Максим Тройчук: Не забывай свои корни

Для сына винодела я попробовал вино не так рано, как может показаться. Если бы наша семья занималась вином в третьем-четвертом поколении, наверное, я бы познакомился с ним раньше. В мою жизнь вино пришло лет в пятнадцать-шестнадцать.  А вот моя семилетняя дочь уже нюхает вина в бокале, приобщается к культуре. И в какой-то момент она, разумеется, его попробует. 

В нашей стране запрет на алкоголь связан с восприятием его как причины всех бед. Однако хорошее вино — это не про употребление до беспамятства. Важно показать бесконечное разнообразие сложных ароматов и вкусов. Ни один человек не сможет попробовать все вина мира за целую жизнь. Поэтому можно знакомить с богатейшей культурой и историей виноделия, на мой взгляд, с раннего возраста.

Я работаю в компании с восемнадцати лет. На первом этапе я был переводчиком нашего консультанта-энолога Владана Николича. После выполнял обязанности обычного рабочего, потом технолога, начальника цеха. С каждым годом задач становилось все больше, а роль росла. В 2015 году мы стали частью Группы компаний «Абрау-Дюрсо», и с той поры главная цель — продолжать делать то, во что мы верим, — создавать вина из донских автохтонных сортов. 

В 2018 году мой отец покинул пост генерального директора, оставшись совладельцем компании. Мы приняли совместное решение, что я продолжу работу на этой должности. 

Нас регулярно спрашивают, как и зачем наша винодельня выбрала работать с автохтонными (уникальными, характерными только для данной местности. — Прим. ред.) сортами винограда. Этот вопрос не совсем верен.

Выбрал, чтобы мы несли факел, который зажегся много веков назад на Донской земле. А мы уже миссию действительно восприняли и всю жизнь занимаемся именно этим.

Если совсем коротко, то винсовхоз, на базе которого мы работаем сегодня, был заложен в 1965 году с особой задачей сохранения и размножения донских аборигенных сортов винограда. «Автохтонные» и «аборигенные» — это одно и то же понятие, просто первое слово греческое, а второе — латинское. 

Неизвестно, когда именно здесь возникли наши автохтонные сорта, но более-менее активная культивация началась на рубеже XVII–XVIII веков. К середине XVIII века станица Ведерниковская уже фигурировала в научно-познавательных статьях журналов в Санкт-Петербурге как успешный пример российского виноградарства. У нас есть архивная фотография издания 1756 года, в котором рассказывают про местное виноделие и местный виноград на Дону. Поэтому говорить, что мы что-то выбрали, не совсем верно. Эти сорта здесь росли веками. 

Ведерниковцы молодцы еще и потому, что сумели пережить 90-е и к 2000-м годам не растерять свой виноград. Сорт Красностоп золотовский, который сейчас стал популярен в разговорах о российском вине, в промышленных посадках мог и не сохраниться. В 2000 году местным энтузиастам с большим трудом удалось собрать посадочный материал и высадить на небольшой участок. Буквально несколько гектаров, которые за 20 лет превратились в 50 гектаров. Везением это трудно назвать, скорее — целенаправленной работой.

Ключевым фактором, влияющим на виноградарство «Винодельни Ведерниковъ», являются сильные и продолжительные зимние заморозки. В нашем регионе зимние температуры могут достигать минус 20, а в отдельные годы опускаться ниже 30 градусов. Климатические особенности определяют специфику нашей работы с лозой, а именно укрывное виноградарство. Название говорит само за себя: в процессе подготовки виноградников к зиме с целью защиты мы укрываем их землей, а с приходом весны постепенно открываем виноградники и осуществляем обрезку и подвязку. 

Там присутствовали знаменитые винные фамилии из Италии, Франции, Германии. И мы с нашим «красностопом» произвели фурор. Потом сорт провозгласили флагманом российского виноделия. Но «флагман» — что это? Если это сорт, который есть на каждой винодельне, где из него все пытаются сделать свой самый лучший продукт, если есть огромный выбор вин из этого винограда, то «красностоп» не такой. Мне больше нравится считать, что «красностоп» — это лицо российского виноделия. То, что отличает нас от других.

Другое дело, что «красностоп» никогда не станет массовым сортом в России. Он даже, наверное, не станет тем сортом, который обязательно должна иметь каждая винодельня у себя на виноградниках. Он терруарозависимый, то есть дает нужный результат только в определенных почвенно-климатических условиях. «Красностоп» исторически культивируется именно в окрестностях нашего хутора и небольшого кусочка правобережья Дона. Мы являемся его малой родиной.

На терруарах Краснодарского края, где его начали высаживать после наших успехов, совсем другие результаты, так как есть существенные отличия в почвенно-климатических условиях. Поэтому перспективы «красностопа» как массового сорта нельзя назвать масштабными.

«Красностоп» — это наша звезда, благодаря ему мы выжили в трудные времена. Есть еще два автохтона: красный Цимлянский черный и Сибирьковый — визитная карточка среди белых вин.

Из Цимлянского мы делаем всё: и тихие вины в ассамбляжах (вино из нескольких сортов винограда), и игристые белые, и игристые розовые, и тихие розовые. Делаем моносортовые выдержанные красные вина. Я уверен, что у сорта Цимлянский хорошее будущее и он однозначно себя еще покажет.

«Сибирьковый» — сложный сорт с точки зрения виноделия, поскольку очень уязвим к окислению, его нужно максимально защищать, чтобы сохранить всю ароматику. Мы много лет искали правильные подходы к Сибирьковому, но в какой-то момент просто обрели технические возможности, позволяющие правильно с ним работать. Для меня с коммерческой точки зрения наш Сибирьковый — абсолютно адекватная и рабочая альтернатива новозеландскому Совиньон-блан, самому успешному коммерческому винограду в мире.

Вы без проблем можете найти вина из него и в федеральных сетях, и в винных маркетах. По адекватной цене за высокое качество. 

Российское виноделие проделало огромный путь за последние десять лет. Но возьму на себя смелость сказать, что в немалой степени оно шло по колее, которую накатали и натоптали мы — «Винодельня Ведерниковъ». Поскольку мы вступили на эту дорогу одними из первых.

Первый урожай, который мы начали позиционировать (или пытались тогда) как премиальное вино, — 2005 года. В России тогда виноделием в таком направлении занимались буквально пара предприятий, кроме нас. Во второй половине нулевых мы пробивались через тернии: выходили на рынки Москвы и Санкт-Петербурга, убеждали людей, что российское вино имеет право на жизнь, что это может быть не только массовый продукт, а интересный для ценителей вина, достойный лучших ресторанов России.

Я люблю говорить, что любое вино, качественное и хорошее, является амбассадором своей местности. В этом прелесть виноделия и вдумчивого потребления вина.

Находясь в Москве или Петербурге, вы можете приобрести бутылку вина и перенестись мысленно в то место, откуда оно приехало. Вы пробуете не только вино. Вы пробуете воду, которая пролилась с неба на эту землю. Вы пробуете эту самую землю. Пробуете энергию солнца, которую накопил виноград на этой земле. 

Но с 2007 года я все больше и больше приобретал ведерниковскую идентичность. Надо понимать, что Ростов-на-Дону и Ростовская область сильно отличаются. Конечно, многие люди перебираются в Ростов из области. Однако это очень разные места. Ростовская область до советского периода была уникальным регионом, который назывался ОВД — Область Войска Донского. Эту землю населяли донские казаки, субэтнос русского народа. Они гордились своей свободой, тем, что они воины, хозяева своей земли. Из-за этого Ростовскую область всегда отличал особый вольный дух. 

Ростов-на-Дону — исторически торговый город, который вырос вокруг таможни на реке Темерник. Тут изначально было смешение наций. Сюда переселяли крымских армян и греков. Когда установили черту оседлости для еврейского населения в Российской империи, его в Ростове стало больше. Торговый приграничный город, постоянно разраставшийся и притягивавший новых людей. Ростов-на-Дону — это место с уникальной идентичностью, форпост городской культуры на юге России.

Ростовская область — это другое. Там своя культура, своя идентичность. И я представляю оба региона, потому что, слава богу, уже пятнадцать лет плотно связан и с хутором Ведерников. Куда бы я ни приехал, я начинаю разговор — и все слышат особую ростовскую речь, ростовские шутки. Где бы я ни оказался, всегда буду гордиться тем, откуда я родом, — своими корнями.