16 января на экраны выходит номинированный на «Оскар» фильм «Маяк» Роберта Эггерса. Корреспондентам MAXIM удалось не только первыми посмотреть и высказать свое мнение о фильме, но и задать несколько вопросов исполнителю одной из главных ролей — Уиллему Дефо.
Уиллем Дефо не нуждается в особом представлении. На его счету роли более чем в ста фильмах и сотрудничество с самыми именитыми режиссерами от Мартина Скорсезе до Вима Вендерса, а также аж четыре номинации на «Оскар».
Как ты узнал о Роберте Эггерсе (режиссер «Маяка». — Прим.ред.) и почему решил сняться у него?
Я видел его прошлый фильм — «Ведьму, и он мне понравился. Я сразу понял, что у этого режиссера есть фирменный почерк. Я связался с ним и предложил поработать вместе. Прошло несколько лет, и тут он звонит мне, такой воодушевленный, и с ходу: «У меня есть для тебя сценарий! Будешь сниматься вместе с Паттинсоном!» Я прочитал то, что он прислал и такой: «Я в деле! Это будет нечто!» И к тому же я знал, как Паттинсон относится к делу, поэтому был уверен, что мы сработаемся.
А как он относится?
О, он настоящий фрик-перфекционист! Мы с ним до этого обсуждали работу в театре и нашли множество точек соприкосновения. Я неоднократно ловил себя на мысли: «Мне нравится, как этот парень все формулирует, было бы неплохо поработать с ним!»
На твой взгляд, у «Маяка» есть что-то общее с театральной постановкой?
В это трудно поверить, но да! То, как мы над ним работали. Мы не делали по много дублей на каждую фразу или сцену. Ты просто выходил на площадку и произносил свою речь, импровизировал. Так что да, это было очень близко к тому, как мы делаем в театре.
Во время съемок вы жили в отеле и каждый день ездили на съемочную площадку или обитали прямо там, в какой-нибудь рыбацкой лачуге?
Тратить время на дорогу до отеля и обратно было бы глупо. Конечно, мы жили там же. И я действительно жил в маленьком рыбацком домике, причем совсем один. Моя жена по понятным причинам не захотела сопровождать меня на съемки, поэтому очень скоро мой быт стал напоминать быт смотрителя маяка: я просыпался, готовил себе холостяцкий завтрак, делал уборку… А еще — вел дневник. Есть у меня такая многолетняя привычка. А когда случался перерыв в съемках, мог просто сидеть и смотреть в окно на струи дождя или снег.
Тяжело было сниматься в такую погоду?
Мы были готовы к тому, что будет нелегко. Но, честно говоря, когда дул ветер, временами было страшновато. Иногда он достигал такой силы, что мне казалось: меня сдует в море. Хотелось лечь и вцепиться в землю.
Твой герой Томас Уэйк — этакий архетипичный старый морской волк…
Я, признаться, не уверен, что до конца понимаю значение слова «архетипичный»… Как бы то ни было, честно говоря, я сначала даже сомневался, гожусь ли на эту роль. Начнем с того, что я же не старый! (Смеется.) На самом деле возникли сложности с акцентом моего героя. Мы никак не могли решить, как он должен говорить. В одной из версий Уэйк вдруг вообще заговорил как пират. В итоге мы решили, что он должен быть уроженцем Великобритании. В те годы в штате Мэн было множество выходцев из Англии, Шотландии и Ирландии. Я слушал архивные записи песен моряков, которые дал мне Эггерс.
Кстати, об Эггерсе? Он деспотичный режиссер или давал вам, актерам, свободу?
О нет, деспотичным его точно не назовешь. Наоборот, он очень доверяет актерам. Он, скорее, управляет самой стихией фильма: говорит, где нужно побыстрее, а где более мрачно. Но он не говорит, что именно ты должен чувствовать в этот момент, ты должен сам это понять. Хотя нет, погоди-ка, он сказал одну очень ценную вещь, которую я запомнил: «Ничего хорошего не получится, если двое мужчин оказались в ловушке в месте, напоминающем гигантский фаллос». (Смеется.)
