Знаменитые эпиграммы Валентина Гафта — подлинные и те, что ему приписывают

Первую эпиграмму Валентин Гафт сложил, как часто водится, совсем случайно. Произошло это в Театре на Малой Бронной. Ставили пьесу Генриха Боровика (важная подробность!), и вроде бы, вспоминал Гафт, это была пьеса «Четыре».

Отыграли, а потом, как полагается, банкет. Все поздравляют режиссера Андрея Гончарова (возглавлял МДТ на Малой Бронной в 1958–1966 гг. — MAXIM). Гафт тоже решил сказать слово. Для поздравительной речи выбрал тему грибов: Гончаров обожал их собирать, мог часами бродить за ними по лесу. И вот Гафт сочинил и зачитал ему такую поздравительную эпиграмму.

Грибных дел мастер Гончаров
В лесу грибы искать здоров.
Так гончаровская рука
Нашла в лесу Боровика.

Эпиграмма успех получила на грани бешеного, и Гафт продолжил сочинять. Сочинил такое множество, что часть даже позабыл. Как-то позволил «одному приличному человеку» напечатать сборник. «Открываю — а там, боже мой, мне приписывают такое! — вспоминал много позже актер. — Плохие, нехорошие эпиграммы, обидные — например, про Ирину Муравьеву».

Речь наверняка об этом четверостишии:

В искусстве для тебя теперь раскрыты двери,
И зря твердит молва: «Москва слезам не верит».
Сыграла Ира очень натурально.
Еще чуть-чуть и будет гениально.

«Это не мое! — восклицал Гафт. — Эпиграмма — серьезная тема. Она может искалечить человеку жизнь». 

Появился даже остроумный неологизм «гафтор» (от «автор») — тот, кто сочиняет эпиграммы. Среди приписываемых ему, по словам Гафта, эпиграмм — вот эта.

Михалковым

Россия! Чуешь этот страшный зуд?
Три Михалковых по тебе ползут.

«Как можно про них сказать, что они ползут? Это талантливейшие, удивительные люди, один лучше другого, — изумлялся артист в интервью „Газете.ру“ по поводу этой эпиграммы. — Она существовала до меня, и я к ней совсем не прикасался, даже не переделывал. Но из-за нее у меня были очень сложные отношения с Никитой». Никита Михалков вспоминал, как Гафт подошел к нему и пытался убедить, что это не он написал пасквиль. «Даже если бы написал, меня это совершенно не волнует, я тебя люблю не за это», — был ответ.

А вот эта эпиграмма с упоминанием Михалкова действительно написана Гафтом.

Олегу Табакову

Чеканна поступь, речь тверда
У Лелика, у Табакова.
Горит, горит его звезда
На пиджаке у Михалкова.

Михаилу Охлобыстину

Сам Гафт окрестил эту свою же собственную эпиграмму «отвратительной». А Охлобыстина он называл «удивительно талантливый, необыкновенный человек» и признался ему в любви.

Он священник был в артисте
И артист в священнике.
Охломон и Охлобыстин —
Как цветок на венике.

Михаил Швыдкому

Нажравшись сыру, как-то с маху
Запасом слов из двух цитат
Он каркнул так про русский мат,
Что эхо отразило: «…!» («К черту!» — адапт., MAXIM)

Ие Савиной

Глазки серо-голубые,
Каждый добрый, вместе злые.

Михаилу Ульянову

Ульянов, вы большой оратор,
В вас силы и таланта сплав.
Такой возьмет не только театр,
Вокзал возьмет и телеграф.

Андрону Кончаловскому

Фамильный подорвав престиж,
Минуя сложные преграды,
Он по прямой рванул в Париж,
Пройдя круги «Сибириады».
Вот вам и басенки конец.
Мораль придумает отец.

Савелию Крамарову

Теперь он не косит, а смотрит прямо
На родину свою издалека.
Не думаю, что стал умнее там он,
Но мы ценить умели «дурака».

По словам Валентина Гафта, эпиграммы, что ему приписывали, вели «еще к каким ухудшениям» отношений с адресатами. «Но пусть, караван идет — собака лает», — сказал актер.

Олегу Ефремову

Олег, не век — полвека прожито,
Ты посмотри на рожу-то!

Олегу Далю

А вот это, объяснял Гафт, вовсе даже не эпиграмма. Cидели они как-то с Олегом Далем в гримерке, тот был бодр и здоров совершенно и не собирался уходить ни в какие вечные дали. И Гафт просто так, без задних мыслей, проговорил ему:

Уходит Даль куда-то в даль…
Не затеряться бы в дали.
Немаловажная деталь:
Вы все же Даль, а не Дали.

Ирине Мирошниченко

Играешь ты на сцене МХАТа
И постоянно спишь с женатым.
И дочь неясно от кого,
Имей же мужа своего.
Сними с чела снобизм и негу,
Не отдавай себя Олегу.

Людмиле Гурченко

Недолго ждать пришлось ей свой счастливый случай —
«Ночь карнавальная» явилась тут как тут.
Была она везучей, невезучей,
Всё в Люсе есть. Но без пяти минут.

Василию Лановому

Не может ведь ни «бе», ни «ме»,
Хотя читает Мериме.
Зато в кино на «Офицеры»
Народ валит как на премьеру.
А что творится, боже мой!
В кино играет Лановой!
Он голубой герой, любовник,
То лейтенант, майор, полковник.
Минуток десять поиграл,
И вот он полный генерал.

Леониду Броневому

От славы обалдевший,
Теперь на всё горазд.
И сам себе завидует,
И сам себя предаст.

Леониду Ярмольнику

Чего не сделаешь за стольник,
Чтоб овладеть теплом сердец!
Был даже чайником Ярмольник,
Но унитаз — его венец.

Евгению Евстигнееву

Тебя глядеть всегда приятно,
Смешно, тоскливо и понятно.

Екатерине Васильевой

Когда поддашь, а будет многовато,
Ты не сестру играй, а брата.

^{Для подготовки публикации использованы материалы сайта «Газета.ру»
Фото: Legion Media, РИА «Новости»}