В мае в издательстве «МИФ» выходит третья часть фантастической трилогии Ислама Ханипаева «Луна 84», и MAXIM расспросил автора о том, каково это — быть российским писателем, оставаясь дагестанцем.
Поздравляю с выходом третьей части «Луны». И сразу вопрос: над чем сейчас работаете?
Я взял перерыв, потому что пытаюсь понять, что мне нужно от жизни. Я хочу, чтобы люди вспоминали меня как чувака, который брался за самые разные жанры и выдавал тексты отличного качества. Это было для меня таким ТЗ с самого начала, когда я вошел в писательство. Я никогда не ощущал себя детективщиком, автором фентези, фантастом… Мне просто хочется рассказывать истории и делать это наиболее классным способом.
А какие жанры вам вообще интересны? «Луна 84» — это фантастика, антиутопия, как ее только ни называли, «Холодные глаза» — детектив, «Типа я» — это такая добрая повесть о взрослении…
Для меня жанр — это просто инструмент. До того как у меня что-то получилось в литературе, я десять лет занимался кинематографом, пытался поднять дагестанский кинематограф с колен. Литературу и кинематограф объединяет суть — ты рассказываешь историю. Теоретически ты бы мог делать это и в музыкальной форме, и в виде подкаста или в театре. Для меня в этом смысле все открыто, я просто хочу, чтобы история была классной.
Можно, конечно, без идеи написать детектив об убийстве дворецким, но хочется подсветить проблему общества или проблему ментального характера, что-то такое, чтобы твоя история отличалась от других.
А еще для меня, как для мусульманина, важно бороться со своим эго и не дать себе распустить перья. Всегда надо себя контролировать и адекватно оценивать свой труд.
- Источник:
архив героя
При всем успехе, которого вы достигли как писатель, вы себя не ощущаете писателем, вы сами называете себя киношником.
Настоящая любовь у меня случилась именно с кино, это правда. Писательство уж очень великий контекст за собой несет, а я в рамках литературы таких амбиций не имею, я честно признаю это. Даже сейчас, когда я состоялся как писатель, мне кажется, это слово мне не очень подходит.
В слове я не очень хорош, любое мое произведение всегда прорабатывается издательством, редактором. Но у меня есть амбиции на уровне рассказывания историй. В параллельной вселенной я бы мог быть режиссером в Голливуде. Или автором популярного подкаста. Просто дайте мне рассказать историю — и я с этим разберусь.
В литературе я завишу только от своего воображения и фантазии. Это не как в кино: вот у вас съемочная группа в 20 человек, а оператор уехал на свадьбу к брату, как это часто у нас в Дагестане бывает. Тут я свободен и могу крутиться-вертеться.
В кино не хочется вернуться?
Есть легкое желание, но я отчасти привык к литературным скоростям. Чтобы снять кино, нужно два-три года закладывать на историю, как у Кристофера Нолана. За три года я бы мог успеть написать как минимум три книги или больше. Поэтому сейчас в рамках темпа мне это не подходит. В Дагестане сейчас кинематограф не развит на том уровне, на котором я хотел бы работать.
А если бы вам сейчас сказали, что хотят сделать фильм из «Луны 84»? Выбор: либо вы сами режиссер, либо Нолан, но тогда у вас нет никакой возможности даже слово вставить.
Бери, брат Нолан! (Смеется.) У меня нет жестких амбиций, жесткого контроля, у меня есть штуковина, которую я в рамках контракта обозначаю. Она религиозная, чтобы не было обнаженки, секса. Но в целом там много свободы для реализации проекта. Есть правило, что писателя нужно ружьем отгонять от съемочной площадки, чтобы не мешал процессу.
В этом плане я как раз больше киношник, не готов я создавать людям проблемы для реализации. В этом плане я открыт, но у меня должна быть беседа с режиссером, мы должны сойтись в видении. Не должно быть разговоров о том, чтобы снимать где-нибудь в Москве. Сейчас я борюсь за то, чтобы история была кавказской, дагестанской.
- Источник:
архив героя
У вас все предыдущие книги до «Луны» были связаны с Дагестаном, и тут сразу — бац — Луна! Может, есть тут какие-то пасхалки для дагестанцев?
Нет, ничего нет! Это производственный цикл получился, потому что изначально я ее написал в 2015 году, а потом только через десять лет она пригодилась. Изначально она была написана бездарно, потому что мне никто не отвечал, а спустя десять лет ко мне пришли из «Букмейта» и спросили, что у меня есть, и я накидал много всего. Они остановились на «Луне» как на молодежной фантастической истории. Тем более что костяк был уже готов. На том этапе она была примерно на 500 страниц, потом выросла в два раза. Десять лет назад история бы задохнулась, потому что тогда все устали от жанра young-adul, а сейчас она получилась очень хорошей.
В другом интервью вы говорили, что это не young-adult…
Не совсем. Я понимаю, что она соответствует этому жанру сама по себе, но я просто ощущаю это фантастической историей, и все. Остальное я отпустил. Я понимаю, что текст вырос на смысловом уровне, в 2015 году он был просто развлекухой. Сейчас же там появились идейные штуковины, текст же вырос в два раза. В какой-то момент я решил ее переделать в смысловом плане. Я всегда стараюсь контролировать, чтобы в любом сюжетном элементе было гораздо больше, чем читателю кажется. Читателю всегда кажется, что он читает классную сюжетную историю, но работает она потому, что читатель не понимает, какой фокус автор с ним провернул, и не должен он это понимать.
Где вы научились этим сюжетным фокусам? Вы во всех интервью говорите, что у вас «нефтегазовое образование».
Я кое-как закончил нефтегазовый, я в позорных списках! Самый главный итоговый экзамен я неожиданно сдал на четыре только потому, что умело могу болтать. Я смог жюри впечатлить, хотя я совершенно ничего не понимал в своей теме. К чему это я? Конечно, это история про вложенные в тебя базовые вещи. Что-то вложила в тебя эволюция, кто-то скажет, что в тебя Бог вложил способности и талант. Я, конечно, не гений, но определенный талант в рассказывании историй у меня есть.
Вот у меня есть дядя, и у него гитара такая простенькая кавказская, на несколько струн. И он слышит любую рекламу и мгновенно ее может сыграть, ему не надо даже перебирать струны. В нем есть эта способность. И я точно так же вижу эти истории, как 3D-объекты, могу что-то открутить и посмотреть, как работает. Я вижу историю полностью как монтажную ленту, я понимаю, для чего нужна та или иная сцена.
Я довольно много времени в детстве провел в очень большом одиночестве душевном, хотя и был компанейским и со всеми общался.
В предисловии к книге «Типа я», после которой я, так сказать, проснулся знаменитым, я как раз об этом и говорю — что в какой-то момент возвращаюсь домой к маме и говорю, что что-то не так. Что я в классе никому не подхожу, я не с ботанами и не с крутыми, которые матерятся и обсуждают девочек и машины. Поэтому долгое время я ощущал одиночество, и оно со мной до сих пор.
Это, мне кажется, врожденная вещь у автора. Я могу неделями быть сам с собой, что-то сочинять, писать. И это комбинация с моими амбициями. Я стремлюсь к звездности, но не как личность, а чтобы мои книги добрались до школ.
- Источник:
архив героя
Вы в Дагестане уже стали признанным автором. Вас приглашают в школы на открытые уроки?
Иногда это случается, но, скорее, по моей инициативе. В основном для Дагестана я остаюсь неизвестным. У нас в Дагестане люди живут в своих пузырях немного, но моя активность понемногу пробирается туда. Раз в год у меня бывают встречи со школьниками, и мне нравится ощущение, что я привношу что-то в мир.
Сначала я обижался, что Дагестан не видит мои заслуги, особенно в первые годы, когда я постоянно чего-то достигал. Мама постоянно отправляет, как какому-нибудь очередному спортсмену за не очень большую заслугу вручают чек на сумму. А мне даже «Приору» до сих пор не подарили. (Смеется.)
Я надеюсь, что дагестанское общество через несколько лет созреет, чтобы в школьную программу добавить мою книгу. Родители подростков часто отзываются о «Типа я», что это единственное, что прочитал их ребенок, и спрашивают, есть ли у этой книжки продолжение. В этом ее особенность: она читается хорошо и в Сургуте, и в Дагестане.
Если вбить мое имя в поисковике, то сначала там, конечно, буду я, но потом в какой-то момент я плавно начну переходить в какого-нибудь бойца, Ислам Ханипаев плавно перейдет в Ислама Махачева, самого сильного бойца на данный момент. Может, мои награды к нему и ушли?
В одном из интервью вы говорили, что основные потребители и производители книжного контента — это женщины, но при этом вы сами пишете мужскую литературу.
Почему? Ни в коем случае. «Луна 84» имеет прекрасное свойство наконец нравиться и мужчинам тоже, быть где-то посередине. Если говорить о большой литературе, то процентов 70-80 чтецов — женщины. У «Холодных глаз» есть свойство привлекать мужчин, а у «Луны 84» есть отличное свойство быть 50 на 50. Но второй сезон постепенно забирают все-таки женщины в связи с планомерным развитием женских персонажей. У меня есть ощущение, что женщины более активно до конца доходят. Формула старая: 90% женщин выпускают, 85% женщин читают. Но некоторые истории они пасуют мужчинам, чтобы они тоже участвовали в этой игре.
В одном интервью вы говорили, что относитесь к тому поколению, которое медленно взрослеет, и даже сейчас в вашем возрасте вы ощущаете себя не так, как ваши родители, которые повзрослели после института. Если делить на отцов и детей, вы ближе к отцам или детям?
Хороший вопрос. К детям. Нет, к отцам. Я больше родитель. Возможно, это отчасти потому, что мы с моим отцом не очень похожи. Мамы обладают свойством бескорыстной любви, а отцы на Кавказе, конечно, другие люди.
Огромная заслуга моих родителей в том, что они отпустили меня, в отличие от моих двух братьев — они пошли по нашему семейному древу, там всегда объясняли, куда идти и что делать. Я же просил свободы, и мне дали время найти себя.
Ваши дети любят книги?
Старшему пять с половиной. Я больше сам люблю ему читать, если что — где-то сам сюжет докручу, слова заменю. У меня есть некоторая претензия к авторам детских книжек, и я сам дорисовываю сюжет. Так что да, я сам читаю детям, а дети любят слушать.
А сами читаете книжки?
Я много читаю, но это всегда про мой профессиональный рост. Для этих целей я стараюсь читать по нескольку книг в месяц. И я чаще не читаю, а слушаю, это из-за СДВГ, когда ты не можешь концентрироваться на одном. Поэтому я всегда слушаю и умудряюсь десять книжек в месяц прослушать. Но я не могу читать в удовольствие, этот дар мне не дан, поэтому я сам и удивляюсь, почему мои книжки кого-то пробивают на слезу.
Никто мне не готов был верить, что я до 23 лет ни одной книжки не прочитал, кроме «Незнайки на Луне». Я совершенно не словоцентричный человек по сей день, однако понимаю, что если я собираюсь зарабатывать писательством, то обязан расти в этом каждый день.
