Руслан Усачев: Видеоблог жизни

Как стал снимать ролики

Одним из важных моментов в жизни стало письмо о том, что мой дом подключают к безлимитному Интернету. До этого я просто знал о существовании «Ютьюба», но не мог позволить себе тратить на него лимит трафика. А тут все изменилось.

Я смог смотреть «Ютьюб» целыми днями и видел, как другие ребята (тогда в основном западные) используют эту площадку. Разумеется, мне тоже захотелось попробовать, хотя в России тогда «Ютьюб» по популярности уступал даже «Рутубу». То есть в те времена не было цепочки «Идешь на „Ютьюб“ => становишься популярным и богатым». Тогда просто хотелось сделать что-то свое. Было много других вещей, которые я в таком же ключе пробовал, просто они не привели к какой-то карьере.

А с «Ютьюбом» попробовал — и это сработало. При этом я просто копировал более популярных западных ребят, как и все в тот период. Сейчас я бы не стал делать видео такого формата. Все эти переодевания, образы, персонажи — это просто был один из способов донесения шуток на западном «Ютьюбе», на котором все учились. Со временем, через пробы и ошибки, пришел к тому, что это необязательно, мне интереснее продвигать себя иначе. Все эти кривляния, какое-то околоактерство — не мое.

«Ютьюб» помог мне закрыть потребность в творческой самореализации. Кто-то для этого идет играть в КВН, кто-то создает музыкальную группу. Мне же комфортнее было делать видеоконтент.

Я никому не рассказывал, что снимаю видео. В какой-то момент это обнаружилось само собой. Мне уже тогда было все равно, что думают окружающие, поэтому даже воспоминаний каких-то ярких не осталось об этом моменте. Помню, одногруппникам было прикольно, что я Мэддисона знаю. Все.

О первой технике

Моей первой камерой был какой-то маленький камкодер-пистолет вроде Sanyo Xacti, который позиционировали как блогерский. Кажется, около 6 тысяч я за нее отдал. До сих пор сохранилась и даже работает, только зарядку не держит. Постепенно заработал на более крутую камеру, она стоила уже тысяч сорок. С ней смешно было, потому что это единственная вещь в жизни, которую попытался купить в кредит. Пришел в «М.Видео», говорю: «Хочу купить эту камеру в кредит». Меня попросили дать контакты работодателя. Но я не знал, что для получения кредита вообще надо что-либо предоставлять. Работодателя, разумеется, у меня тоже не было. Так что первая и последняя в жизни попытка взять что-то в кредит провалилась. Пришлось у мамы занимать.

Про рост популярности и мощную критику

Именно с Мэддисоном, кажется, была связана первая критика, которую я получил в Интернете. Она буквально сводилась к тезису: «М-да, ну, ты не Мэддисон». Потому что тогда для аудитории существовал только Илья, и любой человек, который начинал снимать какие-то обзоры, автоматически приравнивался к нему. Это невозможно воспринимать как какую-то критику или хейтерство. Наверное, если бы я хотел быть Мэддисоном, меня бы это смущало. Но я своим занимался, и поэтому мне было все равно.

С ростом популярности критика росла. Я думаю, первый болезненный опыт случился только с проектом «„Спасибо“, Ева!» (Руслана и ряд других блогеров обвинили в продвижении контента по заказу государства. — Прим. ред.). Тогда, в 2012 году, мне было очень неприятно и обидно, но со временем прошло и стало очень большим уроком.

Я многое понял о том, как и на что люди реагируют. И о том, как всё проходит и все всё забывают. Та история во мне и наивность навсегда вырубила, и помогла в дальнейшем справляться с другими сложными ситуациями лучше.

Я замечаю, как более молодые ребята без опыта оказываются в кризисных ситуациях и им тяжело приходится. Причем сейчас ответственность гораздо больше. Тогда аудитория популярного блогера — 100 тысяч и полторы рекламы. Сейчас миллионы подписчиков и годовые рекламные контракты с крупными брендами — сносит колпак.

Про деньги

Если память не отказывает, то первый серьезный коммерческий проект — это обзоры игр для «Android-контроля» в партнерстве с сайтом Nomobile и производителем телефонов HTC. Тогда это был чуть ли не главный конкурент айфона. Я уже тогда был в андроид-лагере!

Однажды был смешной разговор с агентством, которое работало с HTC в России. Мы встретились в кафе торгового центра, и я питчил идею видео, где сижу с ног до головы обвешанный мерчем HTC. Типа главный фанат бренда делает обзор на новый телефон. Просил я за это 15 тысяч рублей — они отказались.

Наверное, я был единственным из авторов, кто заходил на корпоративную почту «„Спасибо“, Ева!». И однажды туда прилетело письмо от крупного французского издателя видеоигр Ubisoft, которые хотели ролик с «Игромира». Думаю, что никто другой бы его даже открывать не стал. А так мы познакомились с Ubisoft, позже ездили по их приглашениям в Кельн, Лос-Анджелес. Для меня это было ценно не суммой контракта, а его клевостью: со мной захотел сотрудничать разработчик Assassin's Creed. С ума сойти!

С 2013 года на рынок стало приходить больше компаний, количество запросов на рекламу у меня только росло. Часто вопрос был лишь в том, как много видео я могу успеть выпустить.

Да и рекламные интеграции добавляют очень много стресса. Недавно из-за изменения в графике ролик выпускал без рекламной вставки — просто рассказал новости и опубликовал. Даже воодушевился, что нет обязательств перед рекламодателем. Просто сделал видео, потому что мне интересно.

Как это обычно происходит: подписываются договоры, пишется сценарий, он согласовывается, снимается, потом согласовывается монтаж. Ериды эти еще проклятые… Порой записать кусок с интеграцией часто сложнее, чем весь остальной ролик. Влияет фактор обязанности перед другими людьми, ответственности.

Про причины разрозненности «Ютьюб»-сообщества

Пятнадцать лет назад «Ютьюб» не был так популярен, не было системы монетизации контента и рекламных интеграций. Это была молодая субкультура. Тогда же появились площадки «Карамба» и «„Спасибо“, Ева!». Авторы выкладывали там ролики и получали за это какие-то деньги. В очень кривом виде монетизация «Ютьюба» дошла до нас где-то в конце 2011 года. Там была американская компания-прослойка, которая брала себе процент с процента. Первый чек вышел долларов на сто в итоге. Естественно, нулевой рынок рекламодателей.

Суть «„Спасибо“, Ева!» и «Карамбы» была в том, чтобы стать альтернативой «Ютьюбу». Люди заходили на отдельный сайт и получали самостоятельный лендинг со своей рекомендательной лентой. Тогда казалось, что «Ютьюб» можно победить, навязать ему честную конкуренцию.

Потом все раскрутилось. Самый красивый пример, который я слышал про времена до 2022 года: один из топовых каналов, специализирующихся на околодетском контенте, получал миллион долларов в месяц с партнерской программы. Без рекламный интеграций, просто монетизация просмотров. У меня доходы с партнерки упали раз в десять за прошедшие два года. В рамках России это все еще ощутимые деньги. Жить можно, бизнес развивать — нет. Для этого как раз и нужны рекламодатели.

Про собственные проекты, контент и мотивацию

У меня много политики всегда было. Сейчас все тяжелее о ней говорить и включать ее в выпуски, чтобы не присесть случайно. Но она была всегда, просто раньше в формате не очень качественных шуток в основном (напоминаю, мне там 20 лет). Типичные темы моих выпусков: новости, политика и тревел. Последний год особо без тревела. Но это у меня кризис, из которого надо выбираться.

Фестиваль видеоблогеров «Видфест» был проектом, появление которого меня самого до сих пор удивляет. Не могу понять, как я, учитывая мое нежелание общаться с людьми, ходил и лично договаривался с партнерами, питчит идею, обсуждал условия. Пришел в Google, пришел в «ВК» (да, на первом «Видфесте» присутствовали одновременно и Google, и «ВК», такое сейчас дико представить).

Естественно, дальше не я лично все организовывал и администрировал на фестивале, но именно вот первая стадия — перешагнуть через себя и принести кому-то идею, защитить ее, — мне кажется, одна из самых страшных для меня. Этот страх провала. Дальше, когда уже договорились, ты сделаешь плохо или хорошо, но сделаешь.

Тогда всем зашло, а через несколько лет стало понятно, что я в правильный момент это все предложил. Еще можно было всех этих топовых блогеров собрать вместе и сделать индустриальное мероприятие. Дальше стали расти запросы по гонорарам, все стали занятыми. Даже на Западе схожие мероприятия загнулись, потому что никому это не нужно больше, кроме как для фото с интернет-звездой. Популярному блогеру легче свое мероприятие сделать, он заработает больше денег, он поговорит со своей аудиторией, закроет все вообще потребности.

Все конкуренты, которые пытались в России сделать свой «Видфест», хотели в первую очередь заработать денег. А я все всегда делаю, чтобы мне в первую очередь было интересно и весело. Вот весело было съездить в стендап-тур по стране с Даней Поперечным (признан иноагентом) — мы это реализовали. Проехали половину страны, классно проводили время. Это не было для меня карьерой или бизнесом, способом зарабатывания денег. Это движуха.

В том же стендапе, чтобы развиваться, надо ездить в настоящие большие туры. Куда серьезнее готовить свой материал, ходить по открытым микрофонам. Мы выступали три дня в неделю, а профессионалы выступают шесть. Это работа стендапера, уже не так весело. У меня много знакомых, которые в турах живут, и они страдают из-за этого. Им прикольно выступать, но это тяжелый, ежедневный, изматывающий труд. Ты не живешь жизнь, и мне это не нравится.

Мы в свою поездку просто веселились и немного выступали. Хватило, чтобы отбить затраты на путешествие, к тому же я посмотрел Россию впервые в таком формате. Плюс я попробовал новое занятие и понял, что это не мое.

Про свою популярность

У меня есть понимание, что где-то кто-то меня может узнать. И, соответственно, если я захочу обделаться на улице, то буду готов, что у этого есть риски и дополнительные последствия. Я в стендапе рассказывал историю, как отравился «макдональдсом» перед свиданием с девушкой и меня вырвало на станции метро. Думаю, случись это сейчас, последствия для имиджа были бы более тяжелыми.

У меня новостной и тревел-контент, оба захватывают большой пласт аудитории. Кто смотрит тревел? Взрослые люди, которые серьезно рассматривают вариант поехать куда-то или не могут поехать, но им интересно представить, что однажды поедут. Думаю, что я давно выпал из какой-то конкретной возрастной группы зрителей.

Я от Эльдара [Джарахова] взял правило, что нормально отказывать в просьбе сфотографироваться. Это сняло какой-то груз ответственности и стало сильно проще. Если я сижу и ем, я могу сказать человеку. Голодного меня лучше не трогать.

Про свою непопулярность

Считаю, я просто скучный для телеграм-каналов о светской жизни. Однажды после номинации на премию «Человек года» я появился на вечеринке GQ, где работали разные медиа. Одно из них выпустило отчет, в котором была шикарная фраза: «А еще среди гостей почему-то был Руслан Усачев».

Вот это то, каким я хочу быть персонажем. Чтобы они написали обо мне, но сами не понимали почему. Такой статус мне нравится. Ничего специального для этого делал, но меня устраивает. Вот это мое правило жизни! Ничего специально не делать, но чтобы все устраивало.

Про «Ютьюб»

Сложно сказать, в какой момент «Ютьюб» был идеальным. Всегда были плюсы и минусы. Например, чем больше становилась платформа, тем она жестче модерировала контент. Я не могу сказать, что лучше: когда у тебя Юрий Дудь (признан иноагентом) и ЧБД собирают пятьдесят миллионов просмотров и этим зарабатывать огромные деньги, или когда у тебя авторы абсолютно свободны от цензуры, могут делать все, что захотят, — материться, показывать фак, снимать скетчи про запрещенные вещества…

В какой-то момент, даже если сохранить всю возможную свободу со скетчами про наркотики и матами, все это надоест и захочется смотреть документалки Дудя. Проблема в том, что раньше «Ютьюб» в России развивался органически. Сейчас он замер в страхе перед неизвестностью.