13,5. Леонид Брежнев
Не слышал про такого писателя? Спроси у родителей, они его в школе проходили. Причем отдельным предметом! Ну еще бы! Дорогой Леонид Ильич был самым издаваемым автором в СССР: три книги тиражом по 15 000 000 экземпляров каждая, Ленинская премия по литературе… Правда, самому автору ни писать, ни читать свои труды было недосуг — не царское это дело. Так что над созданием «Малой земли», «Возрождением» и «Целиной» трудился целый штат политически грамотных литературных негров, а всерьез и с выражением эти шедевры читал лишь артист Тихонов — для радиопостановок. Зато какой пиар, какой размах! Как только объявили капитализм, книги изъяли из магазинов, вузов и библиотек и сдали в макулатуру. Сколько леса спасли — не сосчитать!
13. Александр Козачинский
Про этого автора ты тоже мог не слышать, зато наверняка смотрел фильм «Зеленый фургон», снятый по книге Козачинского. Это единственная его литературная работа. Но писал сам. И про себя. При этом биография была даже веселой. В 20-е годы прошлого столетия Козачинский был инспектором Одесского уголовного розыска. Потом на романтику потянуло: сколотил банду, грабил поезда и богатеньких буратин, ходил в авторитете. Со своими бывшими коллегами не церемонился. Пока в одном из них не узнал своего давнего друга — Евгения Катаева (он же — будущий Петров, соавтор Ильфа). Ему и сдался. Получил высшую меру, но дело пересмотрели, и Катаев перетащил друга в Москву, устроил его в газету «Гудок» и убедил, что историю эту непременно нужно запечатлеть для потомков.
12. Александр Дюма-отец
Самый известный писатель Франции, автор сотен томов еще подростком уяснил, что хочет стать драматургом, причем драматургом попсовым: работа непыльная, прибыльная, тусовки-приемы-фуршеты, масса полезных знакомств. Пришлось, конечно, подучить теорию — проштудировал правильные книжки, пересмотрел нужные спектакли. И — вуаля! — имя Дюма на афише автоматически означало аншлаг. Над слогом особо не работал, но искусством создания хитрых сюжетных линий, конфликтов, перипетий и эффектных концовок овладел в совершенстве. Ну, потом и до большой литературы дошел. Времени и желания, правда, уже не хватало, зато денег было достаточно. Нанял целую бригаду литературных негров. Но кого это сейчас волнует? Вон, Шекспира, говорят, вообще не было! А Дюма-отец был. Лучшее доказательство этому — Дюма-сын.
11. Ярослав Гашек
Литературный отец бравого солдата Швейка знал толк в этом ремесле. Но поначалу делал это исключительно ради денег. Писал для бульварных газет и журналов, для календарей и прочей желтой прессы. Частенько даже не подписывал свои юморески. Основной страстью Гашека было участие в демонстрациях, в стычках с полицией и погромах немецких магазинов. Потом — Первая мировая. В 1915-м сдался нашим в плен. Сидел под Киевом, затем в Самаре, пока не попал в Чехословацкий легион. Так потихоньку и до Москвы добрался, где вступил в партию. После Гражданской переехал в Иркутск, женился, даже дом прикупил. Но родину не забывал — поддерживал там коммунистическое движение и помогал готовить мировую пролетарскую революцию. Веселый и находчивый был дядька! А главное, политически грамотный.
10. Аркадий Гайдар
На книгах Гайдара выросло не одно поколение. Мальчиш-Кибальчиш не променял военную тайну на бочку варенья, Тимур и его команда перекололи все дрова пенсионерам, а из-за разбитой чашки девочка Света ушла из дома — так ей было стыдно за свой ужасный проступок. Что ни рассказ, то сюжет для «Монти Пайтона»! Особенно вот этот момент: «Что же это за непонятная страна, где даже малыши знают Военную Тайну?!» Впрочем, мы же о задорных биографиях говорим. С этим у Гайдара было все в порядке. Воевал, потом подавлял крестьянские восстания, расстреливал пачками, вешал пучками. Преуспел в этом настолько, что даже матерые палачи в шоке были. Но отнеслись к молодому борцу за светлое будущее с пониманием и просто отстранили от дел. Далее — психушки, запои и суициды, в перерыве между которыми Гайдар учил всех советских детей добру и справедливости. Добрейшей души был человек! Почти как Ленин.
9. Роберт Стивенсон
Писателями не рождаются. Писателями умирают. Хотя бывают и исключения. Роберт Стивенсон продемонстрировал, как можно сочинять с самого детства, а потом взять и бросить это дело. Да еще на пике популярности! Будучи уже признанным автором, сорокалетний Стивенсон покинул родину, и поселился в архипелаге Самоа, что в Тихом океане. Нашел свой остров сокровищ. Там он не просто подружился с туземцами, а стал их вождем! Аборигены звали бывшего писателя Туситалой, то есть Сказителем, но из большого уважения не съели, как капитана Кука. Напротив, к дому Стивенсона не зарастала народная тропа. Там же, на Самоа, на вершине горы и похоронили Туситалу, полубога-полуписателя.
8. Эрнест Хемингуэй
Старик Хэм — не самый лучший стилист. Язык его груб, слог прост, биография сурова, книги — соответствующие. Культ мужской силы и женской слабости, соленое море и грязные окопы… Образец мужества и стойкости. Прошел две войны, объездил весь мир. Отовсюду привозил многочисленные ранения, травмы, переломы и всякие экзотические болезни. Кремень, как сейчас бы сказали! Но надорвался. Последние годы жизни чаще проводил в психушках, чем на охоте или в путешествиях. После сеансов электросудорожной терапии перестал писать и внятно говорить, только твердил, что вокруг агенты ФБР. Но до состояния овоща не опустился — нашел силы застрелиться. Самое несмешное в том, что слежка и прослушивание действительно имели место! ФБР как-то подозрительно отнеслось к пребыванию Хэма на Кубе.
7. Джек Лондон
Джек Лондон — практически брат-близнец Хемингуэя, хотя родился на двадцать лет раньше и, в отличие от него, внешне был больше похож на учителя пения младших классов. На самом деле биография Джека Лондона — это настоящая повесть о настоящем человеке. Работал в прачечной и кочегарке, занимался браконьерством и поисками золота, был бродягой и военным корреспондентом, совершил кругосветное путешествие… А главное, старательно документировал все происходящее вокруг. Ушел из жизни рано, но оставил несколько сотен рассказов, пропитанных морской солью, золотой пылью и, конечно, настоящей мужской романтикой. Именем Джека Лондона даже назван тип в соционике. Истинный герой своего времени.
6. О. Генри
Биографию О. Генри задорной не назовешь, в отличие от его рассказов. Дабы заработать денег на собственный юмористический журнал (кстати, назывался он «Rolling Stone»), Уильям Портер — так звали писателя — устроился на работу в банк. Кассиром. На молодого специалиста тут же повесили серьезную недостачу, что заставило Портера бежать в Гондурас. Там он завел дружбу со знаменитым уголовником, с которым немало поколесил по Южной Америке. Но до криминала не дошло: из-за болезни жены Портер вернулся в Америку. Встретили с хлебом-солью и кандалами: пять лет каторги. Выжил чудом. Умер предсказуемо: цирроз печени, диабет, слабые легкие. Но, словно в отместку судьбе, оставил после себя сотни рассказов, после прочтения которых жить хочется.
5. Даниэль Дефо
В трудовой книжке Даниэля Дефо было много записей. Отец «Робинзона Крузо» был классическим барыгой: продавал чулки и носки, кирпич и черепицу, торговал вином… Даже женился по расчету — на дочери такого же коммерсанта. Потом полез в политику, несколько лет работал на британскую разведку. С большими людьми был на короткой ноге. Думаешь, поэтому и написал всего одну книгу? Да нет, книг у Дефо было сотни три! Кстати, у «Робинзона» было еще два продолжения, в том числе и о приключениях Крузо в Великой Тартарии. Ради этого Дефо почти год провел в Сибири. И это в начале XVIII века! Сотню лет спустя туда даже Пушкин не добрался!
4. Александр Пушкин
Кстати, о Пушкине. Вот уж у кого из писателей настоящая задорная биография! Не сказать, что Александр Сергеевич не мечтал о карьере литератора, но давалось это ему так легко, писалось столь непринужденно, что времени хватало на все: на балы, на красоток, на дружеские попойки, на карты, да еще и стреляться с обидчиками успевал. Правда, денег на гламурные тусовки вечно не хватало. Может, поэтому «солнце русской поэзии» и изобрел авторское право? Ведь раньше писатели получали сущие копейки за муки творчества, и то не всегда, ибо кто угодно мог печатать труды кого угодно, даже не указывая авторства. И ничего поделать с этим было нельзя. А Пушкин поделал. Вот ведь сукин сын!
3. Омар Хайям
В XXI веке Гиясаддин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрагим аль-Хайям Нишапури очень моден. Любимым автором его называют даже те, у кого нет и захудалой брошюрки «Хайям для чайников». Биография у него такая же увлекательная, как и имя. Крутой юрист и медик, продвинутый астроном и математик, автор заумных уравнений и календаря, который считается самым точным из всех известных. Ну а в свободное от калькулятора и телескопа время, за рюмочкой чего-нибудь горячительного (любил он это дело!), сочинял свои рубаи. Но в те времена творчеством только ленивый не занимался. Про Хайяма даже забыли почти на тысячу лет! Зато теперь — в авторитете.
2. Козьма Прутков
Одна из самых удивительных биографий! И не только писательских. Суди сам. Матери у Козьмы Пруткова не было, зато была куча отцов: поэты Алексей Толстой, трое братьев Жемчужниковых и примкнувший к ним Ершов. Они же — литературные негры Пруткова. Причем печататься Козьма Петрович начал раньше, чем родился! Но ничего странного в этом он не видел — говорил, что «многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий». Если ты так и не понял, о чем идет речь, объясняем: Козьма Прутков — это коллективный виртуал, под именем которого вышеупомянутые персонажи в середине XIX века печатали всякую веселую ахинею и мудрые безделицы. Афоризмы эти актуальны и по сей день. И хотя Прутков призывал «зрить в корень», имена истинных авторов нынче знают и помнят далеко не все.
1. Даниил Хармс
Ну как не поставить во главу этого списка короля абсурда, гения бреда и апофеоза неадекватности! Правда, описать свою жизнь в двух словах не смог бы даже он сам. Но достаточно лишь фрагмента автобиографии Даниила Ювачева (он же Хармс, он же Дандан, он же Карл Шустерлинг и еще несколько десятков псевдонимов). Самое начало — рождение. «Я родился на четыре месяца раньше срока. Папа так разбушевался, что акушерка растерялась и начала запихивать меня обратно, откуда я только что вылез. Правда, как потом выяснилось, запихать-то запихали, да второпях не туда». Дальше было еще веселее. Закончилось, правда, не так задорно, как начиналось. Но вполне в духе Хармса.
