Богиня на горной вершине
Сияла серебряной молнией
Воплощение любви и красоты
По имени Венера
Тут у нас все хорошо — согласно, скажем так, канонического расписания. На горе живет Венера (гора, надо полагать, называется Олимпом) — она же Афродита, богиня любви и красоты, а также вечной весны, вечной жизни и деторождения. Венере (и этим, предположим, объясняется ее серебряное сияние) подчинялись люди и все боги, кроме Афины, Артемиды и Гестии. Афина была богиней организованной войны, Артемида — богиней охоты и женского целомудрия, а Гестия отвечала за сохранность общечеловеческого домашнего очага.
У нее есть
Да, малыш, у нее это есть
Да, я твоя Венера
Я — огонь, воспламеняющий твое желание
Да, я твоя Венера
Я — огонь, воспламеняющий твое желание
Ну, припев как припев. Ничего особенного — бывают припевы гораздо более кошмарные. В конце концов, всякая женщина вправе отождествлять себя с Венерой. А то, что «воспламеняющий желания огонь» — так это потому, что песня о любви. Стас, слава ему, Михайлов — тот еще и не так заворачивает («Где седая полночь нас к себе манила/ А потом плутовка нас с ума сводила»). И ничего — стрижет себе, имеет успех.
Ее оружием были ее кристальные глаза
Сводящие любого мужчину с ума
Была она черная, как ночь
У нее было то, чего не было ни у кого
Вау!
Вот. Здесь мы вплотную подбираемся к самому главному — обещанному в начале сюрпризу. Ее оружие — кристальные глаза. Допустим. Подумаешь, кристальные. Нормальная метафора, особенно если учесть, что Shocking Blue — голландская группа, а у солистки Маришки Верес были венгерские, русские, французские и немецкие корни. Какая может быть английская грамматика при такой географии и при таком мотивчике. «Сводящие любого мужчину с ума» — Венера сводит с ума мужчин. Логично. Правильно. Не придерешься. А вот теперь — внимание.
«Была она черная как ночь».
Оп.
Это как? — спросит внимательный танцор и остановит дискотеку, — это почему это Венера — черная? В древнеримской и древнегреческой мифологиях об этом ни слова — там афроримских и афрогреческих богов никогда не водилось.
— Может быть, это они все еще про глаза поют? В тот смысле, что черные глаза? Вспоминаю-умираю? — с надеждой спросит танцор, поправляя тесные в бедрах брюки-клеш.
— Нет, — уверенно ответим мы, — не про глаза. Про Венеру. Про черную, как ночь, Венеру.
И тот, кто скажет, что эта новость — не «вау», пусть первым бросит в монитор камень.
