Русский художник Алексей Саврасов знаменит не только хрестоматийными грачами, которые прилетели, но и своим увлечением спиртным, оставившим печать на его творчестве. Неслучайно в среде искусствоведов приняты термины «трезвый Саврасов» и «пьяный Саврасов», означающие периоды творчества до и во время алкоголизма.
Творить художник начал раньше, чем пить. Уже ранние пейзажи Алексея пользовались коммерческим успехом, что убедило его отца, Кондратия Соврасова (так раньше было принято писать их фамилию), отдать сына в Московское училище живописи. К двадцати семи годам одаренный юноша уже заведовал пейзажным классом в своей альма-матер.
Преподавательская деятельность нравилась Саврасову. Ученики, в числе которых были, кстати, Левитан и Коровин, боготворили наставника. Увы, передовые методы обучения и полная свобода действий, предоставляемая ученикам, постепенно осложняли отношения Саврасова с администрацией училища. Тридцатилетнего живописца, успевшего обрасти женой и детьми, лишили, например, казенной квартиры, что вызвало скандал в семье.
От стычек с начальством и ссор с женой живописец спасался привычным для русского человека способом. Постепенно от любимых пейзажей Саврасов переходит к винным натюрмортам. Пьяным его видят уже круглосуточно, даже на посту.
В 1882 году художника исключили из училища, после чего от него ушла жена, забрав дочерей. Для Саврасова начался период скитаний по злачным местам тогдашней Москвы. Помимо водки художник упивается своей отверженностью: не принимает помощь меценатов, в том числе знаменитого Третьякова, не хочет жить у друзей. В дешевых ночлежках в закоулках Хитровского рынка академик живописи за 30-копеечную бутылку водки снова и снова рисует пейзаж с грачами…
К несчастью, стремительно развивающаяся глазная болезнь даже такой способ выживания делает невозможным. 8 октября 1897 года Алексей Кондратьевич умирает в отделении для бедных 2-й городской больницы.
Гений против употребления
1844—1861 Учеба, а затем и работа в Московском училище живописи. В 1854 году по заказу великой княгини Марии Николаевны пишет картины с видами Петергофа, за которые удостаивается звания академика живописи. Выпивкой не интересуется, однако картины пишет запоем.
1862—1874 Активную преподавательскую деятельность совмещает с частыми поездками на Волгу, где пишет лучшие из своих пейзажей, среди которых запечатленный в 1871 году прилет грачей. Картина вызывает всеобщий восторг и одобрение критиков. Однако в жизни художника трагедия: во младенчестве умирает четвертый ребенок. Лекарством от депрессии пока еще служит живопись. Полотно «Могила на Волге» создается в память об умершей дочери.
1876—1882 После успеха «Грачей» критики придирчиво оценивают дальнейшее творчество Саврасова, позволяя порой крайне едкие замечания. Это, а также козни училищного начальства и недовольство жены отсутствием денег толкают художника к алкоголю. Пьянство становится формой защиты от жизненных неурядиц и приводит сначала к уходу жены, а потом и к исключению из училища, в котором Алексей Кондратьевич проработал 25 лет. Запои учащаются.
1883—1895 Саврасов становится человеком без определенного места жительства. Питается и ночует у случайных знакомых или в дешевых ночлежках. За постель и выпивку расплачивается чаще всего быстрыми набросками, в которых угадываются пейзажи, принесшие художнику славу. Вот цитата из Гиляровского: «Я заявил владельцу магазина, что видел эту картину у Саврасова. «Это не она, а повторение, — ответил он. — Та картина давно продана, но Алексей Кондратьевич делает повторения. Да это уж далеко не то. Совсем старик спился… Оденешь его — опять пропьет все».
1895—1897 Вступает в гражданский брак. Новая жена рожает сына. За два года до смерти полностью прекращает пить, однако подорванное здоровье приводит к печальной развязке. На похоронах присутствуют двое: бывший ученик Левитан и меценат Третьяков.
Собутыльники
«За перегородкой раздался громкий голос Неврева:
— Да вставай же, Алеша! Пойдем в трактир!
Никакого ответа не было слышно.
Я прошел за перегородку. На короткой кровати, подогнув ноги, лежал на спине с закрытыми глазами большой человек с седыми волосами и бородой, как у библейского пророка. В комнате пахло винным перегаром. На столе стояли две пустые бутылки водки и чайный стакан. По столу и на полу была рассыпана клюква.
— Пойдем, — обратился ко мне Неврев, — делать нечего. Вдребезги. Видишь, клюквой закусывает, значит, надолго запил… Уж я знаю.
Потормошил еще — ответа не было. Вынул из кошелька два двугривенных и положил на столик рядом с бутылками:
— Чтобы опохмелиться было на что, а то и пальто пропьет…»
Из мемуаров Гиляровского
