«Мне теперь все по барабану»
- Источник:
- user
Эта глава может показаться неуместной по сравнению с моими прекрасными размышлениями об эмоциональном интеллекте и ценности отношений, но прочитайте эти несколько страниц. Для многих из вас, возможно, они окажутся самыми важными.
Много лет назад модной стала книга по популярной психологии «Не переживайте по пустякам»*. Замените «пустяки» на «недалеких людей», и вы получите представление о том, что вас ждет в главе.
Когда я был моложе, мне было трудно принимать решения, не прислушиваясь к мнению других. Занимался ли я спортом или писал эссе, я всегда хотел обратной связи (и, конечно, одобрения), как будто жизнь была просто одним большим выступлением. Я никогда не забуду, как, когда меня избрали президентом студенческого совета нашей средней школы Лонг-Бич Поли, одна из моих так называемых подруг, Джин, которая считала себя художницей-бунтаркой, подошла ко мне и сказала: «Ты мне не нравишься». Застигнутый врасплох, я спросил почему, и она ответила: «Потому что ты нравишься всем остальным». Это от меня не зависело, верно? Но несмотря на то, что это был комплимент, хоть и в странной манере, он все равно серьезно запудрил мою семнадцатилетнюю голову.
Конечно, никогда еще не было так легко «переживать по пустякам», как сегодня, благодаря социальным сетям с их бесконечными лайками, ложной скромностью и прихорашиванием, которые вывели нашу склонность выставлять себя в выгодном свете для других на совершенно новый уровень.
Хорошая новость в том, что в нашей жизни обязательно наступает момент, когда мы перестаем считать лайки, подбирать слова для постов и обрабатывать фотографии. С возрастом большинство из нас просто перестает волноваться о том, что думают другие. Мы осознаем, что беспокойство о чужом мнении не только отвлекает, но и истощает энергию и душу. В среднем возрасте эта энергия нужна нам для более важных начинаний.
Выживает самый милый?
Это не новая проблема, напоминает нам Артур Брукс в статье для The Atlantic, соответствующим образом озаглавленной «Всем плевать!». Как почти два тысячелетия назад писал римский философ-стоик Марк Аврелий: «Мы все любим себя больше, чем других, но чужое мнение волнует нас сильнее, чем наше собственное».
На протяжении всей истории человечества, говорит Брукс, наше выживание зависело от одобрения других, мы нуждались в нем, чтобы оставаться членами сплоченных кланов и племен, чтобы нас не изгнали из группы и не обрекли на верную смерть от холода, голода или хищников. Возможно, именно поэтому физическая боль и социальное отвержение имеют одни и те же нейронные субстраты в нашем мозге, объясняет он. Возможно, именно поэтому некоторые из нас живут в соответствии с принципом «выживает самый милый», даже когда мы сердито скрипим зубами во сне.
Я признаю это. Я всю жизнь старался угождать людям. В молодости мне нужно было общественное признание, потому что я чувствовал себя таким чудаком. Мои родители подумывали о том, чтобы отправить меня на доподростковую терапию, потому что я предпочитал воображаемых друзей реальным. Друзья, которых я рисовал в воображении, гарантированно нравились мне и были моей аудиторией. В конце концов, этот маленький интроверт изменился.
Я пристрастился к восхищению, чтобы защититься от ощущения неполноценности. У меня в голове была система показателей того, насколько все в моей жизни ценили меня. Я был настолько чертовски подкован в этом, что определил трех самых популярных мальчиков в моей младшей школе — Алана, Эрика и Майка — и придумал способ стать их четвертым мушкетером! Определенно, мне не было по барабану.
Когда я был спортсменом в старшей школе (и колледже), с любящими подружками, от слова «секс» у меня по спине пробегали мурашки, но, конечно, в моем студенческом братстве мы только об этом и говорили. Рассказами о своих сексуальных подвигах я пытался произвести впечатление как на подруг, так и на своих приятелей. Вспоминая об этом, я чувствую удушье и стыд. Секс был для меня валютой, с помощью которой я мог получить общественное одобрение, которого я так жаждал.
Некоторые теряют привычку угождать людям, как только начинают добиваться некоторого карьерного успеха. В моей жизни такого не случилось. Будучи молодым генеральным директором компании бутик-отелей, которую я основал, когда мне было 26 лет, я был особенно чувствителен к тому, что люди думали обо мне. Тому виной были две причины. Первая заключалась в том, что я был необычным экземпляром, очень молодым генеральным директором в скучной отрасли в 1980-х годах. Вторая — в том, что гостиничный бизнес нацелен на то, чтобы делать людей счастливыми. Так что мне было не по барабану очень долго.
Работа отельером довела мою любезность до предела, пока я не осознал, насколько многие люди зациклены на себе. Осознание того, что большинство людей слишком заняты собой, чтобы беспокоиться обо мне, и вылечило меня. Я начал читать книги по психологии и изучать инструменты для определения типа личности, такие как эннеаграмма*, чтобы понять, что я не единственный чудак в мире.
Я пришел к пониманию, что все мы постоянно переоцениваем мысли других людей о нас. Мы фокусируемся на наших собственных недостатках с интенсивностью, подобной лазеру, и поэтому предполагаем, что все остальные делают то же самое: рассматривают наши промахи под микроскопом (это не так).
Это похоже на то, как я учился серфингу в 50 лет недалеко от своего дома в Байе. Я был уверен, что все эти люди на пляже наблюдают за нами, и только я машу руками, как начинающий серфер, даже среди нескольких десятков ловцов волн. Естественно, мое волнение о том, как я выгляжу, приводило к беспокойству, которое мешало мне концентрироваться.
Я решил попробовать ловить волны на рассвете, когда на пляже больше никого не было. И точно так же, как с йогой, стоило мне освоиться, как я осознал, что серфинг, хоть и индивидуальный вид спорта, это в том числе общение, а мои одиночные занятия лишают меня всякой радости от ненавязчивых бесед с друзьями в море или на берегу. Именно тогда мне наконец стало по барабану, как я выгляжу на доске.
Пофигизм дает возможность заботиться
Книга Марка Мэнсона «Тонкое искусство пофигизма: парадоксальный способ жить счастливо» разошлась тиражом более 16 миллионов экземпляров с 2016 года. Очевидно, мы не единственные, кто осознал, что ключ к хорошей жизни заключается в том, чтобы наплевать на большинство вещей и беспокоиться только о самом важном.
Забота о меньшем количестве вещей особенно ценна в среднем возрасте, когда мы понимаем, что потратили первую половину жизни на накопление, и теперь пришло время небольшого редактирования. Научиться расставлять приоритеты в различных аспектах нашей жизни — одна из самых важных способностей, приходящих к нам с возрастом. Как говорит Белинда Макки в книге «Хорошее нет», точка зрения Мэнсона такова: «Наплевать — это не значит быть безразличным. Речь идет о том, чтобы чувствовать себя комфортно, отличаясь от других».
К сожалению, слишком часто мы боимся того, что другие могут подумать о нас, ведь это может подтвердить наше самое тайное отвращение к себе. Послушайте, ребята, к середине жизни единственное подтверждение, в котором вы нуждаетесь, — это парковочный талон.
Лично я научился использовать свои достоинства, чтобы определить, чему стоит уделять время. В моей жизни был период, когда меня попросили войти в совет директоров, как мне казалось, каждой чертовой некоммерческой организации в Сан-Франциско. Одно время я был членом шести советов директоров, которые касались самых разных сфер: от искусства до борьбы с бездомностью, образования детей, сохранения парковых зон, пропаганды равенства в браке и бог знает чего еще. Да, это были благородные дела, которые я хотел поддержать, но Чипа на всех не хватало! Я осознал, что больше всего меня волновала проблема городской бедности, поэтому присоединился к правлению церкви в центре города, занимающейся благотворительностью в нехорошем районе (подробнее я напишу об этом в главе 12), и постепенно вышел из других советов.
Возможно, в течение жизни у вас будет ограниченное количество поводов для заботы, поэтому вы должны тратить их с осторожностью. Достигнув среднего возраста, мы учимся различать то, что действительно важно. Наши ценности определяют, какие виды деятельности ценны. Один мудрый человек однажды сказал: «Убеждения становятся мыслями, мысли становятся словами, слова становятся действиями, действия становятся привычками, привычки становятся ценностями, ценности становятся судьбой».
Кей Скора выросла на севере Англии, и ее бабушка по отцовской линии, суфражистка, профсоюзный лидер и борец за равенство, с помощью протестов и активизма дала ей понять, что единственный способ изменить мир в лучшую сторону — это делать что-то, исправить неправильное, а не просто говорить об этом. Она учила Кей не подчиняться системе, а бунтовать или даже восставать против нее.
Кей верила бабушке, но, как и у многих из нас, вмешался ее прагматизм. В итоге она выбрала довольно обыкновенный карьерный путь и стала ученым в Западной Германии. Когда ей было за 20, она и ее бойфренд боялись, что, если они хотят преуспеть как ученые, им придется оставить те части себя, которые хотели изменить мир, писать стихи, танцевать и сочинять музыку. Они называли это «клеткой», потому что боялись, что вещи, которые приносят им радость, не принесут признания, финансового или общественного. Они не хотели попасть в ловушку успеха.
Хотя Кей не осталась биологом, этот страх оправдался. Она загнала себя в ловушку успешной деловой карьеры, своего эго и финансовой необходимости. К тому же ей не хватало веры в себя. И она сожалела о том, что оставила позади большую часть себя. Наконец, дар возраста начал освобождать ее из клетки: от стремления к большему, от обязанности содержать семью и от желания соответствовать общественному определению успеха.
Итак, на рубеже четвертого и пятого десятков она немного отстранилась от работы и начала устраивать театральные представления, писать, брать уроки танцев и, что самое ужасное, пробовать свои силы в стендап-комедии. Сейчас, когда ей под 70, она раздала большую часть своего имущества, живет в крошечной квартирке с одной спальней, водит маленькую пятнадцатилетнюю машину, унаследованную от покойного отца, и проводит столько времени, сколько может, наставляя молодых людей, потому что часто многому у них учится, так же как и они у нее. И она никогда не была так счастлива.
Она чувствует себя свободной от груза ожиданий, которые общество предъявляет к работающим женщинам: чтобы она была не только трудолюбивее и успешнее, чем ее коллеги-мужчины, но и соответствовала ожиданиям общества относительно женской красоты. Она отвергла ценности, которые общество навязало ей без ее разрешения, и теперь утверждает: «Я женщина-невидимка. Какое облегчение!».
Это ощущение даже вошло в ее комедийный репертуар:
Женщины моего возраста жалуются на невидимость. Меня она совсем не беспокоит. На самом деле, она очень помогает в моей работе магазинной воровки и время от времени убийцы. Я нахожусь в том периоде жизни женщины, который называю «сенопаузой». Промежуток между окончанием менопаузы и началом старческого маразма. Это очень опасный возраст, когда совсем не остается гормонов хорошей женщины.
Как и большинство комедийных номеров, эти шутки основаны на реальности. Она считает, что ее незаметность в сочетании с отсутствием видимого богатства позволяет ей противостоять хулиганам и обличать плохое поведение. Она больше не угроза и не мишень, поэтому может говорить все, что ей нравится. Кей объясняет: «То, что люди считают меня хрупкой, придает мне силы и смелости. С меня нечего взять, кроме мудрости и моего мнения».
Кей — отличный образец для подражания, поскольку она беспокоится не о том, как выглядеть или говорить, а скорее о том, как действовать. Сегодня она проявляет активность, стремясь добиться перемен не только для себя, но и для планеты и своего сообщества.
Кей Скора перестала беспокоиться о многом, теперь ее волнует только то, что имеет глубокое значение для нее и других.
Люди — это зеркала
Мы все — зеркала друг для друга. Активная деятельность Кей, когда ей под 70, служит примером для подражания женщинам на целых три поколения моложе. С возрастом мы иногда забываем, насколько молодые люди хотят, чтобы мы в более поздние годы указали им путь к здоровью и счастью, поскольку (если нам повезет) все мы проходим по этому пути.
Многими любимый христианский мистик Ричард Рор* написал десятки книг, у него множество последователей по всему миру, среди которых есть люди разных возрастов, глубоко ценящие его всеобъемлющий, любящий взгляд на религию. Для нас, как для его соседей в Нью-Мексико, где MEA состоит из двух крупных кампусов, было честью, что он решил приехать в Байю в 2021 году и в возрасте 78 лет познакомиться с MEA не как преподаватель, а как студент.
В своей книге «Падение вверх: духовность для двух половин жизни» Ричард говорит:
Большая часть задач в среднем возрасте заключается в том, чтобы научиться отличать людей, которые все еще решают свои проблемы через вас, от тех, кто действительно ценит вас таким, какой вы есть на самом деле… Ко второй половине жизни вы учитесь различать, кто вы есть на самом деле и могут ли другие вас отражать. Это спасет вас от того, чтобы воспринимать оскорбления или похвалу слишком серьезно.
Он продолжает:
Я сомневаюсь, что такого рода спокойное различение и отстраненность возможны ранее 50 лет. Мы отчаянно нуждаемся в настоящих наставниках, способных помочь нам прозреть и остановить вращающийся зеркальный зал.
Судить других — значит судить самого себя. На данном этапе жизни я усвоил важный урок: первейший способ, с помощью которого я могу проявить доброту к себе, — это научиться быть невозмутимым. Обретение душевного спокойствия, самообладания, особенно учитывая то, что в любой момент меня может спровоцировать кто-то другой, каким-то образом смягчает мое внутреннее суждение о себе. Устав от того, что на меня давят, я мудро выбираю свои испытания сам.
Вот несколько моих любимых советов о том, как не реагировать на то, на что не стоит:
Я спрашиваю себя: «Насколько это важно для всей моей жизни?»
Я провожу меньше времени в социальных сетях и отказываюсь от «думскроллинга».
Я перестал искать разрешение, чтобы делать то, что мне небезразлично.
Я чувствую себя комфортно, отказывая большему количеству вещей, которые исторически считались обязательными.
Я также регулярно повторяю эти три предложения, которые, по мнению Стивена Кови*, выражают мудрость пережившего Холокост Виктора Франкла: «Между стимулом и реакцией есть пространство. В этом пространстве наша сила принимать свое решение. В нашем решении заключается наш рост и свобода».
Я также регулярно повторяю эти три предложения, которые, по мнению Стивена Кови*, выражают мудрость пережившего Холокост Виктора Франкла: «Между стимулом и реакцией есть пространство. В этом пространстве наша сила принимать свое решение. В нашем решении заключается наш рост и свобода».
Трудно удерживать в себе ядовитую энергию, которую мы чувствуем после того, как нас спровоцировали, когда мы восхищаемся трудолюбивой колибри или видим переплетение виноградных лоз, взбирающихся на дуб. Благоговение — это выход за пределы клетки нашего эго и осознание того, что мы можем быть первоклассными наблюдателями чего-то, не ограниченного нашим разочаровывающим другом или раздражающим соседом. Прежде чем отправиться на благоговейную прогулку, я всегда задаю вопрос: «Природа, чему ты можешь научить меня сегодня?».
Что, если бы природа могла стать вашим зеркалом?
