Роман Папсуев: «Мои произведения — это фэнтези, но с научной литературой в основе»

«Битва за Лукоморье» стала знаковым проектом для вас. Как вы оцениваете эволюцию мира и персонажей от первой книги до третьей? Какие основные изменения претерпели герои и их взаимоотношения?

Джордж Мартин как-то привел любопытную классификацию писателей: писатели-архитекторы и писатели-садовники. Архитекторы действуют по строгому плану, а садовники растят свою вселенную, наблюдают за тем, как развивается сюжет и куда он их приведет. Я — из первых. Я имею четкое представление обо всех героях и всех сюжетных поворотах и никаких сюрпризов от них не жду.

Более того, скажу, что вот, к примеру, сейчас мы только начали писать четвертую часть «Битвы за Лукоморье», но у нас все, что там произойдет, расписано очень подробно, что в какой день произойдет, чем закончится история для каждого из героев. Я не люблю оставлять подвешенные сюжетные ниточки.

Знаете, некоторые писатели и режиссеры любят клиффхэнгеры, а я вот нет, стараюсь, чтобы у меня всегда и все было понятно. Или хотя бы можно было догадаться, что ждет героя дальше.

Клиффхэнгеры хороши, когда целишься на продолжение истории…

Согласен. Лукоморье — неисчерпаемый мир, можно написать множество историй в самых разных жанрах: и хорроры, и триллеры, и что захочешь. И все это — черпая вдохновение в славянском фольклоре.

Как вообще получилось, что вы занялись этой темой?

На этот вопрос мне приходится практически в каждом интервью отвечать. Всегда говорю, что вышло это случайно. Я тогда работал в геймдеве, компьютерные игры делал, фольклором не интересовался, и все мои познания о нем ограничивались сказками, которые слышал в детстве. И я как-то подумал: а что если нарисовать сказочных героев в стилистике игр? Ну, там, знаете, Warhammer или Warcraft: огромные доспехи с нефункциональными, но зато крутыми на вид частями — гигантские наплечники, все дела. (Смеется.)

На удивление картинки не то что зашли на ура, а облетели весь Рунет. Я понял, что надо продолжать. Стал уделять проекту все больше и больше времени и попутно изучать матчасть.

Оказалось, что нормальные источники по славянскому фольклору отыскать довольно сложно. Те, которым можно доверять, я имею в виду. На первых этапах очень помогла Википедия — в том плане, что под статьями можно найти список источников. И вот уже выписываешь названия и идешь в библиотеку или магазин. И сразу же, кстати, можно понять, стоящий источник или нет. Если после 1991 года издан, то и открывать стоит с опаской.

Тогда стало модно все ругать. А еще расцвели эти псевдонаучные культы неоязыческие — «Велесова книга» и тому подобное. Чего в них только не намешано! Тут тебе и Велес, куда ж без Велеса, и матушки-йогини (они же ягини). Даже повторять не буду. Причем спрашиваешь у таких: «Откуда ты это взял?» А в ответ получаешь историю про шамана, который сидит в ските в Сибири и который нашел древние рукописи. Они у него, конечно, в руках сразу рассыпались, но шаман успел все запомнить. Нет, я не против такого фэнтези. Только оно к славянскому фольклору никакого отношения не имеет.

Что вас больше всего привлекает в фольклоре и как вы решаете, какие элементы адаптировать для вашей вселенной?

Фольклор — это то, что передавали из поколения в поколение прежде всего с воспитательной целью, ведь все легенды, мифы, сказки что-то сообщают об окружающем мире. Чаще всего предостерегают. Ну, так как нашим предкам мир казался весьма пугающим. Точнее, не казался, а был.

Наш мир, современный, куда безопаснее. Поэтому сказки кажутся нам страшными. И поверьте, рядовой читатель знаком с адаптированными версиями, а в первоисточниках все гораздо кровавее, там герои погибают довольно часто. Например, былина о том, как Илья Муромец убивает своего сына Сокольника за то, что он хотел разрушить Киев. Или Добрыня убивает изменившую ему Маринку: сначала отрезает губы — за то, что целовала Тугарина Змея, потом руки — за то, что обнимала, потом грудь. Ну и далее по списку. Жесть же для современного человека? А то!

И вот я старался такие моменты в своих книгах сглаживать. Потому что для нашего предка — потребителя фольклора — это не казалось нарочитой жестокостью, тогда жизнь была такая. А сейчас все иначе. И фольклор может под нее приспособиться, ведь это живой жанр. Так что адаптирую я его только так, в остальном — все по канонам.

Хотя тут важная ремарка. Конечно, я что-то додумываю сам, мои произведения — это фэнтези, изучать по ним славянский фольклор не получится. Например, у меня яги практически инопланетяне — избушки-треноги и стреляют из бластеров. Но все же за основу я брал научную литературу. Пропп в своих работах классифицирует яг как дарительниц, воительниц и похитительниц. Я решил, что у меня будет орден яг, а виды оставил практически без изменения: воительницы, добытчицы и отступницы (самые злые к человеку).

Или мышь и Ряба. В сказке прямым текстом написано, что курочка Ряба, несущая золотые яйца, не так проста, и после того, как это самое золотое яичко разбивают, начинается всякое: внучка на чердаке удавилась, поп порвал книгу… Ну, тут понятно какую. Мне оставалось только чуть-чуть этих персонажей доработать.

Вы выступаете и как автор, и как иллюстратор. Как эти две роли влияют друг на друга в процессе создания «Битвы за Лукоморье»? Сначала возникает образ в голове или текст, а потом иллюстрация или наоборот?

Проект «Сказки Старой Руси» начинался с иллюстраций. Потом стал артбуками. А роман «Битва за Лукоморье» появился позднее. Но мне повезло: я такой художник, который может не только нарисовать героя, но и сочинить к нему историю, описать его характер, мотивы поступков.

Что сложнее — писать или рисовать?

Конечно, рисовать. Словами гораздо проще. Вот представьте, предложение «В зал ворвались 150 инопланетян». Сколько вы времени потратите на то, чтобы его написать? А чтобы их всех нарисовать?

Вообще, писать несложно. Сложно — редактировать. (Смеется.) Я такой человек, очень сильно зарубаюсь по качеству. У нас (авторами «Битвы за Лукоморье» указаны Роман Папсуев, Вера Камша, Татьяна Андрущенко, Александра Злотницкая, Елена Толоконникова. — Прим. MAXIM) каждый текст в среднем переживает по 15 итераций редактуры.

У меня сейчас, к сожалению, стало меньше времени на то, чтобы рисовать. В третьем томе «Битвы…» меньше иллюстраций, чем в предыдущих, а ведь сама книга толще! Но я слишком сильно погружен в работу над текстом.

Кто у вас любимый герой серии?

Все они мои любимые, иначе их бы просто не было в книгах. Ну ладно, может, Варвару отмечу. Вы уже читали третью часть? Вот она там появляется. Это настоящая Лара Крофт, расхитительница курганов. Она добывает волшебные предметы. В «Лукоморье» на них много завязано.

Варя вроде и в игре вашей (игра «Бессмертный. Сказки Старой Руси» вышла летом 2024 года. — Прим. MAXIM) появляется…

Именно! Мы, когда выпускали, надеялись, что те, кто будет в нее играть, захотят прочитать книгу. Но оказалось, что это слишком разные аудитории.

Кто, кстати, читатели «Битвы за Лукоморье?»

Очень разные. От подростков до моих ровесников, таких же вот дядек. Я вообще ориентировался, что книги будут подростки читать, у нас на них маркировка 14+ (в третьей части «Битвы» — 16+. — Прим. MAXIM), так что старался, чтобы особой чернухи там не было. Конечно, злодеи у меня творят зло по-настоящему, без опереточности. Но в смакование деталей я не вдаюсь. Как я уже говорил, из «Битвы за Лукоморье» можно было бы сделать хоррор, но я перед собой такой задачи не ставил.

А какую ставили?

«Битва за Лукоморье» — это прежде всего битва добра со злом, и мне, как и в фольклоре, хотелось показать, что между этими двумя понятиями — пропасть. Никакой серой морали, которая так популярна сегодня, в моих произведениях нет и быть не может. Никаких обаятельных злодеев или героев с отсутствием морали, в духе Дэдпула.

Герои «Битвы» всегда поступают правильно. Конечно, ничто человеческое им не чуждо, у них есть слабости. Или они могут обмануть злодея, чтобы его победить, — это, кстати, из фольклорного канона идет, там это вообще милое дело. А все отрицательные персонажи именно что отрицательные.

Вот, к примеру, Черногор. Он должен был стать одним из самых слабых «плохих парней», и над ним мы в процессе написания первых книг даже иногда подшучивали. Не секрет, что его прототип — Черномор, карлик-горбун с длинной бородой. Но в его образе все равно нет ничего комического или вызывающего симпатию.

Мне иногда пишут читатели, просят добавить больше… как бы это сказать…

Жести?

Да, вроде того. Это, конечно, с одной стороны, абсолютно нормально, что у читателя может расходиться мнение о герое с автором. Но ненормально считать, что автор будет его менять в угоду читательскому видению. В конце концов, полно других авторов, которые пишут… проще. И там у них всего этого достаточно. Если кому-то это нравится, то почему нет?

В одном из интервью вы говорили, что не хотите идти с вашим проектом на Запад, потому что там его не поймут…

Нет, такого я точно не мог сказать, я уверен, что там он бы зашел на отлично. Славянский фольклор для Запада — экзотика, и успех «Ведьмака» тому лучшее доказательство. Мне даже Джордж Мартин предлагал написать вступительное слово, если я надумаю выходить с артбуком по Лукоморью на западный рынок. Но я хочу в первую очередь работать для российской аудитории, для того читателя, кто рос на сказках про Серого Волка, на былинах об Илье Муромце, и цель моя — не только развлечь, но и рассказать о добре и зле, сделать мир чуточку лучше. В этом моя миссия.

Вот такой я «бизнесмен», нередко отказываюсь от выгодных проектов, если не вижу в них идеи, или, наоборот, ввязываюсь в предприятия, которые близки мне по духу, но не сулят никакой материальной выгоды. И всегда болею за качество того, чем занимаюсь.

Наболевший вопрос от фанатов: когда ждать четвертую часть?

В следующем году должна выйти, работа над текстом уже кипит. И да, спешу успокоить всех, кто писал мне: «Почему ваша книга называется „Битва за Лукоморье“, если в ней нет битвы?» Та самая битва в ней будет!