В мемуарах о Юрии Олеше — масса умолчаний. Собутыльниками прозаика в молодости были те, кто позже попал в учебники: пришлось бы рассказывать и об их винных эскападах. Но имеется ценное свидетельство — роман самого Олеши «Зависть». Главного героя Николая Кавалерова в одной из первых глав выкидывают из пивной после устроенного им скандала. «Я лежал над люком, лицом на решетке. В люке, воздух которого втягивал я, была затхлость…»
В подобное положение Олеше доводилось попадать не только в воображении — в образе интеллигента-неудачника Кавалерова писатель вывел себя. А начиналось все здорово: поэт-одессит приехал в Москву и устроился в газету «Гудок», где обнаружился его дар писать в каждый номер по фельетону. Под псевдонимом «Зубило» Олеша бичевал нравы то анапестом, то амфибрахием, регулярно находя свежую рифму к словам «рельсы» и «паровоз».
Когда же из-под его пера вышел гениальный роман «Зависть» (1927), а спустя год — сказка «Три толстяка» (оба без единого упоминания железной дороги), стало ясно: появился новый талантливый писатель.
«Толстяков» перевели на 17 языков. Гонорары от переизданий и театральных постановок сказки позволили Олеше забросить литературу и сосредоточиться на выпивке. С конца 20-х он все больше пил, все меньше писал. Алкоголизм его был наследственным: лишь тягу к спиртному передал сыну отец, проигравший в карты родовое имение. «Стоило отцу выпить, и он превращался в зверя», — вспоминал Олеша.
Не отличался сдержанностью и автор «Зависти». Встречая на улице друзей-писателей, он набрасывался на них с криками: «Вы украли мои деньги! Вы крадете мой успех, вы отбиваете у меня читателей!»
Хотя голова Олеши была полна замыслов, работа не шла дальше начальных страниц и размышлений в дневнике о том, какой мощной получится будущая книга. Наброски казались автору слишком яркими, а эпохе требовалось что-нибудь посерее.
Дар видеть мир так, как не дано другим, был никому не нужен. «Надо помнить, что смерть — это не наказание, не казнь. У меня, вероятно под влиянием владевшего мною некогда алкоголизма, развилось как раз такое отношение к смерти: она — наказание». Эта запись оказалась одной из последних.
Гений против употребления
1922—1930 Молодой поэт Олеша, переехав в Москву, попадает в круг литературной богемы. Быстро становится популярен. Пьет не больше, чем коллеги по «Гудку». Питие совмещает с творчеством. «Трех толстяков» посвящает будущей жене Серафиме Суок. Ее уведет поэт Нарбут. Олеша параллельно с заливанием горя вином отомстит сопернику, изобразив его в «Зависти» под видом колбасника Бабичева.
Когда у Олеши спросили, что тот станет писать дальше, он удивился: «Так вы думали, что „Зависть“ — это начало? Это — конец». Дневниковая запись тех лет: «Я зарабатываю много и имею возможность много пить и спать. Я могу каждый день пировать. И я каждый день пирую… Никакого праздника нет ни внутри, ни снаружи — а мы пируем».
1931—1940 «Литература окончилась в 1931 году. Я пристрастился к алкоголю».
1941—1953 Во время войны писатель эвакуируется в Ашхабад, где пытается написать пьесу. Из-за отсутствия средств пьет редко. В многолетний запой ушел уже в Москве. Объявляет себя «князем «Националя» — ресторана, где просиживает сутками. Впрочем, быстро начинает довольствоваться любой забегаловкой. «Я так опустился, что мне ничего не стоило, подойдя к любому знакомому на улице, попросить у него три рубля, которых было достаточно, чтобы выпить, скажем, в забегаловке пива». Знакомым говорил, что пишет пьесу, которая скоро будет готова, и вот тогда…
1954—1960 «Днем с Володей Бугаевским в „Национале“. Он выпил полтораста граммов коньяку, съел де-воляй. Я пил кефир, что тоже очень вкусно. Это верно, что молоко, в конце концов, очень вкусный продукт. Он в какой-то борьбе с алкоголем. Во сне после тяжелого пьянства мне иногда представлялись ледяные, из тяжелого стекла, кубки, наполненные молоком, которые хотелось выпить залпом».
Переиздаются сочинения писателя, написанные четверть века назад. Олеша замышляет книгу воспоминаний и умирает от инфаркта. После смерти выходит книга мемуаров «Ни дня без строчки. Из записных книжек».
Собутыльники
НИКОЛАЙ АСЕЕВ
«Одно из первых посещений пивной у меня связано с воспоминанием об Асееве. Асеев предлагал заказать целый ящик пива. Не ради того, чтобы больше выпить, а из желания позабавиться — тащат ящик, ставят у ног!»
АЛЕКСАНДР ГРИН
«Грин появлялся в редакции „Гудка“, и это было молчаливым приглашением пойти пить. Пили главным образом пиво — огромное количество бутылок, которое увеличивалось от того, что к столу все подходили люди».
ВАЛЕНТИН КАТАЕВ
Катаев и Олеша пригласили в ресторан барышень. Взяли шампанского и ананасов. Катаев вылил две бутылки в вазу и стал резать туда ананасы. Одна из барышень возмутилась: «Зачем кабачки в вино крошите?»
