Нам это не очень понятно. Нам кажется, что странно ради дурацких картинок укладываться на алтарь свободы рисования, расстегнув воротник для удобства отрезания головы. Ну если у людей так припекает, что они жить не могут, есть не могут, дышать не могут, когда тут богомерзкие картинки малюют, — чего бы не пойти им навстречу? И уж тем более не транслировать оскорбляющие образы на стены домов — это совсем лишнее. Мы же разумные взрослые люди, всегда можно достичь компромисса.
Но французы думают иначе. В отличие от некоторых других наций, французы очень серьезно относятся к своему праву рисовать карикатуры. Они считают, что они это право заслужили, когда, например, в XVIII веке шли на каторгу пусть за анонимные, но активно распространяемые в народе обидные рисунки про королей, пап и высших сановников.
- Источник:
- Shutterstock
Нация, породившая Рабле, считала смех своим оружием и отказывалась разоружаться. После революции 1789 года стало можно публиковать злые рисунки про королей и пап, но запретили рисовать пасквили на революционеров. И что? Оказывается, люди не боятся на гильотину взойти ради удовольствия нарисовать Дантона в виде кровавого мясника.
После восстановления монархии процесс продолжился, знаменитый карикатурист Оноре Домье, скажем, несколько раз сидел в тюрьме за свои рисунки, в том числе за изображение короля Луи-Филиппа.
В XIX веке процветают такие журналы, как «Шаривари» и «Карикатюр». Кроме французов в карикатуры влюблены еще и англичане, у которых сатирическими картинками украшаются даже самые серьезные газеты.
Эти два народа, соревнуясь друг с другом, и создали жанр карикатуры в современном его понимании, все прочие — жалкие эпигоны и подражатели. (В России, скажем, жанр карикатуры расцвел к концу XIX столетия в часто преследуемых цензурой «балагурных лубках» — листах с раскрашенными картинками и едким содержанием.)
Сегодня Конституция Франции разрешает каждому рисовать что угодно. Более того, категорически запрещены любые формы цензуры. Считай, что карикатуры — один из элементов, на которых базируется самосознание французской нации, та самая скрепа, если угодно.
Для них это не просто картинки, это их право быть французами. Свободными. Остроумными и непочтительными ни с богом, ни с королем. Пусть остальным непонятно, почему бы просто не закрыть этот «Шарли Эбдо» от греха подальше, для французов такое закрытие будет примерно то же, как для тебя парад эсэсовцев на Красной площади.
Впрочем, у демонстрации «антимусульманских» карикатур в публичных местах после терактов есть и другая причина. Утилитарная. Дело в том, что воронка идеологической истерии работает так, что любая бережность по отношению к ней ведет лишь к ее расширению. Сколько ни возьми в истории сообществ высокого религиозного или идеологического накала, хоть кальвинистов женевских, хоть савонарольцев с хунвейбинами, хоть пуритан, хоть саудов, — там устрожение правил растет с каждым витком, до полной тоталитарности, и естественный спад без серьезного внешнего воздействия начинается, лишь когда все общество уже изнемогает от этого нервного напряжения. Да и то там шаг вперед и два назад могут тянуться десятилетиями и веками.
Так что нет, чем больше мы оберегаем чувства истерично верующего, тем более он чувствует себя обязанным проламывать новые границы: не будет карикатур - найдутся мини-юбки в исламском квартале, или неправильная реклама, или кто-то где-то плохо про зайцев, кажется, говорил. Так что ломать границы в обратную сторону, проецируя возбуждающий контент на стены всех домов в стране, — в целом правильная политика, истерику так и гасят.
А вот еще несколько примеров политической французской карикатуры разных лет.
