него во время скитаний по пустыням Аравийского полуострова, вскоре после начала Первой мировой войны. Военные действия против Османской империи велись и далеко на Востоке, и Томас составлял стратегические карты этих мест, хотя когда-то по образованию и призванию поехал сюда работать археологом. Проводники-бедуины, зная о любви странноватого британца к руинам, предложили показать ему любопытную развалину в пустыне на северной границе Сирии. Лоуренс, конечно, согласился.

Так описывал он это путешествие в своей книге «Семь столпов мудрости»: «Мы подошли к постройке античного периода. Арабы считали ее дворцом, возведенным когда-то местным принцем для своей королевы. Глину, которой были обмазаны камни внутри руины, по преданию, мешали не на воде, а на драгоценных ароматических маслах. Мои провод­ники ходили из комнаты в комнату, нюхали воздух, как собаки, и перечисляли: вот тут жасмин, тут роза, тут фиалки… А в конце они вывели меня в центральный зал с огромными окнами, через которые проносился западный ветер пустыни, сухой, пропеченный солнцем, не пахнущий ничем, и сказали: „Вот самый сладкий запах на Земле!“ Эти люди отворачивались от утонченной роскоши ради того, в чем человек не принимал никакого участия».

Незаконнорожденный коротышка

Томас появился на свет в 1888 году в маленьком городке графства Уэльс при очень неудобных обстоятельствах. Он был незаконнорожденным сыном барона Чепмена, который сбежал от своей семьи со служанкой и жил с ней долго и счастливо. Увы, побочным продуктом этого счастья стали пятеро сыновей, судьба которых в викторианскую эпоху была незавидной. Барон мог обеспечить их материально, однако рассчитывать на социальную жизнь, карьеру и беспрепятственный брак Лоуренсам (девичья фамилия матери) особенно не приходилось. Томас с детства чувствовал груз своего происхождения. Он был умным и очень старательным мальчиком, который своими незаурядными успехами в учебе пытался все-таки пробить себе дорогу во враждебном мире. Томас оказался настолько талантливым, что по окончании школы получил специальный грант на обучение в Оксфорде!

Однако в студенчестве выяснилось, что мир приготовил ему еще один удар под дых: Томас совершенно не вышел ростом. Скромные 166 сантиметров и субтильное телосложение закрывали для него атлетические дисциплины, которые сглаживали различия между аристократами и плебеями в университете. Что оставалось делать совершенно незаметному, не слишком богатому и совсем не знаменитому? Томас решил сделать ход конем: он усвоил яркую, эксцентричную и весьма колючую манеру поведения белой вороны, часто мешавшую в карьере, но неизменно привлекавшую к нему внимание.

Еще подростком Лоуренс обожал велосипедные прогулки, которые тогда только входили в моду. Вместе с закадычным другом они объездили все церкви Уэльса, составляя подробный каталог их архитектурных особенностей. Британия того времени была главной ценительницей материальной культуры, Британский музей обладал самой богатой в мире коллекцией артефактов, вывезенных со всего мира, и археология стала самым модным увлечением в среде британских аристократов. Все, кому не лень, делали зарисовки, ездили в итальянский «гранд тур» смотреть на архитектурные красоты и всячески восхищались древностями. Томас и тут выступил со своей оригинальностью.

Покончив с окрестными церквями, он даже не заглянул в Италию, а отправился во Францию, затем прошел почти 2000 километров пешком по Сирии, изучая влияние романской архитектуры крестоносцев на местные строительные традиции. На основе этого похода был написан диплом в Оксфорде, который сулил Лоуренсу отличное будущее в профессии археолога. После защиты юный специалист был откомандирован на раскопки Британского музея в Каркемише (долина Евфрата), где с головой погрузился в пыльные сокровища и неожиданно быстро выучил арабский.

Последнее обстоятельство в 1914 году, когда началась Первая мировая война, драматически изменило судьбу Лоуренса. Он был выписан в Каир, в военный штаб Британской империи, где очень требовались молодые специалисты, прошедшие пол-Сирии, да к тому же бегло говорящие на арабском. Совершенно неожиданно (однако не без удовольствия) субтильный незаконнорожденный коротышка вдруг оказался одним из ведущих британских разведчиков на Ближнем Востоке. Впрочем, это было только начало.

Предводитель бедуинов

В 1916 году Лоуренс, который к тому времени своей эксцент­ричностью уже порядком вывел из себя штаб в Каире*, был отослан от греха подальше в специальную командировку.

Цели у этой миссии были расплывчатые. Грубо говоря, генералы хотели, чтобы молодой разведчик (ему было всего 28 лет) встретился с лидерами арабских бедуинов и выяснил, что там, в диких племенах, происходит, не желают ли они как-то помочь Антанте в борьбе с Османской империей.

Томас взялся за дело с совершенно неожиданной стороны. Он не просто встретился с арабскими лидерами в их пустынных шатрах, но и отправился с ними в поход на верблюдах, стал носить их одежду, выучил их этикет и неожиданно приобрел огромный авторитет. Постепенно Лоуренс сделался правой рукой харизматичного принца Фейсала, которого безошибочно определил как самого перспективного из потенциальных военных лидеров.

Арабы вовсе не думали воевать. Они любили набеги, быструю материальную добычу и недолюбливали турков, которые теснили их с плодородных земель и славились особенной жестокостью в расправах над местными жителями. Однако им и в голову не могла прийти мысль о едином арабском государстве, тем более о войне за него. А вот Лоуренсу — могла. Еще в Оксфорде он привык думать как большой военачальник и повелитель мира — такова была парадигма британской элиты в тот момент. Великобритания являлась колониальной супердержавой и в этом духе воспитывала своих сыновей.

Студентам Оксфорда давали читать книги знаменитых полководцев — от Александра Македонского до Наполеона, на коллоквиумах разбирали теорию военной стратегии и тактики, молодым людям сразу прививали слегка надменный и надмирный взгляд на вещи. Лоуренс усвоил эти уроки в полной мере. Едва попав в среду диких, очень инстинктивных людей, выпускник Оксфорда стал вести себя с ними как полководец.

Арабы прекрасно понимали невероятную, во много раз превосходящую их собственные ресурсы силу европейской цивилизации, у которой было сколько угодно огнестрельного оружия и мощный флот. Они были польщены, но и несколько напуганы таким союзничеством. Тем временем Лоуренс, облачившийся в их платье и многие недели питавшийся их незамысловатой едой (финики, пресные лепешки, вода из кожаного бурдюка, рис и сахар в качестве лакомства), сглаживал этот устрашающий разрыв между цивилизациями.

К тому же он был рыжеволосым, голубоглазым, веснушчатым англичанином, внешне полной противоположностью арабам, настоящей белой вороной, — и в то же время удивительно выносливым, неутомимым, неприхотливым, как истинный бедуин. Знали бы эти изящные всадники, плывшие в жарком мареве на своих верблюдах, какой ценой давалась этой белой вороне выносливость!

Особенно тяжело пришлось Лоуренсу во время легендарного похода на Акабу, который он сам и придумал. Вместе с войском принца Фейсала Томас пересек неприступную пустыню Нефуд и взял город с неожиданной стороны. Именно после этого легендарного подвига Лоуренс, который всю дорогу провел в лихорадке, чуть не падая с верблюда от усталости, стал для арабов своего рода религиозным символом, Белым Всадником.

Кстати, знаменитое роскошное белое одеяние с золотым шитьем было подарено ему принцем Фейсалом, которому этот наряд прислали от потенциальной невесты в качестве намека-предложения. Фейсал пока не собирался жениться, но подарок не принято было возвращать, так что он передал его своему британскому другу.

После чуда взятия Акабы (кстати, это никак не было согласовано с британским штабом) начальство Лоуренса осознало, что он превратился из разведчика в самостоятельную неконтролируемую силу, и непонятно было, на чьей он стороне. Томас и сам не до конца осознавал это. Он влюбился в бедуинов, в их пустынный образ жизни, в свою роль национального вдохновителя. Как долго могло это продолжаться?

Последний поход

Эта история, напоминающая средневековые легенды, имела гораздо более сложное и реалистичное продолжение, чем «решающая битва сил зла с силами добра». Вскоре после героического завоевания Акабы, когда легенда о Белом Всаднике была безупречной и собранные им пустынные силы собирались атаковать Дамаск, чтобы окончательно разгромить турков на Аравийском полуострове, произошло что-то странное.

Биографы Лоуренса до сих пор не могут согласиться по поводу этого эпизода. Сам Томас писал, что в одном из походов по Сирии из-за предательства попал в плен к туркам, где подвергся зверским, унизительным пыткам, после которых потерял веру в себя как в неуязвимого героя. В личном дневнике Лоуренса страницы, соотносимые с этими датами, были вырваны.

Так или иначе, но после пыток Лоуренса в Даръа, откуда он сумел освободиться, в 1918 году последовала крупнейшая бедуинская военная кампания — взятие Дамаска, в котором Белый Всадник принимал участие, но уже не возглавлял его. Тем не менее он сыграл важную роль в установлении власти короля Фейсала в Дамаске, который по плану Лоуренса должен был стать столицей будущего независимого объединенного арабского государства.

Увы, не только Лоуренс не считался с планами своего британского начальства, но и Антанта не рассматривала бедуинскую государственность всерьез. Все мечты арабов были разбиты во время атаки французов на Дамаск в 1920 году, когда генерал Гуро вошел в этот город играючи и прибрал его к рукам как очередную французскую колонию.

Лоуренс к этому времени уже и сам понимал, что арабское независимое государство в тот исторический момент — это утопия. Кочевникам нечего было делать в огромном городе. Они так и жили в палатках на площади, не зная, как управляться со сложными городскими коммуникациями. После прихода французов арабы без сожаления вернулись в пустыню, но только Белому Всаднику больше не было места в их рядах, что было не слишком огорчительно. На родине Лоуренса уже давно ждали как одного из самых знаменитых героев Первой мировой войны.

Лоуренс Аравийский

Это опять вышло почти случайно. Дело в том, что еще в 1918 году легендарная фигура Белого Всадника попалась на глаза американскому репортеру Лоуэллу. Тот приехал на Восток в поисках экзотической фактуры и был совершенно очарован голубоглазым бедуином на чистокровном верблюде. На Лоуренса, едущего по пустыне, взрывающего турецкие железные дороги и просто мечтательно смотрящего вдаль, была истрачена большая часть пленок Лоуэлла.

Впоследствии, когда вдохновленный журналист вернулся на Запад, он устроил выставку на основе своих бедуинских зарисовок. Скоро стало понятно, что публику интересует исключительно Белый Всадник.

Слава, автографы, члены королевской семьи на открытии фото­выставки в Великобритании, а позже публикация автобиографической книги «Семь столпов мудрости» — из предателя своих чистосердечных бедуинских друзей Лоуренс превратился в британского национального героя! Его даже взяли в Министерство иностранных дел советником Черчилля по восточным вопросам, закрыв глаза на сомнительное происхождение. Казалось бы, человек сумел распахнуть все двери, которые захлопнулись перед его носом в юности…

Но не так-то просто с передовой, из сумасшедших военных переходов по пустыне, наполненных испытаниями и адреналином, вернуться в гражданскую жизнь лондонского аристократа. В 1922 году Лоуренс инкогнито поступил в Королевские военно-воздушные силы, подделав удостоверение личности. Глупая подделка была быстро раскрыта, и потребовалось покровительство высокопоставленных друзей, чтобы полковника Лоуренса с позором не изгнали из армии. Он продолжал летать, собирал коллекцию мотоциклов, охотился за адреналином всеми возможными способами.

Однажды майским вечером 1935 года 46-летний Томас Лоуренс возвращался из гостей на своем мотоцикле Brough Superior SS100. Это была мощная, шумная железная машина, ее напористый ход чем-то напоминал стремление верблюда через жаркое марево пустыни. Лоуренс сильно разогнался, взлетел на пригорок — и, как в замедленной съемке, увидел перед собой двоих мальчишек-велосипедистов посреди дороги. Экстренное торможение повело заднее колесо в сторону, Лоуренс вильнул рулем и направил мотоцикл в канаву…

Он скончался через пять дней, не приходя в сознание. Любопытно, что Лоуренса лечил доктор Хью Кэрнс, который впоследствии разработал первую модель защитного мотоциклетного шлема.

На похоронах присутствовал Уинстон Черчилль, писатель Форстер, первая женщина — член парламента леди Астор. Король Георг V послал свои соболезнования семье героя.

_{Фото: Getty Images}