Просто она все время переодевается. Нам удалось запечатлеть этот процесс на фото.
Все началось с пародии на рекламу в «Большой разнице»: «Рот — лябока. Губы — лялюбы», где ты выступила в роли учительницы…
Вообще, все началось гораздо раньше. Я всегда мечтала стать актрисой. Мой дядя, режиссер, все детство готовил меня, ставил этюды. Было как-то по-детски интересно. С возрастом этот интерес усилился. Потом увлеклась телевидением, работала вначале в Туле, потом в Туле стала скучно, и я поехала в Москву. Вначале меня не брали в кадр, я ходила на кастинги, везде говорили: «Мы перезвоним…» Ну, в лучших традициях кастингов.
У меня вопрос созрел. Вопрос-каламбур! Ты со своим самоваром из Тулы приехала?
Оригинально! А про пряник будут вопросы? Хотя, ты прав, со своим. На тот момент я была не одна и покорять столицу мы тоже приехали вместе. Мне было 18, то есть прошло пять лет… Ну, можно я не буду об этом говорить? Меня вопросы о личной жизни и на всякие такие темы ставят в тупик. Давай я как будто элегантно ушла от ответа.
Ты всерьез думаешь, что нас интересует твоя карьера? Нас прежде всего волнует мужчина Маруси Зыковой. Какой он? Как им стать?
Не знаю. У меня нет какого-то четкого типажа, если говорить о внешности. Я люблю мужчин, которые чего-то хотят. Чего-то, кроме меня… Которые представляют собой что-то отдельно от меня. А то люди имеют свойство прилепляться друг к другу, срастаться в какой-то единый клубок и так существовать в поездках в «Ашаны» по выходным, в «Меги», в «Икеи»… Мне вот сразу скучно становится. Хочется, чтобы у каждого было свое поле битвы. Это всегда интересно обсуждать. Такие два независимых государства, между которыми есть налаженные дипломатические отношения. Как-то так.
У нас в этом номере есть интервью с литовской моделью. Она первая из всех сказала: мне чувство юмора не важно. Главное, чтобы хорошее тело! Это не твой случай?
Прекрасно, когда мужчина может посмешить… Выжить без юмора очень сложно. Но я вообще против того, чтобы выбирать мужчину как автомобиль, по списку опций. Человек либо цепляет, либо не цепляет. Так что это самый тупой вопрос.
Спасибо. У меня есть еще один. Вот ты почти профессионал юмора. Скажи, секс и смех действительно несовместимы или у вас, юмористов, это бывает?
Ну, может, есть клинические случаи… Вон я читала, где-то есть человек, который безостановочно смеется уже несколько лет — видимо, и во время секса тоже. Нет, конечно, это очень разные вещи. С какого-то хихиканья это может начаться… А дальше какой смех? Дальше не до смеха! Зачем делать винегрет из всех радостей жизни?
Женщины делятся на иждивенок и деловых. Ты как себя видишь в будущем?
У жизни на тебя свои планы… Я не очень думаю о будущем. Но точно знаю, что это очень зыбкая позиция — взваливать на другого человека свои ожидания.
Так и быть, вернемся к твоей карьере. Ты работала на телевидении в Москве за кадром и вдруг случилось…
Ничего не вдруг. На самом деле я всегда очень интересовалась, как у кого что случилось в их жизни, читала биографии, интервью актрис. И выяснила, что есть некоторые закономерности этих «как бы» случайностей. Например, кто-то заболел, и ей говорят: ну давай, попробуй ты. И вот он — шанс. И я все мечтала: вот было бы здорово так же! Я мечтала, а сама работала за кадром администратором, помощником, продюсером, редактором… И мы делали «Большую разницу», и за два дня до съемок, когда готовился этот сюжет, «Ля лябра», мне сказали: «Давай, что ли, ты попробуешь». Я, трясясь и заикаясь, прочитала в первый раз, потом три дня мусолила эту ролюшку, потом — а-а-а-а! — меня сняли. А потом меня пригласили в «Даешь молодежь!» — и понеслось.
У тебя амплуа глупой блондинки?
Вот и нет! Если только на самом старте в «Даешь молодежь!». Есть, конечно, стереотипы, я от них бешусь, и сценаристы уже знают и все меньше пишут для меня таких скетчей. Играть дур очень тяжело — отсекать себе полмозга и пытаться думать как человек, который не думает.
Какой твой самый любимый образ в «Большой разнице»?
Для меня самый органичный образ, самый простой и удачный, — это Ксения Собчак. Мне в нем весело. Она такая… без тормозов, поэтому можно все, что угодно, делать, и это будет в ее органике. Все остальные — сложнее. Вот как завтра перевоплощаться в Сергея Зверева — ума не приложу.
У тебя столько разных образов! Тебя вообще узнают, когда ты являешься в своем нейтральном повседневном виде?
В «Даешь молодежь!» меня всегда красят и одевают очень ярко — в жизни я так не выгляжу. В «Большой разнице» носы приклеивают. Так что узнают меня нечасто и, как правило, в самые дурацкие моменты жизни, когда мне этого меньше всего хочется. Я всегда мечтала, что это будет как-то на руку. Милиционер там останавливает: «Ах, это вы… извините...» Ага! Была ситуация недавно. У меня дома ремонт. Я пошла в соседний магазин за каким-то шпателем… Иду: хвост, джинсы в краске, пуховик, кроссовки — антигламур, как он есть. И за мной в магазине начинает ходить охранник. Я думаю: ничего себе, если человек непотребно выглядит, это еще не значит, что он сейчас будет воровать какую-нибудь там масленку. Я уже даже достала телефон, чтобы показать, что у меня есть телефон. Что я солидный человек! Потом смотрю — он уже к управляющему подошел, и они вместе стали за мной ходить. Думаю: что за дела! Ну ладно, взяла все, выбила в кассе, иду к выходу, и он мне преграждает путь. И я думаю: ну собака, если попросит меня показать карманы, я ему все расскажу — где он родился и как умрет. Уже сделала злое лицо, а он такой: «Извините, пожалуйста, я вас по телевизору не мог видеть?»
А ты сама смотришь свои передачи? Нравишься себе?
«Большую разницу» и «Даешь моложежь!» я смотрю в основном спокойно, а вот «Видеобитву»… Когда я ее веду, у меня же нет никакого текста, все на импровизации, поэтому я потом много не помню. Это как если человек сильно выпил, а ему потом рассказывают, как он чудил. Поэтому эфир «Видеобитвы» для меня всегда полон сюрпризов.
Расскажи вот про эту нашу фотосессию. Нет, давай так: ты эксгибиционистка?
Ты прям как у нас в «Большой разнице»: Федор, а ты гей? Нет, не так: а почему кино? Знаешь, я очень спокойно отношусь к собственному телу. Оно оправдывает мои личные ожидания, и спасибо ему за это. Эксгибиционизмом я не страдаю, скорее легкой дисморфофобией, если уж такой острый разговор у нас пошел. Мне было немного странно все это, потому что у мужчин и женщин разные представления о том, что сексуально, а что нет. Мне кажется, сексуальность в естественности, расслабленности, а не в нарочито выгнутой спине или страстно закушенной губе. Когда с тобой женщины занимаются сексом, они же не прогибают специально спину на грани перелома позвоночника?
Я уже сейчас не помню, но, кажется, такое поведение я всячески приветствовал, когда меня волновали детсадовские развлечения вроде секса. Слава богу, у меня есть теперь игровая приставка Wii, и мне не до того. А тебя вообще волнует женская красота?
Мне кажется, мужчины красивее женщин.
Что, и не разу не целовалась с девчонками?
Точно нет! И не танцевала пьянаяой на барной стойке. Я в этом плане для тебя не очень интересный экземпляр. Ну вот я такая. Не то чтобы я белая и пушистая… Я бываю очень злой. В пробках, например.
Ты матом ругаешься?
Конечно! Я же интеллигентный человек. Только конченые у…бки не ругаются матом!
А вот некоторые девушки считают, что прогибать спину — это не вульгарно, а ругаться матом — вульгарно.
Ну пускай врут дальше. Это часть русского языка, и я ее уважаю. К тому же эти слова несут в себе большую эмоциональную нагрузку. Ругаться матом полезно для цвета лица и душевного равновесия.
Ты так легко и искренне отвечаешь на такие трудные вопросы! Ты себя так хорошо знаешь?
Наоборот, мне кажется, я себя еще плохо знаю. Наверное, в силу возраста я довольно трудно принимаю решения, всегда их тщательно обдумываю, верчу так и сяк. Я пока не знаю, как правильно. Я такая… сомневающаяся. Но ничего, это пройдет. Вот в тридцать лет… в тридцать лет я окончательно пойму, что нет никакого «правильно», и наконец расслаблюсь.
