Сергей Довлатов
Самый читаемый в России прозаик отличался от своего сдержанного лирического героя. Вежливость в нем отлично уживалась со злословием, интеллигентность сменялась раздражением.
Как-то раз изрядно выпивший Довлатов ударом в ухо разбил очки своему близкому другу и известному издателю Григорию Поляку, обозвав его тюфяком и поцем. Добраться до дома самостоятельно после выпитого он уже не мог. «Тюфяку» Поляку пришлось самому отвести домой совершенно пьяного друга.
Однажды в Ленинграде Сергей Донатович пришел к писательнице Людмиле Штерн домой с предложением руки и сердца. А протесты со стороны мужа писательницы Виктора попытался пресечь серией безграмотных хуков.
Вот как о происшествии вспоминала Штерн: «Тут Витя применил то ли дзюдо, то ли карате, то ли айкидо… без предварительного поклона. Довлатов ответил сильным, но безграмотным ударом. Витя схватил Довлатова за ухо. В этот миг в переднюю выскочила наша няня Нуля, грозя милицией, потому что приходят „всякие писатели и хулиганют“».
В тот вечер Довлатов жаловался Бродскому, что Виктор Штерн оторвал ему ухо. Наутро, протрезвев, позвонил супругам и вежливо извинился.
Всегда приятно перечитать: «25 вечных цитат Сергея Довлатова».
Хантер Томпсон
Биография отца гонзо-журналистики усеяна аморальными подвигами. Его боевой дух не знал границ. Однажды на новогодней вечеринке Томпсон, деливший столик со своим приятелем Майклом Солхеймом, заметил, что за ними наблюдают двое парней, околачивающихся у барной стойки. Неожиданно парни решили приблизиться — и тут же напоролись на кулаки Хантера. Уже в больнице выяснилось, что парни хотели всего лишь взять у Томпсона автограф. Обрадованный писатель повез их обратно в бар угощать выпивкой.
Ни одна биография Томпсона не обходится без упоминания дебоша в столовой газеты Middletown Daily Records. Там он подрался не с кем-нибудь, а с шеф-поваром, пытаясь доказать, что местная лазанья никуда не годится.
И все-таки самым колоритным столкновением в жизни Томпсона считается драка с членами криминальной мотобанды «Ангелы ада». По одной версии, журналист не захотел делиться с байкерами гонораром, полученным с одноименной книги. По другой — задолжал ребятам обещанную бочку пива. Потасовка получилась что надо: со сломанными ребрами и другими необходимыми атрибутами хорошей драки.
Сергей Есенин
По широте и размаху его драки могли бы конкурировать с драками небольшой фанатской группировки. Пожалуй, самый известный соперник Есенина — Борис Пастернак. Рукопашные схватки между поэтами были обычным делом и никого не удивляли.
Валентин Катаев увековечил одну такую схватку, обозвав Есенина «королевичем», а Пастернака «мулатом»: «Королевич совсем по-деревенски одной рукой держал интеллигентного мулата за грудки, а другой пытался дать ему в ухо, в то время как мулат — по ходячему выражению тех лет, похожий одновременно и на араба и на его лошадь, с пылающим лицом, в развевающемся пиджаке с оторванными пуговицами, — с интеллигентной неумелостью ловчился ткнуть королевича кулаком в скулу, что ему никак не удавалось».
В московском Краснопресненском суде хранятся копии уголовных дел, посвященных некоторым эпизодам из жизни Есенина. В том числе — дебошам в литературном кафе «Стойло Пегаса» на Тверской. Сергей Александрович был совладельцем заведения, так что милицию вызывали только в крайних случаях. Например, если в дело шла мебель.
Зато, протрезвев, поэт полностью признавал свою вину. Сотрудники милиции вспоминали его дружелюбный характер, неожиданно раскрывавшийся наутро.
О других выходках и пристрастиях поэта мы рассказывали здесь: «Алкогений: Сергей Есенин».
Александр Куприн
Александр Иванович объяснял свою вспыльчивость «неуемным татарским нравом»: его мать принадлежала к роду татарских князей.
Импульсом к началу его литературной карьеры косвенно послужил инцидент в киевском ресторане. В 1893 году молодой поручик Куприн едва не поступил в военную академию в Петербурге. В Киеве перед отъездом он зашел в известное среди местных кутил заведение на набережной. Взбешенный надоедливыми расспросами околоточного надзирателя, Куприн завязал драку и столкнул полицейского в реку. Когда история дошла до чиновников покрупнее, вопрос с поступлением был снят. Зато на горизонте появилась новая перспектива: Куприн увлекся писательским ремеслом.
Желтая пресса любила его. И было за что! Газетная хроника хранит десятки историй о его дебошах в городских кабаках. Например, о том, как он облил горячим кофе критика Найденова, нелестно отозвавшегося о его повести, а затем порвал на нем костюм. Встречаются и совсем фантастические: «Куприн приткнул вилкой баранью котлету к брюху толстяка поэта Рославлева, при этом стал ее резать и есть, после чего оба плакали».
Франсуа Вийон
Потомки узнавали биографию Вийона из судебных документов. Грабитель, убийца и сутенер, первый французский лирик эпохи Возрождения преступал рамки закона с легкостью, которой позавидовал бы Аль Капоне.
Первым в жизни Вийона громким криминальным событием стала драка со священником Филиппом Сермуазом. По одной из версий, Вийон соблазнил девицу, понравившуюся Сермуазу. Финал происшествия был неожиданным для обоих: Вийон попал камнем в голову обидчика.
К несчастью (особенно для обидчика), удар оказался смертельным. Перед смертью Сермуаз успел снять с Вийона любые обвинения, что, однако, не помешало парижским властям устроить судебное разбирательство, затянувшееся на полгода.
Перспектива пополнить ряды заключенных Консьержери, одной из самых страшных парижских тюрем, нависла над бедным школяром грозовой тучей. До решения суда он бежал из Парижа. К моменту, когда его признали невиновным, Вийон успел связаться с шайкой профессиональных воров и совершить крупное ограбление.
