Фото: Влад Локтев Стиль: Ирина Миронова
Ты помнишь первый наряд, в котором вышел на сцену?
Это случилось в музыкальной школе: я был в мохеровом свитере, белой рубашечке и школьных штанах.
А в качестве рэпера?
Выступил в обычных «трубах». Если кто помнит, продавались такие уе...нские «трубы», которые покупались на два размера больше, чтобы шире смотрелись. Плюс маечка. Ростов, 1996 год — какой там фэшн? Точно помню, что кроссовки были голубые, Adidas Torsion. У меня их потом с...дили. В 90-х на сцену я надевал самое лучшее. Точнее, самое чистое. Как говорилось в советское время, «прибереги это, внучок, на выход». У меня как тогда, так и сейчас не было икон стиля. Я придерживаюсь того, что встречают по одежке, а провожают по уму.
И тем не менее за какими брендами охотился в юности?
Я, как герой песни 50 cent «Window Shopper», любил глазеть на витрины. У меня на районе был единственный магазин в Ростове, где продавался Reebok. Вот Reebok Pump Fury и кроссовки Nike Air Max — это было заоблачно!
Я так понимаю, первый гонорар ты вложил в эти кроссовки?
Не угадал. Первый гонорар в двести рублей я вложил в фиолетовые джинсы Wrangler и замшевые туфли. Это было в 1998 году, перед дефолтом, когда доллар шесть рублей стоил... Я старик! Я получал гонорар за концерт еще до первого дефолта! Сегодня подсчитал, что вышел первый раз на сцену восемнадцать лет назад. «Мою игру» как раз пел во Дворце спорта!
Когда-то кроссовки были спортивной обувью, а сегодня с этим стилем заигрывает даже высокая мода.
Сто процентов! Музыканты, спортсмены очень много сделали для легализации спортивной одежды. С другой стороны, смотри, в прошлом году в тренды вышли черные шлепанцы с белыми носками, а у нас в Ростове всю жизнь все в этом ходили. Ростов определенно задает вектор тренда!
20 апреля ты отмечаешь 35-летие. С каким настроением подходишь к юбилею?
День рождения — это самый непонятный праздник. Это праздник родителей: они же меня родили. С чем меня поздравлять-то? Я заложник обстоятельств.
И где будешь отмечать?
23 апреля в «Олимпийском» и 25 апреля в Киеве. Десять лет прошло с того момента, как я в Москву перебрался, и 35 лет, как я перебрался на эту Землю. Чтобы не отмечать дни рождения, я делаю весной большие концерты. Все весело, люди всем залом кричат: «С Днем рождения!» — мне такое празднование нравится. Ожидается двухчасовая программа с песнями из нашего нового альбома со Смоки Мо. Я уже знаю, в чем буду выступать: белая рубашка, черные штаны и черные кроссовки удобные.
Бывает, что старые вещи становятся малы?
Это происходит постоянно! Я то набираю, то скидываю — вечная борьба! Поэтому, как настоящий советский человек, беру с запасом, на размер больше, — шоб було! Как говорится, будет больше — ушьем, будет меньше — расточим. Ателье на мне наживаются.
У тебя самого есть марка одежды «228».
Да, у нас много релизов: есть майки «Пуля навылет», «Run, Вася, Run». Мы следим за тем, чтобы у лучших людей постоянно появлялись новые вещи.
Это бизнес или хобби?
Бизнес х...ый! Половина уходит на подарки, половина на самоокупаемости — и хорошо! Бизнесом надо заниматься в полную меру. А это так, больше ради прикола, чтобы свои «кишки» были.
Какая у тебя самая дорогая вещь в гардеробе?
Куртка Stefano Ricci. Дорогая вещь, но это подарок. Есть вещи, которые нужны: костюмы, туфли...
На свадьбы?
Ты понимаешь, редко-редко, но бывает, что надо куда-то одеться. Чтобы цивильно. Чтобы жена порадовалась — живет с таким охламоном... Знаешь, что круто? Люди знают мою музыку, в силу чего я могу заходить во все места в том, в чем хожу. Мне не надо подавать себя в обертке, и это величайшее достижение популярности. Но, когда случаются именины родственников, взрослых людей, нужно одеться цивильно. И мне нравится надеть костюм, рубашку и сесть в свой «роллс-ройс». Чувствую себя как чиновник! Ха-ха! Про «роллс-ройс» пошутил.
У меня только что возник странный вопрос: когда через десятки лет ты умрешь, то хотел бы лежать в гробу в цивильном или спортивном??
Ты не поверишь, у меня на рабочем столе есть даже отдельная папка, в которой на этот случай лежат музыка и фотографии. Я тебе серьезно говорю! Когда меня сфотографировали для MAXIM, я отобрал два кадра для этой папки. Ведь, когда умрешь, уже ничего не исправишь, да? Появятся какие-то деятели, доброжелатели, которые якобы меня знали... А так готовы фотка для могилы, эпитафия, музыка на вынос, на засыпание землей и на тот момент, когда все будут расходиться. Правильно, ну а чё? Очевидно же, что я умру. Очевидно, что мы все умрем. А отвечая непосредственно на твой вопрос, скажу, что и костюмчик уже есть, и туфельки. Все готово! Я жил как халям-балям, так пусть хоть последний путь пройдет идеально: камера, стедикам, вынос, пролеты, плачущие люди, хлопающие...
Кто знает об этой папке, кроме тебя?
Мой товарищ по студии. Она под паролем. Называется «1980–20...».
Дай Бог, чтобы, как минимум, было 2080!
Я, конечно, с благодарностью от Всевышнего приму все годы, но хочется оставаться в ясном уме, а не превратиться в злобного, циничного старого пердуна. Нужно, чтобы как в песне группы «Звери»: «Я ухожу, ухожу красиво!»
Я общался на эту тему с Вячеславом Петкуном из «Танцы минус», и он сказал, что не собирается прыгать по сцене до пятидесяти лет и петь песни о летящих ангелах. В то же время смотришь на Rolling Stones и поражаешься их живучести. А ты отводил себе сценический срок? «Так, до сорока поработаю на сцене, а потом буду продюсировать или писать киносценарии...»
Ты правильно говоришь, Rolling Stones до сих пор разрывают и фору дадут любому русскому Петкуну. Но я же не смогу сам остановиться. Ведь если начнется маразм и я буду к себе относиться как к мегазвезде, то перестану слушать людей, которые говорят: «Вася, ты уже старый хрыч, пора уходить!» Естественно, я буду упираться! И тут все зависит от друзей, которые смогут отравить меня.
Ты доволен резонансом фильма про своих друзей? Бюджет «Газгольдера» был 2,8 миллиона долларов, а собрали в прокате на миллион меньше.
Очень, очень доволен. Год прошел с момента выхода, а о нем продолжают говорить. Хорошо ли, плохо, но продолжают. Многие после просмотра стали приходить на концерты: «Кто это? Что он себе позволяет? Кто этот человечек?» Как продюсерское решение — это было идеальное промо для музыкантов, сработало на сто процентов. Фильм может иметь слабые места, дочеты-недочеты, но то, что люди после увиденного сказали: «Сука, но они же молодцы!» — факт. Мы не взяли ни копейки у государства, ни у кого ничего не украли — сделали от души, да еще и с настроеньицем. Сейчас, кстати, готовим сценарий фильма «Газгольдер-2». Мы будем гнуть свою линию: «Баста-1», «Баста-2», «Баста-3», «Баста-4»... Я равнодушен к названиям. Больше парюсь о наполнении, а не о форме.
Может, ты увлекаешься нумерологией?
Знаю в общих чертах о золотом сечении. Я верю в Бога, но ведь есть и колдуны, и люди, которые по числам узнают твое предназначение. Мне даже расклад делали. Насколько помню, концепция нумерологии заключается в том, что создается твой вектор: кто ты такой — созидатель или разрушитель. Я разрушитель. Помню, недавно в вагоне-ресторане мы выясняли всей группой, кто есть кто по китайскому календарю. И это просто разрыв: очень правдиво звучали наши психологические портреты! Я — Белая Железная Обезьяна.
Будучи Белой Железной Обезьяной, ты когда-нибудь помышлял о вегетарианстве?
Как человек, живущий на просторах, где семьдесят процентов времени холодно, заявляю: вегетарианство не для меня. Вегетарианство — это условия, выдвинутые средой обитания. Если индус будет есть плохое мясо на жаре и при плохих условиях хранения, он может отравиться от палочки или иной инфекции. Поэтому он съест мандарин и пойдет дальше. У меня есть друг-вегетарианец, это печальное зрелище.
А как относишься к йоге?
На йогу-кундалини, которой я занимался, нужно было приходить в шесть утра. Это п...ц для человека, который ненавидит время до часу дня, который отрицает существование этого отрезка времени как годного для жизни. Но это был интересный экспириенс. Я и спортом не занимаюсь. Концерты — вот мой спорт. Трижды в неделю. Мой рекорд — минус три с половиной килограмма, когда я выступал в термобелье и хоккейной майке.
Круто!
Ну, хрен знает. Потому что жрать потом садишься и набираешь. За две недели я терял девять килограммов, потом набирал. Если я похудею и стану стройным, то вообще буду неотразимым суперстар! Молодой цыган Валера, вся жизнь впереди! Но поскольку надо конкурентам оставлять шансы, то буду некрасивым.
За последние десять лет весь протест сместился из рока в рэп. Рэперы не стесняются называть вещи своими именами. Почему хип-хоп молчит о драме, которая разворачивается между Украиной и Россией?
Я свою песню об этом уже написал. В треке «Солнца не видно» есть строчка: «И плевать, кто решает — Москва или Киев». Какие гайки? Мне ничего не страшно говорить. Я говорю смело о том, что меня волнует, о том, что война — это ужас. Когда гибнут люди любой национальности и политических взглядов, это неприемлемо! Тут еще дело в том, что у музыканта очень большая ответственность и, не осознавая ее до конца, можно подлить масла в огонь... Для меня слушатели в Украине, где я выступаю постоянно, очень важны. Бабушка моя из Киева, дедушка — из Кривого Рога. У меня много близких в Украине, и я буду с ними общаться несмотря ни на что, никакие санкции не смогут повлиять на мои чувства к друзьям. А то, что два братских народа превратились в страшнейших врагов, — моя личная трагедия. Хочется мира и диалога! Единственный выход — общение. Мы должны говорить друг с другом и слышать. Думаю, мы все это переживем и выберемся. Искренне, сука, на это надеюсь.
