Настоящий материал (информация) произведен иностранным агентом Горбачевым Александром Витальевичем либо касается деятельности иностранного агента Горбачева Александра Витальевича. Возрастная категория 18+.
«Спартак» не был первой футбольной командой в СССР и не был самой успешной командой страны, но болельщиков у него было больше всех.
Александр Хаджи
«Спартак» — фигура для общества, что там говорить. Наверное, половина страны за «Спартак» болела и сейчас болеет. Это уже такое врожденное чувство. А когда «Спартак» зарождался, в 1930-х, он был противовесом командам армии, милиции и так далее. Кто-то сказал, что это народная команда. Так и было на самом деле. И «Спартак» это подтверждал своей игрой.
Леонид Трахтенберг
Я думаю вообще-то, что «Спартак» — самая популярная команда в мире. Вот где бы я ни был, везде есть болельщики «Спартака». И во Франции, и в Америке, и в Англии, и в Германии, и в Израиле.
Сергей Белоголовцев
«Спартак» любили, потому что это были борцы за справедливость. Ну, как бы. Они сражались с милиционерским «Динамо». Они сражались с армейским ЦСКА. С «Торпедо», командой завода ЗИЛ — гиганта, который выпускал не пойми что. И вот с ними борются такие свободные вольные охотники, такие Робин Гуды.
Денис Пузырев
Существует миф о том, что «Спартак» — это команда про свободу. Конечно, в некотором роде это стереотип, нельзя сказать, что футбольная команда — про свободу или про несвободу. Но связан этот миф с тем, что в советское время у «Спартака» не было жесткой привязки к силовым ведомствам.
Евгений Селеменев
Когда Валентина Гафта спросили, почему «Спартак» лучше всех, он ответил: «А за кого болеть? За „Динамо“, что ли? Или за „Торпедо“? У нас во дворе даже вопросов таких быть не могло. „За кого болеешь?“ — „Ты дурак, что ли? За „Спартак“, конечно».
Амир Хуслютдинов
За кого болеть? ЦСКА был уже не тот, люди косили от армии. За ментов болеть — это позор. «Спартак» был единственной командой, которая давала свободу. Первые фанаты появились у «Спартака», и это единственный движ, который остался. Вот были панки, металлисты, хиппы, их были тысячи. Где они сейчас все? Выхолостились. А мы продолжаем по нескольку тысяч людей привозить в другие города.
Нас забирали в милицию за спартаковские значки, которые продавались в ГУМе. Они не могли понять, как молодой строитель коммунизма, вместо того чтобы строить БАМ, переводить бабушку через дорогу и металлолом собирать, какой-то хренью занимается, какими-то флагами размахивает, орет: «Спартак — чемпион!» А может, они наймиты Запада?
Сергей Белоголовцев
Еще и название — «Спартак». Еще и эти братья Старостины. Это такая романтика, что не влюбиться в команду было нельзя. И, естественно, это все передавалось от отцов детям.
О том, когда был основан «Спартак», ведутся споры, но нет сомнений, кто его основал. Это были братья Старостины — выходцы из старообрядческой семьи, которые еще в царские времена начинали играть в футбол на московских улицах, а после революции стали одними из виднейших звезд советского футбола, его вдохновителями и организаторами. Старший из них, Николай Петрович Старостин, придумал название «Спартак» и проработал в клубе больше 70 лет.
Леонид Трахтенберг
Сегодня вам никто не скажет, откуда братья Старостины взяли название для команды «Спартак». Есть версия, что у Николая Петровича на столе лежала книга Джованьоли о восстании рабов в Римской империи. Правда или нет, но «Спартак» ассоциируется именно с героем книги Джованьоли, от этого никуда не уйдешь. А там свобода, там независимость, которые всегда привлекали любого человека.
Сергей Горлукович
Имя «Спартак» магнетизировало болельщика, и он шел. Если, например, приезжала «Лада» (Тольятти) куда-то, на них не шли. А когда «Спартак» приезжал — люди шли. Какой-то магнетизм был.
Игорь Рабинер
«Спартак» очень любила интеллигенция. К команде тянулись артисты еще с тридцатых. Михаил Яншин и другие актеры МХАТа старого, классического состава — все болели за «Спартак». Мы разговаривали как-то с Олегом Павловичем Табаковым, и он говорил: «Во МХАТе было неприлично не болеть за „Спартак“». При этом «Спартак» всегда дистанцировался от власти. Как говорил Василий Аксенов, наш знаменитый писатель, боление за «Спартак» было скрытой формой фронды в советские времена.
Игорь Порошин
«Спартак» был абсолютно другой природы, чем остальные советские команды. Для моего папы, который презирал власть, ненавидел Сталина, слушал зарубежное радио, все это было не просто какими-то декларациями. Конечно же, он болел за «Спартак».
Александр Вайнштейн
Был такой замечательный спортивный журналист Евгений Рубин. В какой-то момент он подал документы на выезд, но его не выпустили, зато выгнали со всех работ, он был без денег. И он дружил с великим писателем Юрием Трифоновым. Они не виделись какое-то долгое время, Трифонов знал о положении Рубина. И вот они встречаются, и Трифонов вместо «здравствуйте» говорит: «Ну, как там в „Спартаке“?» Понимаешь?
Сергей Бунтман
Спартаковщина — это наследственное. Я же кашу ел за состав «Спартака». Ложку за Парамонова, ложку за Нетто, ложку за Симоняна. Все это в меня просто впиталось.
Евгений Селеменев
Во-первых, «Спартак» красиво играл. Во-вторых, «Спартак» — это была народная команда в смысле того, что она не была ведомственная или заводская. Это была команда профсоюзов, если совсем разматывать. А что такое профессиональные союзы? Это трудящиеся, это мы с вами, это наши родители, это наши дядьки, тетки. Поэтому по-нормальному ты не можешь за другую команду болеть.
Денис Пузырев
«Спартак» был надгеографическим. Это единственный клуб в Москве, у которого не было собственного стадиона, что достаточно красноречиво показывает его статус в местном футболе. С одной стороны, огромная народная любовь, с другой — команда без собственной арены.
Василий Уткин
«Спартак» всегда был темой, которая делала тиражи, привлекала внимание. Если у тебя в номере газеты или журнала нет ничего о «Спартаке», то следующий номер не купят. Так не бывает, чтобы без «Спартака».
Сергей Белоголовцев
Я живу в Обнинске, городе в Калужской области, где была построена первая атомная электростанция. Мне пять лет. У меня мама — начитаннейший человек. Она до сих пор может по двадцать восьмому разу перечитывать «Детей капитана Гранта» и напевать при этом Исаака Дунаевского. Я говорю: «Мам, а что такое „Спартак“?» Она отвечает: «Ты что, ты не знаешь? Сын, тебе не стыдно? Ты не знаешь, что такое „Спартак“?» И начинает мне пересказывать роман Джованьоли про беглого раба. И я просто слушаю, и у меня прямо в сердце вливается любовь. Я понимаю, что все: это моя команда. Я не могу больше сопротивляться. У меня здесь, на сердце, ромб вырисовывается.
Я зимой выхожу во двор и говорю: «Теперь болею за „Спартак“». Пацаны отвечают: «Если ты болеешь за „Спартак“, ты такой смелый, отчаянный — лизни вот этот флагшток». — «Да легко!» А я до этого как-то не лизал на морозе металлические предметы. Я приложился языком к столбу этому и прилип, естественно. Какие-то там мои друзья, сочувствующие, кричат: «Тетя Ксения, Сережа прилип!» Видимо, если бы мама не прибежала вовремя и не полила бы теплой водичкой, я бы пол-языка оставил на этом флагштоке. Я даже до сих пор не понимаю, как я говорю. После этого я сказал себе: «Все, ты пострадал, чувак, за эту команду великую. Ты будешь с ней до конца».
Ко второй половине восьмидесятых у «Спартака» была многомиллионная армия болельщиков, десять титулов чемпиона СССР, свои легенды и свои звезды. Клубом по-прежнему руководил его создатель Николай Старостин, а тренировал команду прославленный специалист Константин Бесков.
Именно в этот момент, на переломе эпох, начинается история нового «Спартака» — история, которую рассказывает эта книга. И начинается она с падения и конфликта.
