Привет, тезка. Допустим, ты сидишь и спокойно выпиваешь в подобном заведении и по радио, как сейчас, звучит твоя песня. Твои ощущения на данном этапе жизни и карьеры?
Если это новая песня с двух моих последних альбомов, то мне становится радостно. Но такое нечасто бывает — в Питере нечасто, и везде нечасто. Я ведь ненавязчиво перешел в разряд неформата…
Да ладно, ты практически классик.
Беда в том, что новые песни не очень похожи на старые хиты. Поэтому если вдруг что-то новенькое играет, то здорово. А если играет «Привет» или «Не дай ему уйти», то есть такая легкая досада… Хотя людям нравятся — и на здоровье.
От «Секрета» нам никуда не деться, так что извини. Артемий Троицкий (признан иноагентом по решению Минюста) в своей книге про русский рок назвал вас «Мерси-саундом с берегов Невы». Если продолжать аналогию с битлами, то «Секрет», безусловно, записал свои «Please Please Me» и «Hard Day’s Night», но «Револьверу» и «Сержанту Пепперу» вы предпочли Израиль и эротическое телешоу «Империя страсти».
Могу только с грустью констатировать, что мы — не битлы. Каждый коллектив, когда он рожден не искусственным путем, подчиняется законам роста: расцветает, стареет и умирает. Поскольку я присутствовал при рождении и расцвете, мне совсем не хотелось присутствовать при умирании «Секрета». И потом, нельзя всю жизнь оставаться в группе. Либо переходишь в разряд сольного величия, в разряд, скажем, Клэптона, либо тебя выкидывают на помойку. Но на помойку выкидывают только тех, кто ничего не делает.
Видимо, все-таки русским музыкантам лучше остановиться на водке. Отношения с алкоголем у вас складываются более дружественные.
(С нежностью.) Это наше, это посконное, исконное.
Я как раз выписал цитаты из твоих песен: «Где мои собутыльники? Где? Где?», «Налей мне двойной»…
В «Секрете» был период на излете, когда алкоголь был неотъемлемой частью нашей жизни, потому что при работе четыре концерта в день — в полдень, в 3 часа, в 6 и 9 — в какой-нибудь условной Тюмени… сам понимаешь. В Харькове на велотреке мы играли четыре концерта в день в течение недели. Первым пошел к врачу на горячий укол в вену гитарист Заблудовский, потом — Фоменко, в конце концов я один обошелся без медикаментозного вмешательства.
Фоменко, стало быть, в ту пору спортивным образом жизни не отличался…
Да что ты, спортивный образ жизни — это уже старость. Я тоже за собой замечаю: скинул десять килограмм, бегаю по утрам с собакой, поставил дома тренажеры…
Вам с этого сумасшедшего гастрольного чеса хоть что-то перепадало или все загребали соворганизации?
Конечно, сейчас бы мы зарабатывали гораздо больше, но и тогда неплохо получали. Сначала были ставки, а потом, когда мы превратились в независимую творческую единицу, стали получать зарплату — 10 тысяч. Чтоб тебе понятно было: большой зарплатой тогда считались 500 рублей, а машина стоила 6 тысяч.
У кого было больше фанаток — у тебя или у Фоменко?
У Фоменко однозначно, он это дело культивировал. Ко мне было непросто подобраться, я был довольно закрытый. Допустим, выходим мы из своих квартир на лестничную клетку — они ведь дежурили и у меня, и у него в подъезде, — но я проходил мимо, говорил «здрасьте» и закрывался, а Фома располагался на ступеньках и начинал общаться с народом. Естественно, людям это безумно нравилось, и к нему тянулись.
Классический рок-н-ролльный вопрос: с каким максимальным количеством людей ты просыпался в постели?
С очень большим количеством, я не считал. Честно.
Твой новый альбом будет называться «Основы фэн-шуя». Каковы нынче основы твоего музыкального фэн-шуя?
Ну, например, там есть песня про русского парня Ерему, который всю жизнь слушал Rammstein и возил девок на мопеде, а потом прочитал книжку про фэн-шуй, и у него поехала крыша: он стал переносить могилы предков и т. д. Припев: «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома». Еще там будет песня, спетая от лица юноши нетрадиционной ориентации.
«Мальчик-гей, мальчик-гей»? Обычно певцы не поют от лица не своей ориентации, боясь испортить репутацию.
Я такой благополучный и железобетонный в своем гетеросексуальном имидже, что не боюсь. А потом, если что-то поговорят, то это только к лучшему.
Зачем тебе, звезде с огромной зарплатой, нужно было уезжать из страны, переживавшей авантюрный период первоначального накопления, в провинциальный Израиль?
В тот момент мне было необходимо в корне изменить свою жизнь – все закончилось, и прежде всего энергия. Ты говорил про героиновый период Клэптона – неслучайно он, перед тем как запеть сольно, исчез на три года. Надо аккумулировать новые ощущения и иногда вводить себя в состояние необходимости выживания.
Насколько популярным ты был на исторической родине?
По-настоящему популярным я стал, когда снялся с местной телезвездой Ривкой Михаэли в сериале – что-то типа «Няни». Сериал шел очень широко, я играл персонажа по имени Максим, ассистента хозяйки актерского агентства. Так я ненадолго стал национальной звездой – особенно среди детей, которые постоянно хватали меня за рукав на улице. В России я был кумиром подростков, а в Израиле – детей.
Не клеится у тебя со взрослой аудиторией. Под большим, прости за каламбур, секретом нам сообщили, что в Израиле ты рекламировал местную колбасу «Зоглобек». Почему теперь не рекламируешь «Докторскую»?
Здесь я могу себе позволить не заниматься этим, а там не мог. Мы были с женой celebrity couple – за нашей жизнью очень следили. Она была успешной театральной актрисой, я – певец, и к нам, как персонажам, было пристальное внимание. Мы же уехали на взлете, а не кости погреть.
Секретовская песня «Домой» вообще должна была стать гимном юных репатриантов. Хотя строчка про «сердце северных гор» слегка не в тему...
Им было по барабану – северных гор, южных. Им было важно, что я с ними, это было для них очень знаковое событие. С музыкальной карьерой в Израиле тоже было интересно. Меня пригласили на популярное ток-шоу, и там меня увидела сумасшедшая американка, которая работала в местном отделении Sony Music. Она была дикой фанаткой и, как утверждала, герлфренд Брюса Спрингстина, и ей проперло, что я русский Спрингстин. Так я заключил договор с Sony.
То есть на самом деле ты был первым русским артистом, заключившим договор с западным мейджором – не «Би-2», не «Сплин» и не Алсу... Получается, да. Я сразу начал писать песни на иврите, толком не зная язык. Меня конечно, со страшной силой правили, но я написал десяток песен. Альбом продюсировали Рами Фортис и Берри Сахаров – люди в Израиле известные, настоящие рок-звезды, а кроме того, участники легендарной группы Minimal Compact. И конечно, это был в большей степени альбом Рами Фортиса, потому что к нему там прислушивались гораздо сильнее, чем ко мне. Это был такой тяжелый гитарный постпанк – в Sony Фортису дали карт-бланш, и мы, в общем, делали что хотели.
Успех Фоменко на всех поприщах тебя раздражает?
Нет конечно. У каждого своя жизнь.
Пошел бы к нему штурманом?
Нет. Нам тяжело вдвоем, мы не можем долгое время находиться в одном месте. Недолгое – можем. Мы совсем разные.
Знакомо ли тебе, успешному мужчине 43 лет, такое явление, как кризис среднего возраста?
Вовсю. Бывает так, что едет крыша от понимания того, что надо что-то срочно успеть сделать, потому что скоро будет поздно. Постоянно ловлю себя на мысли, что хочу купить чоппер, а это очень плохой признак. Это старость: ну что, я никогда уже, что ли, не посижу за рулем этого мотоцикла? На молодой женился опять же. В общем, двигаюсь по пунктам. Что там дальше? Дом построил, посадил кучу деревьев у себя на участке, дочку родил…
Еще одна тема: рок-н-ролл и деторождение. Твои незаконнорожденные отпрыски уже подавали на алименты? У Скримин Джея Хоукинса их 56 было…
Ну сами-то нет, а вот пара мамаш из дальнего зарубежья объявлялись. Одна по Интернету посылала фото моего ребенка.
Анализ ДНК требовала?
Нет, просто писала: «Мол, знай, Максим, у тебя растет сын» и т. п. Но что-то у меня не екнуло ничего – видать, не мой.
Группа Massive Attack в 91-м году написала песню «Safe From Harm», и в ней есть такая строчка: «I was lookin' back to see if you were lookin' back at me to see me lookin' back at you». Тебе это ничего не напоминает?
Хочешь меня в плагиате уличить? На самом деле я действительно спер эту фразу, но не у Massive Attack. «Я обернулся посмотреть, не обернулась ли она, чтоб посмотреть, не обернулся ли я» – строчка из американского хита 50-х, который я впервые услышал в исполнении одного блюзмена. Мне жутко понравился перевертыш, и я перевел этот кусок дословно. Massive Attack наверняка тоже услышали ее в чьем-то исполнении. Так развивается музыкальная традиция, это нормально.
Слабо спеть ее специально для нас на иврите?
Пожалуйста: «Истакальти ахарай, им хи истакла ахареа, им истакальти ахарай!»
Шалом, Максим.
Шалом, Maxim.
