Валдис Пельш: Как ревели горы

***

Есть люди, которые говорят: «Вы вообще не имеете права показывать такие фильмы, потому что после них часть зрителей пойдет в горы. А часть тех, кто пошел, там погибнет». Есть люди, которые говорят: «Спасибо огромное за то, что вы показали это кино, теперь я заболел горами, я хочу это увидеть». Есть люди, которые говорят: «Спасибо огромное за то, что вы сняли это кино, я понял, что никогда в жизни не пойду в горы».

Мы не занимаемся популяризацией, романтизацией или, наоборот, дегероизацией альпинистов. Мы рассказываем истории.

Что касается меня, то, если мы будем делать третий фильм, про Аннапурну, я поеду обязательно. Самое классное ощущение — когда ты со съемок вернулся в гостиницу и стоишь под струей горячей воды в душе. В этот момент понимаешь, что жизнь прекрасна.

Есть у К2 один большой плюс: она отлично подходит для съемок в базовом лагере. Для съемок на Эвересте мне потребовалось подняться и в средний лагерь, а это 5900 метров высота (выше Эльбруса), и даже в лагерь АВС — 6400 метров.

К2 в этом плане идеальна, потому что из базового лагеря открывается прекраснейший вид. Гора прямо перед вами нависает и как будто говорит: «Ребят, не надо, отдыхайте. Вы постарались, вы напряглись, вот сейчас снимайте то, что хотите». Поэтому я выше не поднимался.

***

Поймите сразу важную мысль: в горах может произойти ситуация, когда тебе нужно будет перешагнуть через живого еще человека и пойти дальше. Или ситуация, когда кто-то перешагнет через тебя.

Мы изначально отказались от любой возможности заманивать людей в проект под предлогом того, чтобы снять про них кино, так как мы не готовы брать на себя ответственность за восходителей.

Мы всегда присоединялись к уже сложившимся экспедициям, история с К2 была точно такой же. Больше скажу: мы узнали состав этой экспедиции и так завелись, что решили снимать кино вне зависимости от получения финансирования. В итоге экспедиционную часть получилось покрыть извне, а весь постпродакшен (то есть все, что вокруг) — за наши деньги. Мы совершенно не жалеем об этом, потому что в тот год больше серьезных российских экспедиций на К2 не было. А это значит, что нам бы пришлось еще пару лет ждать, когда соберется новая команда восходителей. А так у нас случился фильм. «Не парня в горы тяни, а парня в горах сними» — вот наш слоган.

Еще во время нашей первой экспедиции, на Эверест, многие альпинисты сами изъявляли желание взять камеры. Нам это только в плюс: много материала не бывает. Да, они не профессиональные операторы, но любительский кадр может быть так удачен, что сделает всю историю фильма. Но почему я вспоминаю Эверест? На высоте 7000 метров желающих снимать практически не осталось. Там уже физически непросто находиться, приоритеты выставляются иначе: прежде всего хочется выжить. В итоге продолжили снимать процентов тридцать альпинистов, за что им огромное спасибо. Мы с их помощью сделали первый «Ген высоты» — важное для сообщества альпинистов кино. Поэтому при подготовке к съемкам второго фильма в группе все понимали, что это шанс войти в историю. Хотя они и так в нее вошли бы, потому что подняться на К2 — это великое достижение.

Высотные операторы нашей съемочной группы одновременно были самыми опытными альпинистами экспедиции. Мы и отбирали их именно по принципу максимальной опытности, потому что на них ложилась большая нагрузка, чем на других участников восхождения. Оператор должен быстрее двигаться, он должен занимать точку съемочную, он должен снимать. Должен, после того как снял материал, уйти вперед, чтобы группа находилась у него в зоне видимости. Он должен снимать еще окрестности, он должен летать на дроне. Поэтому мы нашли людей с огромным опытом и соблазнили их возможностью поучаствовать в хорошей работе (ну и гонорарами тоже соблазнили).

Вообще, одностаночник на площадке был только я. Операторы одновременно снимали с камер и дронов, собирали материал, отправляли его. А режиссер Кристина Козлова была по совместительству и звукорежиссером, и оператором, и кашеваром, и директором съемочной группы и прочее и прочее.

Чтобы участвовать в экспедиции, надо быть очень смелым, очень собранным, очень сильным внутри человеком, потому что помимо тяжелейшей физиологической нагрузки есть еще и психологическая. Часть группы идет впереди и тропит дорогу, прокладывая веревки. Соответственно, она двигается медленно. И надо подстраиваться, потому что мозг требует торопиться, а торопиться нельзя.

Я горжусь нашей группой, она очень неплохо выступила. Тяжело было найти людей, которые не только были бы готовы физически и психологически, но еще и обладали нужными профессиональными навыками. Условно — я не мог позвонить кому-нибудь из знакомых гримеров с идеей подняться в горы.

***

Девочки в нашей группе, конечно, могли разреветься в какой-то момент неожиданно для нас. Но как они шли… мужики не поспевали! С нами были сестры-россиянки Катя и Маша. И мы никогда не узнаем, кто из них первая ступила на К2, ведь последний шаг на вершину близнецы сделали одновременно. И пусть иногда ревели, зато просто взлетали на эту гору.

У другой девушки из группы, Люси Коробешко, есть очень эмоциональное видео. Герои пришли во второй лагерь, расположенный на довольно ограниченном пространстве. Его снесло лавиной, надо было ставить все заново. И она пошла в туалет, а там практически голый склон, еще и пристегиваться надо, иначе улетишь вниз. Люся идет и с каким-то детским расстройством констатирует: «Какая-то сволочь, не заморачиваясь, вот здесь уже в туалет сходила! А я ищу место, потому что я девочка». Дальше она находит место — и следует замечательная фраза, одна из топовых: «Я, наверное, камеру тогда выключу».

То, как девушки терпят и сражаются за свою мечту и за свою вершину, вызывает колоссальное уважение. И поэтому, естественно, они становятся героинями фильма в первую очередь. Мы проводили опрос, все говорили: «Как же вам с ними повезло».

***

Эта экспедиция — большая удача и большое дело группы сильных людей. В 2022 году К2 совершенно неожиданно пустила 150 человек на вершину, из-за чего мы особо в свой успех не верили: чудес не бывает, два года подряд с погодой не повезет. В моменте вообще начались жуткие снегопады, лавины летели. Но в итоге повезло.

Так называемое погодное окно, наиболее пригодный для восхождения период времени, часто короче, чем длительность самой экспедиции. Вам надо дней пять-шесть, а погодное окно открывается дня на три. То есть вы либо стартуете в непогоду, либо финальную часть пути проводите в ней.

К2 оправдывает статус самой сложной для восхождения горы. Сначала вы едете день по абсолютно ушатанному серпантину. Вас периодически выгоняют из машин, потому что очередной мост впереди снесло и надо пустить автомобиль вброд, а если снесет течение, пострадает только багаж. Так вы добираетесь до ледника Балторо, по которому идете еще шесть дней. Самый короткий переход — 20 километров. 20 километров подъемов, спусков, подъемов, спусков, ручьев, рек, под палящим солнцем в зените, при температуре 40 градусов.

Перед вами идут мулы, которые иногда улетают в пропасть с багажом.

Лагерь, который ставится, далеко не отель «все включено». Однако профессиональные альпинисты упрекали нас за то, что в базовом лагере мы поставили хоть и хлипкие, но кровати. Аутентично все-таки спать на камнях, чтобы все в одной палатке.

На четвертый день вы доходите до подножия Машербрума и понимаете, что все не напрасно. Вы видите поочередно четыре его вершины, вы видите Броуд-Пик, а потом видите К2. Это случается на пятый день, в конце пути, в лагере Конкордия. То есть вы идете, вымотаны абсолютно. Вдруг из-за угла показывается заветная гора, и наступает понимание: ну, это стоило того. Только это еще не конец маршрута, на самом деле до К2 еще идти и идти.

***

Восточный склон К2 до сих пор неприступен, потому что сильно покрыт льдом, который днем сыплется. Альпинисты шутят, что на восточную сторону можно взобраться, если управишься за ночь. Мы все-таки шли классическим маршрутом, по ребру Абруцци. У него интересная история.

В начале XX века итальянский альпинист герцог Абруцци приехал на К2 и попытался на нее взойти. Добрался до высоты примерно 6000 метров и, будучи человеком весьма авторитетным в мире альпинизма того времени, официально объявил гору неприступной для человека. Когда же в 1955 году итальянские альпинисты первыми взошли на К2, они в память о своем соотечественнике, ну, и с определенной долей ехидства назвали свой маршрут в его честь.

Есть еще несколько маршрутов, порядка десяти. Самый сложный, кстати, проложен россиянами. Среди альпинистов считается очень крутым проложить свой маршрут.

***

Горы — это зона смертельной опасности без морали и нравственности. Это не мое определение, его дали японские альпинисты, которые в 1997 году по пути к вершине Эвереста встретили умиравшую группу индийских альпинистов. Перешагнули через нее и пошли дальше. И на обратном пути перешагнули еще раз. А тогда на Эверест очередь не выстраивалась, как сейчас. В то время если группа, идущая вместе с тобой, не помогла тебе — шансов спастись нет. Если же альпинист уже не может встать, выжить ему будет невероятно тяжело даже с чужой помощью.

Но даже в зоне без морали и нравственности есть известные истории спасения, в которых альпинисты ради другого человека отказывались от мечты. Находясь в нескольких сотнях метров от вершины, причем не по высоте, а уже по длине (полчаса — и ты на вершине), многие разворачивались и тащили вниз других альпинистов, которые умирали.

Только не надо осуждать тех, кто в подобной ситуации поступил иначе. Там каждый принимает для себя решение, и никаких осуждений быть не может.

В горах все-все индивидуально. Например, горная болезнь. Я слышал от уважаемых альпинистов истории про встречи со снежным человеком, которые на самом деле были галлюцинациями на высоте 7500 метров из-за нехватки кислорода. Но для них это абсолютная правда.

Когда мы снимали фильм про Эверест, мне тяжело дался переход в средний лагерь. То есть я сразу понял, что там все будет на зубах, каждый шаг — преодоление. И что мне нужен идеальный предлог, чтобы вернуться. Такой, знаете, вроде забытого утюга. Но в палатке нет утюга, стиральной машинки, в ней нельзя забыть закрыть дверь. Короче, я два часа шел и думал об идеальном предлоге, потому что без него я разворачиваться не хотел. Не хотел, чтобы кто-то решил, что я спекся.

Спекся — это не то же самое, что зассал. Зассать можно гораздо раньше, еще на первом выходе, когда видишь невероятной красоты ледяной карниз, про который говорят, что вниз он летит не больше 15 секунд. И тебе объявляют, что ближайший километр пути у тебя перед глазами всегда должно быть укрытие, до которого ты можешь добежать за 15 секунд. Причем сначала надо бежать, а потом думать. Ну, потому что карниз может потрещать, но не обломиться. А ты все равно должен успеть долететь до укрытия. И найти следующее.

И вот, если глядя на этот красивый карниз, ты оборачиваешься и говоришь: «Не, ребята, я зассал», то это объективная оценка собственной неготовности, которую ни один человек там не осудит. Скорее, даже приветствуется такое: ты честно оценил свои силы и не подверг себя риску.

Но если ты уже пошел, преодолел некоторое количество шагов, а потом развернулся, то ты спекся. И тебя тоже никто не осудит, все поддержат и скажут: «Все правильно, давай быстрее в лагерь».

***

Про горное восхождение есть жутковатый мем «зеленые ботинки», очень известный. Это альпинист из Индии, который умер, прислонившись к скале. Его ноги лежат на тропе. И это мем абсолютно рабочий для Эвереста. Руководитель экспедиции слышит «Мы прошли „зеленые ботинки“» и понимает, где находится группа. Годами через этого человека перешагивали, знали о нем. Несколько лет назад его немного присыпали камнями, теперь не так открыто. Но в горах люди живут с такой реальностью.

К2 время от времени «выплевывает» части тел или амуницию погибших альпинистов. Имена погибших выбивают на металлических подносах, которые сильно гремят. И все, конечно, говорят, что так звучат души альпинистов.

Каждый из погибших шел к мечте. И каждый понимал цену восхождения. 23-24 процента альпинистов погибают — все знают эту статистику.

Часто слышу вопрос: «А почему эти тела оставляют, почему их не спускают вниз?» Во-первых, половина людей написала в завещании, что их нужно оставить на склоне. Во-вторых, чтобы эвакуировать умирающего, нужно 10-15 человек. Плюс нужно обладать крепкими нервами, потому что, например, при отеке мозга у человека выпучиваются глаза, он дезориентирован в пространстве, не может говорить. Возвращаюсь к тому, с чего начал: поднимаясь в горы, альпинист понимает и то, что ему придется перешагнуть через человека, и то, что он сам может оказаться на этом месте — тогда перешагнут через него.

Поэтому мы сняли кино. Оно — про людей. Про людей на фоне гор. То есть это портрет не в интерьере, а портрет на фоне горы. И, собственно говоря, истории, которые мы рассказываем, — это истории не только наших героев, но также истории, которые произошли намного раньше. Это истории вообще альпинизма, потому что кошки и ледорубы в том виде, в котором они сейчас применяются всеми восходителями, были изобретены после одной из английских экспедиций на К2.