- Источник:
- кадр из триллера «Кентравр»
13 июля в прокат выйдет «Кентавр» — амбициозный российский триллер, который попробует доказать, что и у нас получается снимать содержательные и стильные работы в неподатливом жанре. Это фильм-погоня о тихом таксисте, который увлекся ветреной пассажиркой и в этот момент совершил поворот не туда. За рулем — разборчивый в выборе ролей артист Юра Борисов. В зеркале заднего вида — до дрожи красивая Анастасия Талызина. В роли неонового демона — желтое такси, каких сотни тысяч на дорогах ночной Москвы. Спродюсировал фильм Илья Найшуллер — единственный российский режиссер, чей фильм (боевик «Никто») хоть раз забирался на вершину чартов в американском прокате.
Накануне важной премьеры MAXIM задался вопросом, отчего мы так любим триллеры — жанр, который вообще-то построен на том, чтобы вызывать дискомфорт. Отвечает кинокритик, программный директор фестиваля «Хоррор Фест», прокатчик авторских ужастиков и попросту поседевший в 14 лет неврастеник Егор Москвитин.
Триллеры устанавливают со зрителем сильнейшую эмоциональную связь
«Смех, жалость и ужас суть три струны нашего воображения, потрясаемые драматическим волшебством», — сказал классик (само собой, Пушкин — можно подумать, мы знаем других) и тем самым заранее объяснил, почему снимать триллеры и хорроры так трудно. Зритель подсознательно ждет от кино игры на всех трех струнах сразу, но далеко не все жанры могут себе это позволить. В комедиях чаще всего нечему ужасаться. Драмы, особенно фестивальные, не отличаются чувством юмора. И только триллеры по умолчанию обязаны быть и тревожными, и забавными, и драматичными.
Большую часть времени они говорят на языке страха, напряжения, тревожности и угроз. Но держать в таком состоянии зрителя весь фильм невозможно, поэтому триллеры нет-нет да и шутят. И чаще всего их юмор черный, как ночь. «А вот и Джонни!» — кричит Джек Николсон с топором в «Сиянии». Герой Джима Керри в «Кабельщике» сходит с ума с улыбкой. Энтони Хопкинс в «Ганнибале» смакует подробности своих убийств.
При этом в хорошем триллере всегда есть кого жалеть и кому сопереживать. Это психологическая уловка: наш мозг негодует, когда становится свидетелем несправедливости, и успокаивается только тогда, когда наступит порядок. Но главное достоинство фильма в том, что он встает на сторону маленьких людей — незаметных и беззащитных.
Триллеры — жанр, который обращается к нашим подсознательным страхам
Вот уже сорок с лишним лет киноведы спорят, считать «Сияние» Стэнли Кубрика хоррором или триллером, и чаще всего приходят к выводу, что это «психологический хоррор». То есть что-то среднее. А возник спор из-за давних различий между жанрами, которые стерлись в тот момент, когда ими заинтересовались выдающиеся режиссеры: Полански, Спилберг, Кубрик, Фридкин, Верховен, Кирилл Кемниц (ладно, шутка, надо же было нам упомянуть режиссера «Кентавра»).
Хорроры изначально вызывали страх сверхъестественными обстоятельствами (вроде ползущей по стене тени вампира в фильме «Тень вампира») и приемами, от которых просто невозможно защититься. Это скримеры, джампскейры и прочие жульничества. Если бы кинокритикам давали сто рублей каждый раз, когда в очередном фильме героиня идет в ванную, открывает шкафчик, а потом закрывает и видит в зеркале привидение, то мы бы давно скинулись на остров в океане и не смотрели ничего, кроме «Барби».
Триллеры же со времен Хичкока учились варить зрителя на медленном огне, взывая к нашим потаенным страхам. Атака в душе в «Психо» и угроза во сне в «Кошмаре на улице Вязов» — отголоски нашей боязни разгневать родителей. Безумие из «Сияния» и паранойя в «Ребенке Розмари» — отражение мужских и женских страхов стать плохими папами и мамами. «Основной инстинкт» — история про самца, который боится (и правильно делает), что самка откусит ему голову после секса. А по поводу «Молчания ягнят» и вовсе есть теория, что всесильный людоед Ганнибал Лектер — это подсознание Клариссы Старлинг, которая жаждет отомстить мужчинам за унижения и дискриминацию.
Триллеры — жанр, который всегда был изгоем. И его это закалило
Кстати о «Молчании ягнят». Это до сих пор единственный в истории триллер, взявший «Оскар» как лучший фильм года. Остросюжетное кино больше века считалось низким жанром. Возможно, дело в его сомнительной родословной: хорроры и триллеры выросли из бульварных романов (в этом смысле «Твин-Пикс» и «Преступление и наказание» близки: оба возвысили вульгарную прозу) и кровавого театра гиньоль. Но жизнь в тени большого искусства имеет свои плюсы: властям редко бывает дело до того, что творится в гетто. Поэтому триллеры и хорроры всегда позволяли себе нахальные вольности. Например, фильм Dr. Jekyll and Sister Hyde (1971) — дерзкое высказывание о подавленной сексуальной идентичности.
А уж в последние годы прорабатывание страхов через кино и вовсе стало чем-то вроде коллективной психотерапии. Новая экранизация «Человека-невидимки» (2020) — это уже не фантастика, а история про выход из абьюзивных отношений. Победившие в 2021 году в Каннах и Венеции боди-хорроры «Титан» и «Событие» — истории про ужас женщин, телами которых распоряжается патриархальный мир. Ну а «Убийство священного оленя» и вовсе смешение античной трагедии, мистического хоррора и психологического триллера. Маленьких людей топчет бесстрастный рок, а чтобы нам было легче, этих маленьких людей играют такие звезды, как Николь Кидман и Колин Фаррелл.
Триллеры — жанр, который заворожил фестивали
Есть стереотип, что фестивальное кино — это всегда такой невыносимый для ушей глас вопиющего в пустыне. Совестливые драмы о социальной несправедливости, гражданские манифесты за все хорошее против всего плохого и т.д. и т.п. На самом деле это не так, как минимум потому, что на каждом уважающем себя фестивале есть полуночная секция со страшилками, фантастикой, черными комедиями и прочим жанровым кино. Так вот, придуманный фанатом американского кино Ильей Найшуллером «Кентавр» явно равняется на триллеры с лучшего в мире фестиваля Sundance.
В этом году там показали эротический триллер «Честная игра» про парня и девушку, отношения которых рушатся из-за того, что оба работают на Уолл-стрит. Герои карабкаются по одной карьерной лестнице, и тот, кто оказывается внизу, пытается отыграться, взяв верх в постели. Получается редкостный, скажем прямо, BDSM. «Кентавр» тоже построен на явном сексуальном влечении таксиста и пассажирки друг к другу и понятной каждому из них невозможности (но тут лучше без спойлеров) быть вместе.
А перед пандемией на «Санденсе» (точнее, на его фестивале-спутнике под названием Slamdance) показали триллер «Отрыв» — фильм-погоню про водителя такси, который истязает своих пассажиров. Наконец, пять лет назад на «Санденсе» прогремел триллер «Пирсинг» по рассказу Рю Мураками. Это история-оборотень: маньяк заказывает секс-работницу, чтобы ее расчленить, но в итоге сам становится жертвой пыток. В «Кентавре» тоже долгое время не понять, у кого из героев второе имя Опасность. У лысого водилы или все-таки у блондинки в мини-юбке? Кстати, «Американского психопата» также в свое время показали на «Санденсе», и этот фильм тоже один из заморских кентов «Кентавра».
Триллеры — жанр, который постоянно себя переизобретает
Никому не достается за клише и штампы так часто и так больно, как романтическим комедиям, фантастическим боевикам и остросюжетным фильмам — самым ремесленным и индустриальным из всех жанров. Чтобы продолжать удивлять зрителей, им приходится постоянно работать над собой. Находка последнего десятилетия — смешивать избитые жанры с «Днем сурка».
В «Грани будущего» Том Круз раз за разом отражает атаки пришельцев. В «Зависнуть в Палм-Спрингс» Энди Сэмберг и Кристин Милиоти устраивают свадебный переполох до тех пор, пока не откажутся от инфантильности ради любви. В европейском ужастике «Коко-ди Коко-да» семейную пару каждое утро терзают садисты, но исключительно в рамках парной терапии. А в триллере «Счастливого дня смерти» студентка гибнет до тех пор, пока не научится принимать, прощать и любить себя. «Кентавр» тоже не раз пробует нас объегорить. Фильм притворяется то камерным «Локом», то неоновым «Драйвом», то трешевым «Неистовым» (триллером про то, как пузатого и бородатого Рассела Кроу рассердили на светофоре), то неонуаром про роковую красотку и самурая. А в итоге оказывается социальным кино.
Триллеры не стесняются быть social impact content
В корейском триллере «Не слышу зла» ангелочек из «Игры в кальмара» целую ночь безнаказанно терроризирует глухую девушку. А редкие прохожие предпочитают верить ему, а не женщине, которая на свою беду поздно одна возвращалась домой. В американском триллере «Будь моими глазами» слабовидящая сиделка оказывается в особняке с грабителями, но фильм изображает ее не беспомощной жертвой и скучной святошей, а сильной и жесткой засранкой.
Наконец, в итальянском триллере «Черные очки» от классика Дарио Ардженто манифестируется протест старого кино против политкорректности нового времени. Ардженто обвиняет актуальное искусство в слепоте и ради этого придумывает абсурдную сюжетную коллизию. Элитная секс-работница спасается бегством от отвергнутого мужчины, попадает в аварию и слепнет. В аварии гибнет китайская семья — все, за исключением одного мальчика. Девушке выделяют собаку-поводыря. Теперь беспомощная секс-кукла, ребенок-азиат и немецкая овчарка должны остановить белого закомплексованного мужчину. На грузовике.
А триллеров и хорроров о гендерных, расовых, семейных и социальных проблемах не перечесть, и это здорово. Потому что развлекательное кино должно быть не только побегом от реальности, но и возвращением к ней. Чтобы однажды от нее не захотелось убегать.
И наконец, последнее: триллеры — прибежище пижонов и киноманов
В век, когда целые жанры вынуждены перебираться из кинотеатров на стриминги, триллеры и хорроры остаются страшно рентабельными продуктами. Зрители охотно ходят на них большими компаниями. Иностранные прокатчики обеспечивают весомые мировые сборы. А невысокие бюджеты подчас окупаются в десятки, а то и сотни раз. В списке — сплошные «Ведьмы из Блэр», «Хэллоуины», «Зловещие мертвецы» и «Безумные Максы».
И если производство дорогих блокбастеров по своей унылой забюрократизированности сегодня напоминает согласование стройки где-нибудь в Сочи, то в низкобюджетном мире триллеров царит настоящий творческий праздник. Чем дешевле кино, тем больше свободы у сценаристов и режиссеров и сильнее азарт продюсеров. Самая успешная из американских независимых киностудий «А24» начинала со скромных, но изобретательных страшилок, а в итоге взяла главные «Оскары» с социальной драмой «Лунный свет» и дичайшей фантастикой «Все, везде и сразу». А компания Blumhouse дала дорогу в жизнь огромному количеству талантливых режиссеров вроде Дэмьена Шазелла (да, его «Одержимость» — психологический триллер) и Джордана Пила (его «Прочь» — первый хоррор, награжденный «Оскаром» за сценарий).
