Было уже далеко за полночь, когда граф и графиня фон Трипс вернулись в отель после позднего ужина в одном из ресторанов Мюнхена. Граф взял ключи от номера и хотел было присоединиться к супруге, ожидавшей у открытых дверей лифта, но тут внимание фон Трипса привлек портье:
— Граф, позвольте спросить? Сегодня по радио передавали репортаж с итальянской гонки «Тысяча миль», и там, говорят, победил немец фон Трипс. Может, он вам родственником приходится?
— Должно быть, вы ослышались.
— Единственный в роду фон Трипсов, кто еще может соревноваться, это наш сын, — подошедшая графиня оказалась словоохотливей. — Но он учится в сельскохозяйственной академии в Бонне, и ему дела нет до гонок.
Портье пришлось сдаться.
На следующее утро, просматривая газеты, графиня против обыкновения открыла страницы со спортивной секцией и тихо ахнула. С первого же фото на нее смотрел сын Вольфганг. Он держал в руках кубок и улыбался. Растерянная графиня протянула мужу газету.
Детские забавы
Вольфганг Александр Альберт Эдуард Максимилиан граф Берге фон Трипс появился на свет 4 мая 1928 года в одной из больниц Кёльна. Когда Волчонку — так родители прозвали Вольфганга — исполнилось четыре года, семья переехала из тесной городской квартиры в замок Хеммерсбах — внушительное строение с сорока пятью комнатами. Это было единственное, что унаследовал отец Вольфганга. Он бы получил больше, если бы женился на аристократке, а не на дочери простого госслужащего.
Волчонок сразу полюбил семейное гнездо. Мальчик осваивал искусство верховой езды, вцепившись в гриву аутичного пони, и с радостными воплями носился по анфиладам комнат под присмотром чопорных предков, взиравших на него с пыльных портретов.
Окрестные земли принадлежали фон Трипсам уже семь веков. Среди предков Вольфганга преобладали рыцари — смелые, жестокие, отчаянные. Конечно, в XX веке фон Трипсы уже не устрашали местных жителей — скорее, были приятным дополнением к пейзажу. Отец Вольфганга хоть и служил в Первую мировую в кавалерии, но не отличался кровожадностью, тяготел к мирным занятиям вроде выращивания тюльпанов. Он не подозревал, что его веселый розовощекий сын вернет роду былую рыцарскую славу.
Впервые Вольфганг сел за руль в десятилетнем возрасте. Но только за руль: до педалей мальчик еще не дотягивался, на них нажимал его приятель, согнувшийся в три погибели под водительским сиденьем. Спустя полчаса машину было не узнать: облепленные грязью стекла, поцарапанный бампер, ветки, застрявшие в ручках.
Несколько раз отец брал Вольфганга на гоночную трассу Нюрбургринг, расположенную всего в паре миль от Хеммерсбаха, на которой тренировалась лучшая немецкая гоночная команда «Серебряные стрелы».
После одной из таких поездок на стене в комнате Волчонка появились два плаката. На одном был изображен лидер «Серебряных стрел» Бернд Роземайер, обнимавший очередной кубок. На соседнем плакате Роземайера хлопал по плечу его тренер Нойбауэр. «Я тоже стану автогонщиком», — объявил Вольфганг родителям.
Мотоциклы и кабаны
«Хорошо, что он забыл об автогонках!» — не раз восклицала графиня, после того как, позавтракав, ее примерный 22-летний сын садился на старенький мотоцикл или в полуживой отцовский «Опель» и уезжал в сельскохозяйственную академию в Бонне. Граф и графиня, которые и прежде сдували со своего чада пылинки, после войны усилили опеку.
С 1940 года Вольфганг постоянно болел. Он полгода провалялся в темной комнате с менингитом, затем у него онемело лицо. Пару раз он ломал конечности и даже был сломлен морально: ему и другим членам молодежной организации «Гитлерюгенд» поручили разгребать трупы, оставшиеся после воздушных бомбардировок.
По окончании войны Вольфганг, согласно желанию родителей, поступил в сельскохозяйственную академию. Каждое утро графиня подходила к окну и махала сыну, который, как она думала, едет постигать искусство противооползневой мелиорации.
Мать Вольфганга не знала, что он появлялся в академии лишь изредка, чтобы отметиться. Вместе с приятелями ее сын организовал банду «Дикие кабаны». Нарядившись в черные кожаные куртки, Вольфганг и другие «кабаны» разъезжали по близлежащим городам, где проходили любительские соревнования мотоциклистов. Супруга друга фон Трипса стирала и сушила одежду Вольфганга после какой-нибудь особенно яростной гонки в грязи, чтобы родители не догадались, как их сын проводит досуг.
На одном из мероприятий он заприметил мотоцикл «БМВ». Владелец заявил, что продаст его за 1750 марок — немалая сумма для разорившегося аристократа. Но фон Трипс уже не мог думать ни о чем другом. Он продал наручные часы, радио и, наконец, свой мотоцикл. Денег все равно не хватало. Тогда он решился на аферу.
Многочисленные заболевания заметно подорвали здоровье Вольфганга, и, беспокоясь о самочувствии сына, графиня фон Трипс заключила договор с владельцем гостиницы, расположенной неподалеку от академии. Она ежемесячно выплачивала владельцу значительную сумму, а тот обязался кормить наследника фон Трипсов здоровой и полезной пищей. Вольфганг вступил в сговор с владельцем гостиницы: тот удержал десять процентов от суммы, а остальное отдал молодому графу.
Мечта фон Трипса исполнилась: он ездил на мотоцикле «БМВ». Вскоре Вольфганг стал знаменитостью в мотоциклетных кругах. Про него говорили, что он «на всю голову того», потому что не снижает скорости даже на опасных участках.
Многие удивлялись, что в жизни фон Трипс не агрессивный и напористый, а дружелюбный, вежливый и предупредительный молодой человек. Особенно этот контраст привлекал девушек. Впрочем, как и внешность Вольфганга: хорошее сложение, крупные черты лица, голубые глаза, орлиный нос и растрепанные светлые волосы полностью соответствовали немецким понятиям о мужской привлекательности.
Как ни прискорбно, но, увы, в тот период своей жизни фон Трипс не спешил пользоваться собственной популярностью, так как в любовных делах был еще крайне застенчив. Его одолевала другая страсть.
Вольфганг все еще помнил трассу в Нюрбургринге и мчащиеся по ней серебряные машины. Мотоциклы и «Дикие кабаны» уже наскучили ему. Он поставил перед собой цель — автомобильные гонки.
Четырехколесный дебют
— Давай так: я бесплатно чиню твою машину, а ты за услугу участвуешь на ней в «Тысяче миль»? — Глава гоночной программы «Порше» видел, какое впечатление его слова произвели на паренька в кожаной куртке. Он наблюдал за эффектным выступлением Вольфганга фон Трипса на гонках в Деркхейме. Никому не известный аристократ на стареньком «Порше» сразу занял третье место. Ему не хватало техники, но, кажется, он не знал страха — гнал как сумасшедший.
Фон Трипс обомлел от неожиданного предложения. Он-то думал, что его карьере конец, ведь у двигателя подержанного «Порше», за который он до сих пор не расплатился, лопнул поршень. Вольфганг и сунулся на фабрику «Порше» от безнадеги: вдруг они отдадут ему за бесценок использованную деталь? А вышло, что он получил не только бесплатный ремонт, но и предложение, способное изменить всю его жизнь. Все-таки Вольфганг решил уточнить.
— А что это за «Тысяча миль»? Я знаю все немецкие гонки, но не слышал про эту.
— Это потому, что она итальянская. Ничего особенного. Гонка как гонка.
Благодетель фон Трипса предпочел не объяснять, что «Тысяча миль» числилась среди самых опасных гонок мира.
По дороге в итальянский город Брешиа, где гонка начиналась и заканчивалась, фон Трипс должен был подхватить приставленного к нему механика. Встреча оказалась прохладной. Вольфганг с удивлением обнаружил, что левая рука механика висит на перевязи. Механик, в свою очередь, был разочарован, когда узнал, что его пилот участвовал только в одной большой гонке. Ни судьи, ни зрители не обратили внимания на старый неприметный «Порше» на старте.
Каково же было удивление судей, когда спустя несколько часов этот «Порше» пришел к финишу первым в классе машин с объемом двигателя 1300 кубических сантиметров. Это была сенсация. Больше всех был удивлен механик: на маршруте Вольфганг заснул, пока тот менял колесо, и побежал в кусты на важном участке дороги. Тем не менее фон Трипс не сделал ни одной ошибки, хотя первый раз ехал по маршруту.
После триумфа Вольфганг вернулся в Хеммерсбах, где его уже ждали родители. Им пришлось смириться с увлечением сына, который заявил, что не может жить без гонок. А пару дней спустя Вольфганг дрожащими от волнения руками распечатал телеграмму: «Срочно свяжитесь со мной тчк Альфред Нойбауэр». Фон Трипса брал под свое крыло культовый тренер «Серебряных стрел».
Из любителей в профессионалы
Вольфганг и его товарищи по команде «Мерседес» прозвали Нойбауэра Толстяком. В необъятном черном пиджаке он стоял у трассы с секундомером. Нойбауэр разучил со своими учениками систему знаков, благодаря которым они общались с ним, проносясь мимо. Если кто-то игнорировал мануальные команды, Нойбауэр выбегал на середину трассы, вынуждая подопечного вдавить педаль тормоза в пол и покрыться испариной.
Перед гонками Толстяк потчевал свою команду энергетическим коктейлем собственного изобретения, состоявшим из черного кофе, яичного желтка, красного вина, сахара и специй. Рецепт коктейля Вольфганг запомнил на всю жизнь — то, что нужно при гипогликемии.
Фон Трипс выступал с переменным успехом, и если проигрывал, то не за счет недостатка скорости, а потому, что вылетал с трассы. Из-за многочисленных аварий, после которых Вольфганг восстанавливался исключительно быстро, он получил свое самое известное прозвище — Граф Авария.
В июне 1955 года Нойбауэр вписал имя фон Трипса в список участников 24-часовой гонки Ле-Мана. Но накануне старта, к неудовольствию графа, поменял решение и заменил Вольфганга на бывалого гонщика, 49-летнего Пьера Левега. Раздосадованный фон Трипс наблюдал за гонкой с трибун.
Во время прохождения одного из поворотов Левег потерял управление «Мерседесом», и тот от столкновения с земляной насыпью взлетел в воздух. Машина приземлилась прямо в зрителей и взорвалась, унеся жизни 83 человек и ранив около ста двадцати. Бездыханный Левег остался лежать на трассе. Катастрофа Ле-Мана стала самой страшной в истории автоспорта.
На следующий день Нойбауэр объявил, что уходит на покой. Команду «Мерседеса» распустили. «Какой же команде достанется Граф Авария?» — задавались вопросом газетчики. Фон Трипс не знал, что за ним уже довольно давно наблюдает сквозь темные солнечные очки король автоспорта — Энцо Феррари.
Итальянцу нравился напор графа и отсутствие в его действиях элементарной осторожности. Вольфганг по-прежнему гонял так, будто не боялся смерти. Никто не догадывался, что после катастрофы в Ле-Мане графа регулярно мучил один и тот же кошмар: его машина, как и «Мерседес» Левега, вылетает с трассы и врезается в толпу зрителей.
Из «Мерседеса» в «Феррари»
«Обычная гоночная машина и гоночная машина „Формулы-1“ — это все равно что сабля и рапира. И то и другое несет смерть. Но рапира опаснее, так как она маневреннее», — рассуждал Вольфганг спустя несколько лет после вступления в ряды гонщиков «Формулы-1».
Первое знакомство графа с «Феррари» было болезненным: он вылетел с трека и упал лицом в землю. Тем не менее Энцо Феррари предложил фон Трипсу контракт на сезон 1957 года, под которым Вольфганг, не задумываясь, поставил свою размашистую подпись.
Гонщики команды «Феррари» были привилегированной кастой не только в мире автоспорта, но и в целом мире. Они были круче рок-н-ролльщиков. Ежедневно они смотрели в лицо смерти, а по ночам отдыхали в компании шикарных женщин, которых притягивала атмосфера опасности и риска.
Граф Вольфганг фон Трипс идеально вписался в команду. Разгульный образ жизни ему импонировал: он помнил, как в юношеские годы, вместо того чтобы обниматься с соседскими девчонками, доставал из-под руин домов трупы. Пришло время наверстывать.
Во время поездок команды на Кубу именно фон Трипс занялся изучением местных достопримечательностей, то есть борделей, и потом проводил экскурсии для товарищей по команде. Все заработанные под жарким кубинским солнцем призовые гонщики «Феррари» спустили на прекрасных сеньорит и экзотические коктейли.
У Вольфганга всегда имелась с собой миниатюрная камера, на которую он снимал своих любовниц. Эта была личная коллекция графа, и он, как человек благородный, никому ее не демонстрировал. Даже лучшему другу, вступившему в команду вскоре после графа, — американскому гонщику Филу Хиллу.
Особенно неравнодушен граф был к высоким стройным блондинкам. С одной из них — итальянской принцессой Марией Габриэллой Савойской — у фон Трипса сложились более-менее продолжительные отношения.
Графиня фон Трипс с нетерпением ждала, что редкие встречи ее сына и принцессы приведут к чему-то серьезному, но Вольфганг был непреклонен, он не собирался остепеняться. Играть со смертью лучше в одиночестве. Тем более что Феррари одобрял холостяцкий образ жизни членов своей команды. Он считал, что любовь тормозит, а в гонках без скорости никуда. Поэтому, если гонщик хотел насолить Коммендаторе, он женился.
Правда, в случае с итальянским гонщиком Пьеро Таруффи наличие жены способствовало победе. Как-то 51-летний Таруффи сказал Вольфгангу, что обещал жене бросить гонки, если выиграет «Тысячу миль». На финальном участке гонки под крики ликующей толпы в город Брешиа ворвались два «Феррари» — фон Трипса и Таруффи.
Они ехали колесо в колесо, и вдруг «Феррари» фон Трипса неожиданно сбросил скорость и пропустил соперника вперед. Оказалось, Таруффи обнаружил, что у него сломалась коробка передач, и сигнализировал об этом сопернику. Вольфганг сбавил скорость и позволил итальянцу удалиться на покой с победой.
В свободное от аварий время
За три года в команде «Феррари» графу не удалось подняться выше седьмого места в мировом зачете. Вольфганг часто пропускал гонки — в основном из-за травм. После очередных соревнований на трассе Нюрбургринг он провел три месяца в инвалидном кресле в компании сломанных позвонков, раздавленного ребра и перекошенного носа. «Ему нравится бросать вызов опасности, смотреть в лицо смерти, — характеризовал друга Фил Хилл. — Вольфганг единственный из нас ее не боится».
Периоды восстановления после травм фон Трипс проводил в семейном имении. Сидя на полу в своем кабинете, Вольфганг вел аудиодневник, снабжая его саундтреком рева двигателей, а еще копался в земле и давал интервью. Журналист, пришедший поговорить с графом, был препровожден дворецким в поле, где работали несколько фермеров. «Граф вон там, — невозмутимо указал дворецкий. — Вы его легко узнаете, он грязнее остальных».
Вольфганг попробовал себя даже в роли педагога: он провел трехдневный инструктаж для будущего короля Испании Хуана Карлоса, хотя сам так и не удосужился получить автомобильные права. Был у графа и другой ученик — Бернг Роземайер Младший, сын его кумира детства.
Вольфганг еще не оправился после очередной травмы, когда во время Гран-при Германии погиб его приятель, тоже гонщик «Феррари». Отказали тормоза. Известный немецкий журналист опубликовал разоблачительную статью. «Гонки — это не спорт. Это шоу, в котором зрители, затаив дыхание, ждут, кто же первый погибнет».
Вскоре в той же газете появилась ответная статья гонщика Вольфганга фон Трипса. «Опасность и страх в наши дни незаметны, они приняли облик невидимых радиоактивных облаков. Но находятся люди, которые бросают вызов реальной опасности, преодолевают свои страхи силой воли. Они рождены сражаться». Казалось, в фон Трипса вселились души предков, блиставших на кровавых рыцарских поединках. Граф заканчивал статью запальчиво: «Я до самого конца буду верен гонкам». Пророческие слова.
Последний рыцарь
10 сентября 1961 года немцы по обе стороны только-только возведенной Берлинской стены окружили свои радиоприемники. Они ждали прямую трансляцию с итальянского автодрома Монца, где впервые в истории «Формулы-1» за звание чемпиона мира должен сражаться их соотечественник.
Это был самый удачный год в карьере фон Трипса. Он встретил его на отдыхе в Африке в объятиях принцессы Савойской. Победы следовали одна за другой. Стиль вождения графа поменялся: он стал осмотрительнее — именно этого качества ему не хватало, чтобы выигрывать в гонках серии Гран-при. Вольфганг занял первые места в Германии и Англии, достойно выступил в Монако и Бельгии. Единственный, кто мог остановить фон Трипса на пути к титулу чемпиона мира, — его лучший друг Фил Хилл, отстававший от графа на девять очков.
Перед началом гонки фон Трипс был на удивление спокоен. Даже успел дать маленькое интервью. «Почему вы не женитесь?» — спросил журналист 33-летнего графа. «Я женат на одной из этих малышек», — указал фон Трипс на ярко-красные блестящие болиды. Уже садясь в машину, граф сделал для него нехарактерное: он снял с пальца фамильный перстень и отдал на сохранение одному из помощников.
Пять! Четыре! Три! Два! Один! Взмах итальянского флага, рев моторов, крики тысяч зрителей — и вот уже на старте не осталось ни одной машины. «Фон Трипс отстает в первом круге, но это его обычная тактика, и, видимо, он решил ей не изменять», — тараторит немецкий комментатор, зная, что сегодня его слушают миллионы.
На втором круге немец был уже четвертым. На скорости 241 км/ч он обошел два болида, и теперь ему оставалось обогнать только Хилла. На повороте фон Трипс ушел влево, не заметив, что сзади его настиг «Феррари» с Джимми Кларком.
«Я не успел замедлиться, мое переднее колесо задело его заднее» — так впоследствии описывал фатальное столкновение Кларк. Болид графа взлетел в воздух почти на два метра и протаранил толпу, стоявшую за ограждением. Пятнадцать зрителей убито, около пятидесяти — ранено. Граф, не двигаясь, лежал на трассе лицом вниз. Его кошмар сбылся. Катастрофа в Монце стала самой крупной в истории «Формулы-1».
«Дорогие слушатели во всей Германии, — казалось, комментатор разрыдается, — мне не нужно объяснять вам, какая это трагедия и как мало нас теперь интересуют результаты гонок. Мы прерываем трансляцию».
В Германии воцарилась тишина.
Хилл поднялся на пьедестал со счастливой улыбкой. Ему не сообщили о гибели друга, пока не было распито шампанское, сказали только, что фон Трипс попал в аварию. Что ж, это на него похоже.
Графиня фон Трипс отказывалась верить в гибель сына, пока не увидела тело. «Он выкарабкается!» — все время повторяла она. Известие, что Вольфганг посмертно стал вице-чемпионом мира, ее ничуть не утешило.
Вечером того же дня в новостях сообщили о разбившемся самолете, следовавшем из Дюссельдорфа в Чикаго. На его борту было не меньше ста человек, причем большая часть — делегация агрономов Германии, направлявшаяся на конференцию в Штаты. Граф фон Трипс также входил в делегацию, у него был заказан билет на этот самолет. Если бы не гонки, он бы обязательно полетел.
Графа хоронили в часовне близ Хеммерсбаха. Все окрестные предприятия и школы были закрыты, и на похороны, несмотря на проливной дождь, пришли не меньше десяти тысяч человек. Граф Вольфганг, последний из рода фон Трипсов, упокоился в семейном склепе, рядом со своими храбрыми предками, под высеченным на камне семейным девизом «In Morte Vita» — «В смерти жизнь».
