Я отказываюсь извиняться за свои способности, за достигнутый мной успех, за свои деньги…» — произносит герой всемирного бестселлера Айн Рэнд «Атлант расправил плечи».
Роман написан в 50-х годах XX века, и, положа руку на сердце, написан из рук вон плохо. Во всяком случае, литературная критика не оставила от него камня на камне, единодушно заклеймив работу как слабый и чудовищно ходульный политический памфлет в псевдохудожественном фантике. Тем не менее тиражи «Атланта» били и до сих пор бьют все рекорды, романом зачитываются и в Штатах, и в России, и в Индии, он является настольной книгой многих известных политиков (например, Дональда Трампа, а еще Хиллари Клинтон — чудны дела твои, Господи!).
При этом сюжет романа не сложнее тухлой редьки, а все его глубинное содержание — это повтор на разные лады одной мысли. Мол, все блага цивилизации человечеству всегда дарила горстка гениев — предпринимателей, мыслителей и ученых, большинство прочих представителей нашего вида по сравнению с ними представляют собой перхоть с больной собаки.
Но сейчас мы живем в такое бесчестное и глупое время, когда перхоти дозволено качать права, свято веря, что лучшие люди должны служить худшим, да еще извиняться за то, что они смеют быть умнее, талантливее и трудолюбивее всех прочих.
Айн Рэнд была либералом, антикоммунисткой, антифеминисткой и сторонницей теории разумного эгоизма. Родилась она в России и, насмотревшись в юности на победу большевизма, преисполнилась глубокого презрения к самой идее, что человек изначально что-то должен обществу, а общество имеет право сделать с этим человеком все, что считает нужным.
Особую ярость у писательницы вызывали религиозные и идеологические доктрины социальной справедливости, согласно которым сильные и богатые обязаны содержать слабых и нищих.
«Те, кто требует, чтобы вы им служили, чтобы служение им стало целью вашей жизни; кто настаивает, чтобы ваша сила стала бессловесным, бесправным, бесплатным рабом их бессилия, кто объявляет, что вы обречены на крепостную зависимость самим вашим гением, в то время как они рождены управлять, обладая даром некомпетентности; что вы существуете, чтобы давать, а они — чтобы брать, что вы должны производить, а они — потреблять, что вас не нужно вознаграждать ни материально, ни духовно, ни богатством, ни признанием, ни уважением, ни благодарностью…»
■ Как завещал дедушка Карл
Марксизм, обучавший прудоновскому «собственность — это кража», а любое богатство достигается за счет эксплуатации неимущего класса, — это достойный потомок христианской мысли, всегда превозносившей особые духовные преимущества бедных, сирых и убогих и внушающей, что раздача милостыни — наипервейшая обязанность любого человека, имеющего собственные штаны и лишний кусок хлеба.
Президент США Барак Обама на саммите в Джорджтаунском университете в Вашингтоне в 2015 году сказал, что богатые должны платить повышенные налоги, чтобы бороться с бедностью, потому что «богатство всегда получается за счет других людей, а богачи — просто победители в лотерее».
Впрочем, сегодня дела у чистого марксизма обстоят так себе. Уж очень колоритные геополитические опыты в последние полтораста лет были проведены с его участием, так что сегодня объявлять себя марксистом рискнет далеко не каждый. Многомиллионные тиражи «Атланта», уже значительно превзошедшие тиражи «Капитала» Маркса, лишь косвенное подтверждение тому, что человечество сыто марксизмом по горло.
Но когда марксизм слегка переодевается и маскируется, его снова охотно подхватывают и водружают на щит. Очень многие современные общественные движения — это слегка перелицованный и подкрашенный марксизм.
Пусть сегодня «угнетенные рабочие массы» превратились в «угнетенные меньшинства», сути это не меняет. Это все тот же призыв запретить сильным свободно действовать, заставить их чувствовать себя виноватыми и делиться «награбленным», взять под контроль свободу мысли и предпринимательства, а на каждом углу посадить чиновника, который бы следил за тем, чтобы все делилось по справедливости.
■ Почекай, как ты виноват
Особенно хорошо это видно в так называемой теории привилегий, которую активно используют новые левые.
Тестами «Проверь свои привилегии» забиты все «баззфиды» и «тиктоки», а базируются все эти опросники («Поставь галочку, если тебя никогда не дразнили жирным») на бесконечных статьях и докладах социологов и общественных деятелей.
Суть теории привилегий в том, что у отдельных социальных групп есть различные преимущества, а это нечестно.
Нечестно, что необразованному, нищему, религиозному гомосексуалу из бедной страны, который страдает психическими и физическими заболеваниями, который уродлив, толст, ленив и несамостоятелен и которого никто не любит, живется хуже, чем образованному, богатому, красивому и трудолюбивому атеисту, у которого хорошая семья, любящая жена, прекрасные друзья и крепкое психическое здоровье. Поэтому второй должен чувствовать себя виноватым и отдавать свои силы, деньги и время первому.
Нет, это не шутка и не преувеличение, именно на этом настаивают теория привилегий и ее поклонники.
Вот очень характерный пример — отрывок из эссе «Теория привилегий существует не на пустом месте», которое политтехнолог и феминистка Анна Федорова опубликовала в интернет-издании «Ридус»:
«Думала сегодня про привилегии и про то, как их чекать. Дома отключили горячую воду, пошла в бар укладок, чтобы мне там голову помыли и уложили, ибо возиться с кастрюлями — тоскливо».
Это прямо наглядный примерчик. Тут сразу про все:
1) про наличие небольших свободных денег. Думаю, при зарплате 25 тысяч рублей люди не особо ходят в бары укладок мыть голову;
2) про наличие свободного времени. Думаю, если человек очень нагружен работой, бытом, детьми, логистикой и т. д., он тоже не особо ходит в бар укладок;
3) про место жительства. Думаю, если человек живет там, где нет бара укладок и не будет в ближайшие триста лет, он тоже туда не пойдет;
4) про границы допустимого в голове. Реально бывают люди, у которых и деньги, и время есть, но они либо не разрешают себе какие-то мелкие жесты комфорта, либо просто им это в голову не приходит;
5) это я еще не говорю о том, что у человека есть две руки, две ноги, нет агорафобии или еще чего похожего и ему не нужен сопровождающий или помощник.
И вот это все на копеечном примере.
А если вместо простого бара укладок в торговом центре подставить, например, обучение в Гарварде?
Да, согласно тысячам таких эссе и куда более наукообразных докладов быть талантливым, здоровым, много зарабатывать и не бояться ходить в парикмахерскую без тьютора и психотерапевта — это привилегии. И с ними как бы нужно бороться — путем уравнивания возможностей.
■ А что такое привилегия?
Слово «привилегия» на латыни означает «частный закон». Это всегда была очень полезная вещь в юриспруденции начиная с глубокой древности. Допустим, ты царь. Ты нормальный царь, заботящийся о целостности своего организма, и поэтому издаешь закон, что в твоем присутствии никто не должен носить оружие. Но что тогда делать с твоими телохранителями, зачем они нужны без топоров и сабель? Для них будет особый, частный закон: стражникам можно топтаться по твоей спальне, бряцая амуницией. Или, допустим, все провинции по закону должны отправлять в столицу каждый год двести свиней для разного рода изящных увеселений. Но у тебя в стране есть пара провинций, где народ считает свинью порочным животным и убегает от нее в ужасе. И еще одна провинция, где даже в июле на пляже снега по пояс и где свинья может существовать только в мороженом виде. Тогда эти провинции получают привилегии: они будут присылать на праздник не свиней, а баранов и пингвинов.
Или вот еще очень частый случай. У тебя есть мятежный герцог, который собирается вместе со своим герцогством перебраться под покровительство императора Священной Римской империи, а тебе это совсем не нужно. Чего хочет этот урод из Аквитании? Ах, права самому вершить суд на своих землях, а не твоему королевскому суду? И торговать с Англией винами из Бордо на свое усмотрение? Черт с ним, дайте ему договор на эти привилегии. И еще хочет права стоять перед королем в шляпе, не обнажая головы? Да пусть подавится, подпишите и это, я потом ему при случае на шляпу-то наплюю!
Так что мы видим? Привилегия — это закон, причем тщательно задокументированный и отличающийся от общей нормы. Привилегиями могут обладать отдельные люди, семьи, профессии, классы и касты. Часто какие-то привилегии вызывали зависть и недовольство у всех прочих, поэтому и слово приобрело негативный оттенок.
Но никогда привилегия не была нормой и принадлежностью большинства. Более того, самое главное в привилегии то, что ее давали. В обход существующих норм и правил, часто ограничивая этим права всех прочих. Ведь если царский зять, женатый на твоей любимой дочке-принцессе, начинает торговать крокодилами, не уплачивая налогов, которыми обложены все прочие крокодиловоды, это приведет к разорению множества крокодильих ферм, вынужденных конкурировать в таких неравных условиях. Но привилегией не является наличие у крокодиловода двух здоровых неоткушенных ног и умения считать деньги, потому что никто ему мозгов и конечностей из казны не отпускал, он ими сам обзавелся.
Так что когда ты проходишь все эти замечательные тесты (поставь галочку, если ты никогда не подвергался сексуальной дискриминации, если тебя не обзывали зеленозадым, если тебе не делают сексуальных предложений на улице, если ты не чувствуешь себя подавленным из-за своей гендерной идентичности и прочая и прочая), то ты не привилегии проверяешь. Ты сам, добровольно и внимательно, читаешь пропагандистскую агитку, которая исподволь подводит тебя к мысли, что твои заслуги — это не твои заслуги, что вокруг тебя все ужасно страдают, что это ты во всем виноват и тебе надо платить и каяться, платить и каяться…
■ А что, привилегии сегодня не существуют?
Еще как существуют! Кроме чисто юридических и экономических документов, в которых привилегиями именуются различные имущественные права, бонусы с этих прав и т.д., привилегии резвятся буквально повсюду.
Во время карантина можно гулять с собаками? Это привилегия для собаковладельцев. Женщину нельзя присудить к высшей мере наказания? Это привилегия для женщин. Детей младше определенного возраста нельзя судить? Это привилегия для несовершеннолетних. Женщинам с детьми выплачивают пособие? Это привилегия для матерей. В стране запрещены азартные игры, но в индейских резервациях можно строить казино? Это привилегия коренных малых народов. (В России таким народам можно, скажем, охотиться вне сезона и китов краснокнижных бить.) С больным ребенком в классе может находиться родитель и особый педагог? Это привилегия больных детей. Какой закон, какую правовую норму в какой стране ни возьми, к ним всегда есть масса разъяснений, дополнений и особых требований для особых групп населения.
И знаешь, какая категория населения имеет меньше всего привилегий? Ну, например, у нас в стране.
Да, это взрослый, непрестарелый представитель титульной нации, много работающий мужчина без инвалидизирующих заболеваний.
При этом в тестах «Проверь свои привилегии» у тебя будут сплошные виноватые галочки по всем пунктам.
■ Но почему?!
Согласно Айн Рэнд, люди в массе своей вообще довольно неприятные существа и, что самое печальное, по сути ленивые паразиты. Огромное количество людей плохо приспособлено к творческому труду и созиданию, и чем более усложняется цивилизация, тем тяжелее им удержаться на ее подножке. Поэтому, пока одни клепают паровозы, изобретают электричество и строят аэропланы, другие специализируются на том, чтобы с большим комфортом ехать на спине первых.
Прежде всего они эксплуатируют свойственные человеку, как социальному виду, альтруизм и непрямую реципрокность. «Непрямая реципрокность» в биологии — это норма иерархии у сверхсоциальных видов, при которой сильные альфы кормят всех остальных и занимают самые опасные места для дежурства. То есть, если ты жалкий птичий лузер, даже не думай поделиться кузнечиком со старшим товарищем — получишь трепку. Это только птица высшего ранга может отдавать кузнечиков детенышам, самкам и таким отщепенцам, как ты. А если ты царь стаи, то, конечно, рискуешь первым отхватить от коршуна и за кузнечиками летать намаешься, но зато при виде тебя все делают «пиньк!» и восхищенно пушат хвостики.
Выигрышная стратегия для социального вида, намертво впаянная и в наши эволюционные программы.
Поэтому большинство здоровых, уверенных в себе и своих силах людей так пасуют, если на их глазах кто-то явно и демонстративно страдает. Пасуют, протягивают руку помощи, кусок хлеба, кошелек и прогрессивное налогообложение.
Испокон веков этим пользовались те, кто готов признать себя слабым в обмен на право ничего не делать, лежа на гноище и жалобно курлыкая.
Накладные язвы и подвязанные в культю ноги — это, конечно, примитив. Сегодня страдающие собираются в мощные диаспоры и выдирают себе кузнечиков с удалью поистине молодецкой.
Особенно выгодная позиция тут — не просить за себя, а требовать для других. Чиновники и общественники, занимающиеся выбиванием грантов, дотаций, фондов и субсидий, по сути практикуют шантаж и вымогательство, потрясая грустными касатками, неумытыми детьми и депрессивными гомосексуалами. Как только эти сборы выходят за рамки добровольных взносов, частных пожертвований и начинается доение бюджета, требования благотворительности превращаются в насилие и грабеж.
Но при этом можно чувствовать себя героем. И получать значимые бонусы.
Взять, скажем, программы ВОЗ и ООН по вывозу молодых волонтеров в проблемные регионы. Пачку благородных дев и юношей везут самолетами в Руанду, там их будут кормить и развлекать, а они будут раздавать местному населению сухпайки, обучать его мыть руки после туалета и пользоваться опреснителями. Оплачено все это бюджетами международных организаций, то есть налогами работающих людей. По возвращении у волонтера есть свидетельство об участии в богоугодном мероприятии, он получает дополнительные очки для поступления в хороший колледж, куда зато не попадет вчерашний школьник, который после школы год проработал на заводе, производящем эти самые опреснители, и заодно еще платил налоги, пошедшие на благородный туризм. Так работает множество общественных организаций во всем мире. Эта система вторичного распределения бесконечно самокопируется и разрастается, находя все больше страданий и угнетений в мире, ибо страдание — это тот планктон, которым она кормится.
Поэтому радетели за благо всех униженных и оскорбленных так заинтересованы в том, чтобы все остальные безостановочно проверяли свои привилегии. Чтобы они чувствовали вину за колониализм, империализм, патриархат и культурную апроприацию. Чтобы понимали, как много вокруг них страданий, и работали во имя общественного блага, без писка делились с тем, кому нужнее, кто слабее и кто должен принимать по расписанию соли лития под надзором тьютора.
Но успех все новых переизданий «Атланта» оставляет какую-то надежду.
