Многие со школьных времен помнят про советских летчиков-асов времен Великой Отечественной. Иван Кожедуб лично сбил 64 вражеских самолета, стал трижды Героем Советского Союза, а впоследствии и маршалом авиации. Или вот Александр Покрышкин, тоже трижды Герой Советского Союза. Его именем, если верить советской пропаганде, пилоты люфтваффе пугали не только маленьких детей, но и друг друга. Общий счет Покрышкина очень впечатляет: 59 самолетов.
Только эти величественные цифры начинают резко блекнуть на фоне достижений немецких асов. В люфтваффе, согласно официальной статистике, было 104 летчика минимум с сотней воздушных побед! Минимум с сотней, если ты вдруг не понял! На вершине этой пирамиды утвердился Эрих Хартманн: топовый немецкий ас каким-то образом успел наколотить 352 самолета. Это вообще законно?
Сразу возникают вопросы. А еще сомнения. Либо немецкие летчики и немецкие самолеты на порядок превосходили советские, либо что-то здесь не так… И действительно, здесь что-то не так. У тотального доминирующего превосходства немецких летчиков по числу сбитых самолетов нет одного разумного объяснения. Зато есть много маленьких.
Например, такое. Победный счет многих асов люфтваффе велся еще с Гражданской войны в Испании 1936 года. Правда, тот же Хартманн свой первый боевой вылет совершил только в 1942-м. А потом всего за два года этот безусый юнец каким-то образом станет главным асом в истории. Холмс, черт возьми, как?!
Важно понимать не только грандиозность цифры, но и то, как она подсчитана. Дело в том, что, в отличие от советских ВВС, в люфтваффе не разделяли индивидуальные и групповые победы. Вот смотри. Если три Ла-5 завалили «Фокке-Вульф», то каждый из пилотов получит по одной риске в графе «групповые победы». Если же пятерка «мессеров» сбила один Ил-2, то победу присудят кому-то одному. Возможно, самому опытному и самому результативному. А возможно, тому, кому это выгоднее с точки зрения пропаганды.
Другой момент. Немцы записывали в актив не только сбитые самолеты, но и воздушные победы. Это уже пространство для свободной трактовки. Допустим, пилот Ме-109 точно попал в условный Як-3, и это даже оказалось на пленке кинофотопулемета. Русский истребитель вышел из боя с дымком из мотора, отправившись на родной аэродром. Как расценивать такой эпизод?
Для люфтваффе это была воздушная победа. Хотя советский самолет вполне мог дотянуть до своих, благополучно приземлиться и после ремонта вернуться в строй. Согласно советской статистике, такие самолеты назывались подбитыми. Звезды на фюзеляже рисовали только за сбитый, полностью уничтоженный самолет. Да и то у наших пилотов были проблемы с подтверждением сбитых вражеских машин, особенно если они упали по ту линию фронта.
Или вот еще принципиальный момент. Немцы засчитывали не просто сбитый самолет, а сбитый самолет, умноженный на… количество моторов! Если истребитель Ла-5 — это одна победа, то сбитый Ту-2 — уже два килла. Смекаешь? Четырехмоторный Пе-8 — это уже четыре победы в одной. Хотя последние летали так высоко, что истребители до них не добирались.
Такой подсчет вели не ради накрутки статистики. Точнее, не только ради нее. Согласись, с точки зрения пользы сбитый бомбардировщик, не донесший смертоносный груз до цели, куда важнее истребителя, который прихлопнули бесцельно крутящимся в воздухе.
В люфтваффе, как и в других армиях мира, за сбитых противников полагались материальные бонусы. Для этого пилотам приходилось заполнять много бумажек, перечисляя все воздушные победы. Они, кстати, так и назывались — «заявленные победы». Надо ли говорить, что число заявленных и реальных викторий различалось в разы?
Могли ли быть ошибки при подсчете с советской стороны? Конечно, но в меньшей степени, учитывая не шедшие в зачет групповые победы, отсутствие надбавки за количество моторов и очень жесткие проверки по выплатам за уничтоженные вражеские самолеты.
Выходит, если сложить увеличивающие коэффициенты асов люфтваффе и, напротив, заниженные (если сравнивать с немецкой системой) результаты летчиков советских ВВС, то разница в воздушных победах будет уже не такой огромной, если вообще останется. Окончательно же восстановить историческую справедливость сможет машина времени. И почему ее все никак не изобретут?
