Михаил Березкин 42-летний житель Санкт-Петербурга, планировал провести новогод-ний отпуск с женой и двумя сыновьями на лайнере Costa Concordia.
Мы искали новогодний вариант отпуска и нашли относительно дешевое предложение – семидневный круиз на Costa Concordia. Забронировали билеты, все складывалось как нельзя лучше. Мы уже были в небольшом круизе Питер — Хельсинки — Стокгольм, это стандартный питерский маршрут, и нам очень понравилось путешествовать на корабле. Посадка на Costa Concordia была в Барселоне, туда же планировалось приплыть через неделю. С нами были еще друзья — три семьи. В сумме, как нарочно, тринадцать человек, из них четверо детей. Все случилось на четвертый день нашего путешествия.
В пятницу 13-го мы самостоятельно съездили в Рим и даже успели на ужин. Корабль гигантский, вмещает несколько тысяч человек, поэтому ужин a la card проводится в две смены. Мы с семьей были в первой смене, поужинали еще в полседьмого, а в полдевятого уже были у себя в номере, на восьмом этаже. Жена с младшим сыном легли спать, они утомились за день, а я собрался к друзьям отпраздновать Старый Новый год. «Папа, и я с тобой», — сказал старший сын. Ну и пошли вместе. Сидели, общались, немножко выпивали, собирались пойти в полдесятого в театр на какого-то иллюзиониста. Женщины стали ныть, что опаздываем.
Вдруг – жуткий удар, огромной силы. Каюту перекосило, свет погас. Все выскочили в коридор, побежали к своим. Я с сыном кинулся к лестнице. Мы-то были на первом этаже, а каюта, где мои жена и ребенок, на восьмом. В голове все время стучало, что нужно добраться до своих, соединиться с семьей.
И вот мы бежим по лестницам, свет где-то мигает, где-то вообще его нет, местами горит тусклый аварийный. Приходилось подсвечивать зажигалкой указатели, чтоб не сбиться с пути. Корабль шатает, и такое ощущение, что чем выше мы поднимаемся, тем сильнее крен. Один момент я запомнил: мы с сыном чуть ли не на карачках карабкаемся вверх по лестнице. Очень боялся, что дверь не открою, — вдруг электронный замок вырубило? Но дверь открылась. Света в каюте нет, а мои гаврики спят, ничего не почувствовали. Стал кричать: «Вставайте, вставайте!» Я бывший десантник, совсем не морской человек, но мне почему-то показалось, что начнут закрывать перегородки и мы не успеем выбраться.
Супруга плохо себя почувствовала: у нее проблемы с давлением, да и первый глубокий сон был, а тут такое. Старшему сыну я велел держать дверь, чтобы ненароком не захлопнулась. Мы с семьей быстро оделись, накинули куртки. Документы взять не было никакой возможности, так как их еще при посадке на борт у всех россиян организованно забирают. Сын крикнул: «Папа, не забудь жилеты!» Они были там же, в каюте, в отдельном шкафчике. Жилеты мы натягивали уже на ходу.
Побежали вниз. Я знал, что шлюпки на четвертой палубе, — пару дней назад вычислил от нечего делать. Никаких занятий или инструктажей с нами не проводили. Первого человека из команды мы увидели, когда уже добежали до палубы со шлюпками. Он руками показывал направо и налево. Я подумал — и повел семью направо, так как крен там был выше. Через полчаса по радио передали (в том числе и по-русски), что возникли проблемы с генератором, но теперь все в порядке, расходитесь, мол, по каютам. Как россиянин и человек, выросший в Советском Союзе, я совершенно не верю тому, что говорят по радио и передают по телевидению. Кроме того, корабль стал заваливаться в нашу сторону. Мы перебежали на левую палубу, где встали первыми в очередь в шлюпку. Крен все больше, народа все больше, и, наконец, звучит сигнал — сколько-то коротких гудков и длинный. Короче, спасайся кто может. Сразу крики, визги. Подошли филиппинцы из команды, открыли нам калитку в шлюпку. Все в панике начали в нее протискиваться. Мы, три мужика, посадили внутрь своих, а потом старались сдерживать толпу, чтобы не было давки, пока нас самих не вдавили внутрь.
В шлюпке уже явный перегруз, итальянцы кричат: «Баста, баста!» Думаю, не меньше 150 человек набилось. Филиппинцам кое-как удалось закрыть калитку. Шлюпка отодвинулась на несколько метров от борта и стала опускаться вниз. Но так как был крен, она со всего размаху ударилась о борт и давай раскачиваться! Затем уже под своим весом с диким скрежетом, рывками и остановками кое-как доползла по борту до воды. Отцепились от канатов. Оказалось, шлюпка моторная, кто-то ее завел и, обогнув корабль, она поплыла на огоньки, к причалу. В безопасности я себя почувствовал, только когда ступил на землю. Тут же по военной привычке возникло понимание того, что нужно разбить базу. С корабля сейчас хлынут несколько тысяч человек, а здесь, судя по всему, небольшая деревенька. На улице прохладно, а у нас женщины, дети, им нужен ночлег. В ближайшую церковь уже идут шеренгами люди. И тут один итальянец машет рукой в сторону и говорит что-то вроде: «Скола, скола...» И действительно, свободное здание школы.
Наша компания заняла класс, подключили батареи. Мы с мужиками сделали несколько ходок на пристань — там все расстояния 50–100 метров. Те, кто выходил из шлюпок, тут же сбрасывали жилеты, а мы их подбирали, чтобы сделать постели. Три раза сходили, набрали кучу жилетов. Местные принесли одеяла. Нашли кипяток, чуть-чуть еды. Через полчаса поняли, что в шлюпках должен быть НЗ, но команда уже расчихвостила запасы. Мы нашли только упаковку медикаментов и упаковку воды. В общем, переночевали. А с утра нас на маленьких паромах стали переправлять на материк, где уже ждала помощь, Красный Крест.
Вы, наверное, это не напишете, но самое гнусное впечатление от всего происшедшего — наши дипломаты. Первого русского представителя я увидел через 16 часов после катастрофы. Он появился со словами: «Что за наезды на Министерство иностранных дел?» Затем сказал, что все устроит, и больше мы его не видели. Вокруг нас к тому времени сплотились уже 62 русских туриста из ста восьми, которые были на корабле. К украинцам приехал консул, он нам дал телефон своего знакомого русского дипломата. Мы стали названивать, нас постоянно переадресовывали, никому ни до чего не было дела. В итоге я позвонил в Санкт-Петербург дежурному администрации города — есть у меня такой волшебный номер на случай прорыва труб и прочих жилищно-коммунальных дел. Сказал, что среди пострадавших есть граждане Питера. Через пятнадцать минут мне перезвонил вице-губернатор. На следующий день к нам приехали представитель города и представитель турфирмы, они-то и занялись нашими документами, нашим возвращением, за что им огромное спасибо.
Вадим Вылкост 
Друг Михаила, с женой и сыном тоже решили провести новогодние каникулы на Costa Concordia.
Мы с женой Наташей и сыном Денисом каждый год ездим с друзьями в Финляндию кататься на лыжах. Но в этом году не задалось: снега там особо не было, а кроме того, моему сыну еще до Нового года какая-то женщина переехала ногу на машине. Отделался трещиной, но ходил с костылем и, конечно, не мог кататься. Тогда мы решились на круиз. Еще и друзей сагитировали, в нашей компании был Михаил с женой и сыновьями.
Думаю, главное наше везение в том, что тем вечером мы собрали всех детей по номерам, велели им делать уроки и ложиться спать. Если бы они носились по лайнеру, найти их было бы трудно. Мы с женой, Михаил со старшим сыном и наши друзья сидели в каюте на первом этаже, а Денис был один в номере. Вспомнили, что по нашему времени Новый год уже случился. Открыли шампанское.
И тут этот страшный удар. Подобное ощущение больше нигде не получишь. Земля резко ушла из-под ног. Полетели бутылки, стаканы, вещи – ведь каюта была ровно над тем местом, где пробоина. Мелькнула мысль, что мы влетели в берег или столкнулись с каким-то судном. Было ощущение, что мы сейчас завалимся набок, так как пошел резкий крен в левую сторону. У меня моментально сработал инстинкт — бежать к ребенку. Оставил жену с друзьями и выбежал из каюты. Там такой длиннющий коридор, им все каюты соединены. От начала и до конца примерно триста метров, и из этого коридора всего три выхода. Кажется, уже через считанные секунды я был в нашем номере. Схватил сына, надел на него спасательный жилет. Ловлю себя на мысли «Черт с ней, с трещиной!» и кричу: «Бросай костыль!» Но Денис его все же с собой поволок.
Поднимаемся, а он мне по дороге страшные вопросы задает: «Папа, мы утонем?» Я пытаюсь не передать ему свой ужас, успокаиваю, объясняю: «Мы не утонем. Максимум, что нам придется, так это плыть до берега, но ты же плавать умеешь. И жилет у тебя есть». Пока бежали, отключился свет, аварийные полоски и стрелочки на полу не работали. Полная темнота была, хоть глаза выколи. Хорошо, что у меня телефон с фонариком. Выбежали на палубу, а Наташи с друзьями там нет. Русскоязычные пассажиры, наверное, запомнили, как я бегал по палубе пару минут и орал как резаный: «Наташа, Наташа!» Наконец жена появилась. Стали одевать сына — я же его почти голым из постели вытащил. Отдал ему свои кроссовки, сам остался босиком. Наш друг Андрей отдал ему пальто. Денис выглядел шикарно: кроссовки 45-го размера, длинное пальто, замотанный на голове шарф и костыль!
Не знаю, рассказывал вам Миша или нет, но мы еще в шлюпке натерпелись. Невменяемый был рулевой. То полный ход вперед, то полный ход назад, чуть обратно в эту «Конкордию» не долбанулись. Все кричали, визжали. Начинаем причаливать к берегу, нам кидают веревку, а он врубает полный задний ход, и мы опять улетаем на глубину.
Особо отметьте: ходили слухи, что русские пассажиры кому-то дали деньги за места в шлюпке. Это отвратительно. Такого не было. Все русскоговорящие очень мужественно вели себя в этой ситуации, в отличие от паниковавших французов и итальянцев.
Тронуло отношение местных жителей. Они несли шапочки, носки, другие вещи, причем все не какое-то старое, затасканное, а совсем новое. Владелец местной гостиницы сразу выставил всю барную стойку. Конечно, не было желания напиться, но согреться хотелось. Открыл кафе в гостинице, включил чайник. Кофе, чай, булочки — все, что было, вынес. Мы взяли там кипятку, заварили детям чай. Владелица спортивного магазина на берегу принесла Денису кроссовки — мы их как память бережем. И даже новую куртку ему принесла, уже когда мы уезжали, — он ведь был в огромном пальто моего друга Андрея. Мы потом нашли номер девушки, позвонили, поблагодарили через переводчика, приглашали в Питер.
Долго еще преследовало ощущение того страшного удара: на эскалаторах, в лифтах, в самолете. И, конечно, до сих пор помню ужас в глазах сына. Стресс и сейчас не прошел. Когда приехали, первые дни Денис ночами кричал, просыпался. Всем страшные сны снились. Но по ребенку все особенно видно. Лень у него появилась, апатия. Я-то взрослый, бывалый, активно борюсь с этим, а сын не может. Сейчас понимаю, что, будь я один на корабле, более спокойно себя бы вел. Конечно, страх был, но больше всего боялся за Дениса и за Наташу.
Руслан Сиразетдинов 32-летний москвич, получил от своей супруги подарок — романтический круиз на Costa Concordia.
У меня день рождения 16 января. В Италию мы с друзьями прилетели 12-го, погуляли, совершили кое-какие покупки и 13-го, часов в шесть вечера, оказались на корабле. Это был наш первый круиз. Каюта внутренняя, на седьмом этаже, в носовой части. В хвостовой части жила другая пара, наши друзья. Остальные друзья находились очень низко — по-моему, на второй палубе. Поднялись на двенадцатую, самую верхнюю палубу корабля, посмотрели на водные горки и открытый бассейн. Фотографировались, шутили: «Ну что там, айсберга не видно?» Тогда звучало смешно…
Тут наши друзья со второй палубы присоединились, сообщили, что мы пропустили ужин в свою смену, но они могут договориться, чтоб нас покормили во вторую. Я пошел с ними, а жена вернулась в каюту: она себя чувствовала не очень, все-таки первый раз на корабле. Пришли в ресторан, сделали заказ. Первое принесли, съели. И тут я услышал скрежет. Я вообще понять не мог, в чем дело — может, так всегда бывает на кораблях? На всякий случай огляделся, даже на второй этаж ресторана поднялся: да нет, все сидят на местах. Вернулся за свой столик. И тут – еще раз! И скрип такой громкий: «Вжжжж!» После скрипа корабль накренился, посуда со столов начала падать. В общем, все как в «Титанике»: все со своих мест вскочили, дети стали плакать, дамы кричать. Подумал: «Как там жена?» Все кинулись врассыпную. Официанты кричат: «Стоп!» — но останавливать людей было бесполезно. Ресторан на третьем этаже, мне — на седьмой. Я и лифт вызвал, хорошо, что не сел в него. Потом мне сказали: если что не так, лифты блокируются и все спускаются на первый этаж. Наверное, там немало людей осталось… Когда я бежал в каюту, на лестничных площадках было много народу, была паника, валялись женские туфли. Свет в коридорах еще горел. Мне попадался персонал, причем все говорили «ноу» и «ок» — мол, все нормально. Двери многих кают были открыты, стояли растерянные заспанные люди.
Добежал наконец до каюты, открыл дверь, а в ней света нет. Супруга ничего не понимает, спрашивает, что случилось. Сказала, что был сильный скрежет, потом со столиков в каюте и туалетной комнате все попадало, свет отключили, а она, когда крен налево пошел, начала с кровати скатываться. Убедившись, что с ней все в порядке, я решил посмотреть, что произошло, и поднялся на открытую двенадцатую палубу. Увидел берег, немного успокоился, решил, что в случае чего доберемся вплавь. Тем более что корабль-то плывет. Тут еще по громкоговорителю объявили, что у нас проблемы с генератором, чтоб не поднимали панику и расходились по каютам. Если честно, я поверил.
Вернулся в каюту, говорю супруге: «Пойду к друзьям, узнаю, что с ними». Выхожу в коридор, а они уже навстречу в жилетах. Возвращаюсь за женой, пытаюсь открыть каюту магнитным ключом, но он только с пятого раза сработал. Пришлось язычок вытащить, чтобы дверь не захлопнулась. Надели с женой жилеты, взяли один телефон и портмоне, все остальное в каюте осталось, в том числе жесткий диск с фотографиями нашего маленького сына — мы же не думали, что больше не вернемся в каюту…
Нам встретились люди, которые подсказали, что четвертая палуба эвакуационная, всем надо идти туда. Тут крен выровнялся и минут пять — десять, не помню точно, корабль плыл прямо. Затем крен пошел в другую, правую сторону. На палубе уже люди стояли, их было очень много. По громкой связи сказали, что все под контролем, расходитесь, но люди прибывали и прибывали. Нас выстроили у какой-то шлюпки в ряд по одному, а стоять неудобно: крен-то уже сильный! В конце концов шлюпку открыли.
Шлюпка очень большая, двухвинтовая. Крен идет вправо. Я говорю жене и друзьям: давайте сядем с левой стороны. Если корабль набок пойдет, то мы сверху на людей упадем и останемся в живых. Капитан нашей шлюпки, болгарин Андрей, понимал русский. Ему кричат: «Давай, Андрей, опускай!» А он в ответ: «Нет приказа». Лавки справа и слева он заполнил, и люди стали садиться в проход. Одна женщина не заметила, что у шлюпки вдоль сидений были открыты маленькие люки, дополнительные места, оступилась и ногу сломала. Крики, визги – кошмар. И вот началось. Сначала шлюпка метра на четыре от палубы отодвинулась, а потом начала опускаться. Неожиданно заклинило трос. Болгарин вылезает, поправляет трос, снова опускаемся — и застреваем на перилах третьей палубы. А трос-то все выпускают и выпускают, и я понимаю, что если сейчас шлюпка сорвется, то все упадут уже на нас.
Я говорю: «Давайте быстрее выходим!» Высота от шлюпки до третьей палубы была метра два. Прыгнуть невозможно: из-за сильного уклона не знаешь, куда врежешься. Это было реально страшно. Те, кто уже был на третьей палубе, помогали нам приземлиться, потом мы другим помогали, вытаскивали людей за руки и за ноги. Видели своими глазами, как сверху, с четвертой палубы, люди передавали детей по веревкам к нам на третью. Крен усиливался. Видим спасательные лодки, но они почему-то близко не подплывают. Многие прыгали в воду, отплывали, и их прямо из воды подбирали. Видимо, спасатели боялись, что корабль пойдет ко дну и потянет их за собой. И тут мы поняли, что, возможно, это конец. Супруга сказала, что сынишка нас даже не сможет вспомнить. Да и у друзей наших дети немногим старше... Надо отдать должное нашим дамам: никаких истерик, держались молодцом. Через какое-то время двери открыли, чтобы можно было перейти на другую палубу, но корабль так накренился, что идти было очень трудно.
Мы вчетвером стали потихоньку спускаться. Крен был уже такой сильный, что на ногах тяжело удержаться. Вдруг слышу шум сзади, инстинктивно сторонюсь и вижу, как несколько человек, разогнавшись и не удержавшись, падают прямо в воду: перила на этой палубе уже были сломаны. Когда мы перешли на палубу, ее уже почти вода затопила. К счастью, с берега подплыла шлюпка. Причем многие, кто был с нами, запрыгивали сразу на крышу шлюпки. Мы ухитрились влезть внутрь и добрались до берега.
Немало людей больший кошмар пережили. Уже в Риме, в «Хилтоне», среди пассажиров я увидел мужчину, закутанного в полотенце. Он всех спрашивал: «Где моя жена?» Уж не знаю, как это произошло, но она упала в машинное отделение. Мужчина нашел веревку, кинул жене, начал по веревке поднимать, схватил за руку, а рука была в масле, и она соскользнула. Его тоже отбросило, да с такой силой, что сразу в воду, с огромной высоты. Из воды мужчину вытащили местные рыбаки. Он думал, что жена умерла. Как оказалось, ее спасли, уже вертолетом вытаскивали. Но это только потом выяснилось, а пока он искал жену среди тел, которые вылавливали и накрывали. А еще, когда мы сидели в церкви, туда мужчину привели. Мужчина еле шел, его под мышки держали, а когда довели, то сразу потерял сознание: у него было переохлаждение. Его раздели, натирали, пытались помочь.
Что я думал, когда все произошло? Мысли в основном были о том, как бы нам спастись, чтобы увидеть ребенка. На тот момент сыну было полгода. Ту страшную ночь он с тещей был. Она нам потом рассказала, что сын всю ночь не спал — как чувствовал.
Катастрофа в разрезе и в цифрах
Из 4252 человек на борту:
— 64 получили ранения
— 30 погибли
— 2 числятся пропавшими без вести
t воздуха на момент аварии:
7 градусов
t воды на момент аварии:
11 градусов
