Интервью: Максим Рафштайн
Фото: Расселл Джеймс
Модели часто рассказывают, какими неуклюжими и некрасивыми они были в подростковом возрасте. У тебя была похожая история?
Еще бы! Я очень отличалась от одноклассниц: высокая, худая, со смуглой кожей. Меня дразнили Чунга-Чангой. Помню, когда мне было четырнадцать лет, я влюбилась в туфли на высоком каблуке, но стоили они каких-то непомерных для нашей семьи денег. И вот я двадцать дней работала в местной больнице маляром – красила стены. Заработала-таки на эти туфли. Несмотря на свой рост, в школе я всегда носила высокие каблуки, потому что мне это очень нравилось.
То есть ты очередная золушка от модельного бизнеса?
Мне что, опять рассказывать про картошку? О’кей. Да, мы жили очень бедно. После школы мы с сестрой помогали маме в огороде. Мы выращивали картошку, огурцы, помидоры – и не для развлечения, а чтобы есть. Потом сестра, которая увлекалась косметикой, всей этой индустрией, попросила меня пойти с ней за компанию в школу красоты, и там мне предложили поучаствовать в челябинском конкурсе красоты «Супермодель-2004». Я победила, и меня заметил легендарный российский скаут Гия Джикидзе. Через год я уехала в Париж. Я ведь начала поздно для модельного бизнеса, в девятнадцать лет. Причем сначала меня принимали за кого угодно, только не за русскую. Обычно считали, что я из Италии, Бразилии или Испании.
Ничего, теперь-то все знают! Красота на виду. А есть у тебя таланты, о которых мало кто знает?
До того, как стать моделью, я семь лет занималась музыкой. Моя мама – учительница музыки, поэтому я с раннего возраста играла на пианино – отличный, кстати, способ расслабления. Девочкам очень идет музицирование. Я до сих пор люблю Лунную сонату Бетховена. И ноты до сих пор умею читать. Но нужно больше практиковаться: пальцы уже начинают забывать, что им делать.
То есть, если бы ты не стала моделью, прозябала бы в консерватории?
Вообще-то я хотела стать журналистом. Но кем бы я себя ни представляла, почему-то была уверена, что уеду из родного города. Чувствовала, что это моя судьба. А когда я оттуда уехала, сказала себе, что не вернусь с пустыми руками. Это очень подстегивало к работе. И, кстати, я отношусь к модельному бизнесу именно как к работе. Многие модели плачут, жалуются, что переживают нервные срывы, говорят о том, что ели на обед, сколько кадров с ними отсняли. Хочется просто покончить с собой! Я воспринимаю этот бизнес как работу: закончил дело – забудь о нем. Для меня это не хобби. Если я получаю двадцать тысяч долларов, я не думаю: «О, пойду потрачу их на туфли!» Собственно, моя любимая часть в работе – финансовая. И независимость, которая приходит с этой частью.
Работа, работа… Как ты отдыхаешь?
Обязательно раз в неделю хожу в баню. В Нью-Йорке, на Фултон-стрит, отличная русская баня. Она не только помогает мне следить за собой, но и напоминает о России. Часто пересматриваю фильмы Вуди Аллена, люблю читать Мураками и Достоевского, очень люблю книги об истории России.
Недавняя роль жены Геркулеса в фильме «Геркулес» для тебя достаточно историческая?
Еще бы, греческая мифология! Во всех сценариях, которые мне присылают, мне отводится роль стриптизерши или барменши. Нет, из меня, конечно, получилась бы отличная барменша или стриптизерша. Но я подумала: Ирина ведь греческое имя – возможно, это судьба?
На футбол ходишь? Кажется, твой бойфренд играет в футбол? (На момент интервью Ирина и Роналдо еще не расстались - прим. ред.)
Я не поклонница футбола, но это не значит, что я не поддерживаю Роналду. Сразу скажу: я не собираюсь оглашать подробности своей личной жизни. Конечно, когда известный футболист встречается с топ-моделью, это вызывает интерес окружающих. Но если вы хотите сохранить отношения, вы просто представляете, что сидите под стеклянным куполом, и никому ничего не говорите. И это работает.
